«Это решать не тебе», — мысленно ответил я, встречая его взгляд. Перед глазами проносились картины того, что мы уже пережили. И мы не побежали, не спрятались, скуля в углу безопасного убежища. Мы вырвали свои жизни из лап чудовищ, что были в разы страшнее чем гнев моего дяди. Не было смысла спорить или что-то объяснять. Я мог только показать. Я стоял прямо, мой взгляд был твёрдым, а голос — если бы я заговорил — не дрогнул бы. Я был в этом уверен.

Десять секунд. Они тянулись, как вечность. В комнате никто не осмелился нарушить напряжённое молчание. Даже Руслан, обычно не стеснявшийся своих комментариев, замер, наблюдая за этим молчаливым столкновением.

Наконец, Сергей слегка кивнул в сторону нескольких свободных стульев. Этот жест был едва заметным, но я понял его сразу. Он не произнёс ни слова, но это было разрешение.

Я кивнул в ответ, стараясь скрыть внутренний трепет. Никаких эмоций. Только спокойствие. Как он учил меня. В этот момент я почувствовал, как внутри всё сжимается от смеси облегчения и удовлетворения.

Дядя оторвал взгляд от меня и снова обратился к карте, продолжая брифинг, будто ничего не произошло. Я оглянулся на Руслана и Ким, жестом показывая занять места. Мы тихо подошли к стульям и сели. Я не мог позволить себе расслабиться. Я докажу ему, что я не ошибся дверью. Теперь.

Руслан, сидящий справа от меня, слегка толкнул меня локтем в бок. Этот жест был почти незаметным, но я почувствовал его поддержку. Я мельком взглянул на него — в его глазах отражалось нечто большее, чем просто привычная улыбка или очередная шутка. Это было уважение. Настоящее. Он, кажется, даже не пытался скрыть это. Я как будто наяву услышал его голос, говорящий «Молодец, стратег.»

Я ничего не сказал, лишь кивнул в ответ, скользнув взглядом по комнате. Сердце всё ещё отбивало тяжёлый ритм после столкновения взглядами с дядей, но я знал, что сделал всё правильно.

Слева от меня сидела Ким. Её руки были сложены на коленях, и пальцы слегка теребили край футболки. Однако на её лице уже не было того страха, с которым она вошла в зал.

Когда мы заходили, она была похожа на потерявшегося щеночка, дрожащего и боявшегося каждого взгляда. Теперь, вместо этого, её глаза, всё ещё блестящие от тревоги, смотрели прямо вперёд, а подбородок был гордо поднят.

Она заметила мой взгляд, немного выпрямилась и улыбнулась уголками губ. Гордая, пусть и немного робкая улыбка. В её движениях появилась твёрдость, а в глазах читалось что-то новое.

Как будто моя уверенность, то, как я держался перед наставником, передалось и ей.

Наставник продолжал говорить, и его голос уверенно разрезал напряжённый воздух зала. Я не слушал слова, хотя их смысл доходил до меня где-то на уровне подсознания. Вместо этого я обращал внимание на атмосферу, которая нас окружала. Мы были окружены людьми, профессионалами, которые явно знали, что делают. И теперь я понимал, что и мы знаем. Мы знали, зачем мы здесь, что нам нужно делать.

Руслан, этот вечный балагур, наконец принял серьёзный вид, ссутулившись и прикрыв глаза, будто оценивая каждое слово. А Ким, всё ещё напряжённая, выглядела сосредоточенной и сильной. Мы втроём, такие разные, но в то же время связанные общей целью, становились больше, чем просто суммой своих частей.

Неожиданное чувство гордости от ощущения того, что я на своём месте, и главное, от того, как от моих действий поменялось поведение моих друзей накрыло меня с головой, однако я быстро выбросил эти мысли из головы. Не время.

От лица Руслана

Сергей Владимирович продолжал брифинг, его голос звучал уверенно и чётко. Он говорил так, что даже сомневающиеся начинали верить в каждое его слово. Страшный мужик.

— После недавнего уведомления системы, — произнёс он, скользя взглядом по залу, — мы столкнулись с увеличением числа так называемых «Аномалий». Система, если верить её сообщению, не справляется с управлением всеми объектами. Это привело к появлению непредсказуемых угроз, которые полиция, мягко говоря, не в состоянии сдержать. За последние пять часов правоохранительные органы работают в режиме полного хаоса, пытаясь локализовать случаи спонтанного превращения.

Он сделал паузу, обведя присутствующих взглядом.

— Пока такие случаи редки, но их локализация на практике невозможна. Превращение может произойти в любой точке города, с любым человеком.

— Не с любым, — раздался голос Рены.

Я невольно выпрямился на стуле, мой взгляд моментально переместился на друга. Рена не крикнул, не повысил голос. Его слова прозвучали ровно, но зал мгновенно притих, будто его голос перекрыл все остальные звуки. Люди как будто были в шоке от того, что кто-то посмел перебить их лидера.

Сергей Владимирович повернул голову, и их взгляды встретились. В воздухе повисло напряжение, как перед грозой. Я невольно задержал дыхание, наблюдая за этим молчаливым столкновением.

— У меня есть навык, — продолжил Рена, его голос был как лёд: холодный и чёткий. — Называется «Анализ». Он позволяет мне видеть, кто из людей может превратиться в любой момент, а кто останется человеком, даже после начала апокалипсиса.

Я почувствовал, как мои собственные мурашки пробежали по спине. Тон Рены был настолько уверен, что невозможно было не поверить. Я видел, как Сергей внимательно смотрит на племянника, словно сканируя его каждое слово. Комната будто охладилась на несколько градусов, люди вокруг притихли, ожидая продолжения.

— И ты уверен в этой своей «способности»? — спокойно спросил Сергей Владимирович, не отводя взгляда. Его голос звучал так же ровно, как у Рены.

— Абсолютно, — коротко ответил тот, глядя прямо в глаза дяде. — Уже проверено на практике.

Я смотрел на происходящее, чувствуя себя наблюдателем в центре шахматной партии. Два игрока, два сильных противника, только вместо ходов и обманок — слова и информация. Я знал Рену как никто другой, знал его сильные и слабые стороны. Но сейчас передо мной был не просто мой лучший друг. Сейчас передо мной стоял человек, который мог постоять за себя даже перед таким мастодонтом, как Сергей Владимирович.

Я видел, как оба держались — холодно, уверенно, без лишних эмоций. Наставник и ученик. Дядя и племянник. Каждый из них был воплощением одного пути. Рена говорил чётко и по делу, точно так, как и учил его дядя. А Сергей, анализируя каждое слово, задавал уточняющие вопросы:

— Ты можешь дать этому гарантии?

— Нет, — спокойно ответил Рена. — Это не стопроцентная истина. Но я не наблюдаю смысла Системе меня обманывать. Используя навык, я вижу информацию о человеке. И в самом начале этой информации всегда указано является ли он «Объектом» или «Субъектом». Пояснить терминологию Системы?

Сергей Владимирович молчал. В его взгляде не было злости, только анализ. Они стояли на одной линии, две холодные ауры сталкивались, пытаясь перебороть друг друга. Руслан чувствовал, как зал застыл, словно сам воздух подчинялся этой невидимой битве.

«Давай, Рена», — мысленно выдохнул я. Мои пальцы нервно сжимались в кулак. Я не мог помочь другу в этой борьбе, но я был рядом, верил в него. Как и всегда.

И Рена побеждал. Его доводы, его уверенность, его знание — всё было на его стороне. Сергей Владимирович, будучи человеком хладнокровным и логичным, не мог игнорировать очевидное. Я заметил, как дядя Рены чуть приподнял подбородок, оценивая услышанное.

И затем произошло нечто, что заставило меня невольно улыбнуться. Сергей, не сказав ни слова, сделал шаг в сторону, словно уступая место в центре зала. Это было молчаливое признание: сейчас информация Рены была важнее.

Рена кивнул. Его лицо оставалось непроницаемым, но я видел, как мой друг напрягся ещё больше. Он встал, выпрямившись, готовый начать говорить и пошёл в центр помещения.

Он шёл ровно, спина стояла прямо. Шаги были выверены и отточены. Ни словом, ни действием он не показывал своей неуверенности, которая, я уверен, буквально бурлила в нём, ища путь наружу.