— Я не в обиде, что вам не нравится мой голос, но Эльгар!
— Эльгар воплотил в музыке все самое лучшее, что есть в Британии, — быстро ответил он, и, взглянув на него с удивлением, она поняла, что он не шутит. Не слишком ли Перикл важничает?
Они нашли небольшую гостиницу, точно такой же сельский домик в швейцарском стиле, какие изображались на почтовых открытках, стоящий на берегу озера. Домик был почти пуст в межсезонье, а небольшие лодки, привязанные к берегу веревками, приготовились уже к зимней спячке. Их встретил улыбающийся, жизнерадостный хозяин, а его жена подготовила для них прекрасный кофе и угостила таким вкусным домашним печеньем, которого Каролина никогда не ела.
Перикл ушел звонить, а она принялась распаковывать свои вещи, первым делом аккуратно разложив черную кружевную ночную рубашку на большой мягкой кровати.
Понежась в ванне, она облачилась в мягкое серое кашемировое платье, вставив крупные сверкающие «бриллианты» от «Батлер энд Вильсон» в свои красивые уши. Немного духов «Живанши», и она готова. Перикл пил в базе.
— А вот и вы, — довольно сердито произнес он, когда Каролина подошла к нему, заставив ее испугаться, что она сделала что-то не то. Каролина сразу же сообразила, что настроение ему испортил тот продолжительный телефонный разговор.
Небольшой зал ресторанчика с резными стенами из сосны выглядел очень уютным в розовом свете горящих в камине поленьев. Других посетителей не было, и их столик был украшен цветами и свечами, и все было романтично, именно так, как хотелось Каролине. Хозяин взял на себя роль официанта, пока хозяйка готовила для них еду; потом они ели необыкновенно вкусную форель из озера с хрустящим картофелем и пили белое вино без названия из собственного погребка хозяина, от которого голова Каролины приятно кружилась.
Она помнила, что с обожанием глядела в синие глаза Перикла, когда он рассказывал ей о скачке цен на мировом рынке произведений искусств за последние несколько лет; он мог объяснять ей устройство дизельного двигателя или ирригационной системы в верховьях Нила, и она слушала бы его с таким же блаженством. Она была по уши влюблена в него.
Все были в восторге, когда жена хозяина, гордо улыбаясь, принесла им дымящееся сливовое суфле, а Каролина с Периклом захлопали в ладоши. Потом они пили за здоровье хозяйки, потом за здоровье ее мужа, потом хозяева пили за них, и в конце концов они допили всю бутылку до конца.
В их комнате горел камин. Его теплое красное пламя отбрасывало отсвет на деревянные стены и открытые ставни, а в окне виднелась серебристая луна над озером. Они бросились на кровать, Перикл сжимал ее в своих объятиях, целуя ее страстно, настойчиво…
Именно о такой романтической обстановке мечтала Каролина, однако она упустила момент, чтобы надеть на себя черную кружевную рубашку, — Перикл был таким настойчивым и страстным.
Она с трудом выбралась из платья, а он смотрел на нее, оставшуюся в привлекательном черном нижнем белье, в черных чулках и туфлях на высоких каблуках — чувственное воплощение всех его эротических фантазий. Потом, отвернувшись, он стал раздеваться сам.
Укрывшись мягким невесомым пуховым стеганым одеялом, Каролина наблюдала, как Перикл аккуратно сложил брюки и повесил их в шкаф, потом пригладил свои волосы перед тем, как лечь в кровать. Как странно, думала она, как меняется мужчина, когда он раздет. Без одежды Перикл потерял все опознавательные знаки, которые указывали на его социальное положение в реальной жизни. Вне своего строгого, в крапинку костюма, рубашки в голубую полоску с белым воротничком, красного галстука и красных запонок Перикл перестал быть тем загадочным владельцем галереи и холеным светским львом. Когда он подошел ближе, она на секунду подумала, что одетым он нравился ей больше, чем сейчас, оставшись в одних голубых кашемировых носках и готовый к любви… Но когда он яростно схватил ее в свои объятия, подмяв под себя, для нее перестало существовать все вокруг, кроме этого момента и большой мягкой кровати — и их двоих. Губы Перикла искали ее губы, а его тело слилось с ее телом, и она потонула в его поцелуях, проваливаясь под его тяжестью в перину, чувствуя только силу его страсти.
Жаль только, подумала она с грустью несколько минут спустя, что вспышка его страсти оказалась такой короткой! Но ведь он выпил столько вина и это была их первая близость. Перикл сразу уснул, и она нежно убрала волосы с его лба, заставив себя не думать о своих претензиях, сочтя их недостойными ее. Она любила Перикла, а он любил ее, и дальше у них все будет хорошо.
Наутро он загорелся желанием поскорей попасть в Базель и на выставку, где, по его словам, у него было много друзей, и за разговорами они как-то забыли о том, что хотели найти маленький уединенный отель, где могли бы спрятаться от всех и наслаждаться друг другом. Когда они приехали в Базель, он снова стал куда-то звонить, а потом объявил, что на следующий день они едут в Париж.
В Париже он всегда останавливался в красивом, богато отделанном отеле «Криллон», но на этот раз вместо номера на двоих он занял апартаменты на пятом этаже, а Каролина — одноместный номер на втором.
— Я здесь по делу, — объяснил он, когда она непонимающе взглянула на него, — и мы должны подумать о твоей репутации, юная Каролина, не так ли?
Каролине вовсе не хотелось думать о своей репутации, лишь бы она поселилась вместе с Периклом, и, разочарованная, она часами ждала, когда он отсутствовал, как говорил ей, по делу. Каролине очень хотелось сопровождать его, но он ее не приглашал, поэтому она коротала одиночество, обследуя магазины на рю Сан-Оноре и заходя выпить чашку чаю в «Ангелину» на рю Де Риволи, где съедала изумительные кексы, беспокоясь, что поправится и Перикл перестанет любить ее, хотя, если быть до конца честной, она не помнила, чтобы он ей говорил, что любит ее.
Именно в «Ангелине» она случайно встретила Полетт Вильер, старинную школьную подругу, а теперь журналистку в области моды, приехавшую в Париж на демонстрацию модной одежды.
Полетт была высокой и совсем некрасивой, с короткими жесткими волосами и крупным носом в каком-то черном с серым одеянии от Рея Кавакубо, отчего была похожа на молодого сильного ястреба. Кроме того, Полетт знала всех и вся, все слухи и сплетни.
— Перикл Джейго! — воскликнула она, прожевав ореховое пирожное. — А я считала, что он уже занят.
— Ты имеешь в виду блондинкой? — спросила Каролина, затаив дыхание.
— Не могу вспомнить, как ее зовут. Но она жутко красива, хотя, кажется, никто не знает, откуда она взялась. Тем не менее ее всюду приглашают. Я могу ошибаться, Каролина, — добавила она, мельком взглянув на свою подругу. — Но мне казалось, что у них давние отношения… А ты что, влюбилась в Перикла? Или это просто маленькое приключение в Париже?
— О Господи, — прошептала Каролина, не в силах сдержать слезы. — Боюсь, что влюбилась…
— Боже мой! Извини меня! — воскликнула Полетт удрученно. — У меня действительно длинный язык! Но тебе лучше все знать сейчас, Каролина. По крайней мере, ты что-то сможешь сделать.
— Что, например?
У Каролины был такой несчастный вид, вся ее обычная жизнерадостность пропала, и Полетт очень пожалела, что вообще начала этот разговор.
— Послушай! Я совершенно уверена, что ошиблась, — пыталась она успокоить подругу. — Может, у них все кончилось несколько месяцев назад, вот почему он теперь с тобой. В конце концов, как он мог не влюбиться в тебя? Половина ребят в Кембридже были влюблены в тебя… Ты не представляешь, как мы завидовали твоему успеху у мужчин, Каролина!
— Но я-то его люблю, Полетт! — плакала Каролина, с трагическим видом откусывая шоколадный кекс.
Полетт пожала плечами.
— Я наполовину француженка, — сказала она. — Может быть, от этого я философски отношусь к любви. Кроме эмоций, у тебя есть еще голова на плечах, Каролина. Никогда не теряй головы в любви — вот единственный рецепт на случай катастрофы. Ты должна держать себя в руках. Обещаешь, что постараешься?
