Я купил ее в первом попавшемся магазине. В магазине старых товаров. Что-то вроде секонд хэнда. Малышка сидела у входа на комоде и сразу бросилась мне в глаза. Продавец сначала удивленно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на куклу, и попросил за нее очень символическую сумму.

Знаете, при ближайшем рассмотрении кукла мне даже понравилась. Она была сделана из грубоватой на ощупь синей ткани, а набита чем-то мягким. Волосы из белой бечевки были много раз обернуты вокруг головы, наподобие улитки, создавая приятную шевелюру. Глазки-пуговички. Маленькие такие, черненькие. И простое платьице сверху. Кстати, из очень теплой и приятной ткани. Красненькое, с рюшечками. Хотя саму куклу я бы не назвал красавицей, нет, она скорее немного пугала. Вот например: почему ткань была синяя? Кукла что, утопленник? А где ее рот? Трудно было нитку продеть? Слегка кривая вся, будто ребенок делал. И почему продавец был так удивлен, когда я протянул ему эту куклу? Будто в первый раз ее видел. Странно. Почему я начинаю думать об этом только сейчас? Может, не стоило ее покупать…

Размышляя об этом, я не спеша ехал в деревню, ориентируясь на всемогущий навигатор. Который, впрочем, скоро начал барахлить, и ползунок с моим местоположением начал замирать посреди лесов и полей.

Нет, мой сладкий, я не в болоте. Плавать моя машина не умеет. Ну и ладно, я все равно уже запомнил направление. Да и развилок на этой дороге было не очень много. Как-нибудь доеду. Один. Наедине со своими мыслями. На своей любимой машине. В гордой самодостаточности.

– И никто нам не нужен, – кивнул я сам себе.

 День неумолимо клонился к вечеру. Блеск солнечной дуги приблизился к зелеными пиками деревьев, и дорогу накрыло голубым сумраком. Небольшие перекусы, взятые с собой, а также утренний поход в туалет в хостеле спасли ситуацию, поэтому кроме как размять ножки, и закинуть еду в топку, я нигде не останавливался. Ехал я быстро.

А дорога всё петляла и петляла. Поднималась и опускалась, выкручивая головокружительные финты. А я всё ехал и ехал в неизвестность. В неизвестность, которая в конце концов вывела меня в неизвестное мне место в окружение неизвестного мне кладбища. Точнее, кладбище я приметил впереди. А прежде этого кое-что произошло.

На дорогу выскочил олень. Не двуногий, городской, а самый натуральный, лесной, о четырех лапах. Слава богу он пронесся вдалеке, едва показавшись в свете фонарей машины. Всё случилось так быстро, я даже среагировать на него не успел, а то бы вдавил тормоз и полетел в дерево на обочине.

Впрочем, я совру вам, если скажу, что олень был обычный. Я не биолог и настоящих оленей вижу редко. Но моих знаний определенно хватит, чтобы сказать, что олень был явно болен. Он, как я успел разглядеть, был достаточно темный, будто бы перед тем, как выбежать на дорогу, принял грязевую ванную. Шерсть, висящая грязными комьями, местами отсутствовала, обнажая нездоровую кожу, сверкающую темной смолой. Но самым странным было то, что у него, видимо, сломана шея. Очень уж низко он ее держал. Она будто росла из груди, из нижней ее части. А ещё, возможно мне показалось от волнения и усталости, но за обрубок его рога держалась рукой кукла…

Я помотал головой.

– Хватит! – пискнул я сам себе не своим голосом.

Сначала сны с куклами, теперь олени с куклами. А что будет завтра? Надеюсь, завтра я встречу красивую куколку и на мои чувства ответят взаимностью. Эх. Одиночество, сволочь. А олень напугал. И я принял волевое решение ехать медленнее.

Задумавшись, я и не заметил, как въехал наконец на территорию того самого кладбища, что виднелось пару минут назад вдалеке между деревьями. Я притормозил. Мельком глянул на старые кресты, на низенькую оградку, на пустынную автомобильную дорогу, что одиноко тянулась прямо посередине этого жуткого места. Бросил взгляд на карту, которая всё ещё утверждала, что я посреди болота. И с ужасом понял, что сворачивать некуда. Нужно ехать дальше. В какую дурную голову закралась идея прокладывать дорогу в таком жутком месте?

Полностью сосредоточившись на дороге я было уже напрягся, как вдруг меня неожиданно расслабило. Словно я резко пропустил два стаканчика. И на секунду будто перестал видеть. Я словно оказался в вакууме. Мой мозг отказывался понимать происходящее. Нет, я не схожу с ума. Определенно точно я на секунду перестал видеть. Словно очень долго моргнул. И чувствовать. Тело ватное. Руки и ноги не слушаются. Тьфу ты. Не удивительно, что я начинаю чем-то заболевать. Столько дней в дороге. Столько дней в непрерывной концентрации.

Я понял, что дальше сидеть за рулем опасно. Вырулил на обочину и остановил машину. Заглушил ее, чтобы не тратить бензин. И сделал очень простое действие, которое стало началом конца. Вылез подышать свежим воздухом и потянуться. Дверь автомобиля захлопнулась, и я поднял взгляд.

Сотни, тысячи глаз смотрели на меня не моргая. Они прожигали мое тело насквозь, примораживая ноги к земле и пробивая на мелкую дрожь. Заставляя коленки трястись мелкой дрожью, холодный пот стекать по спине, а зубы отбивать бешеную чечетку. В нос ударил острый тошнотворный запах разложения. Голова резко закружилась и все эти глаза начали вращаться вокруг, затуманивая зрение и лишая разума. К горлу подкатила тошнота. Ноги были более не в состоянии удерживать мой вес, и я оперся рукой на машину, едва не упав. Закрыл глаза. Сердце молотом стучало по голове, а горло саднило от холодного кладбищенского воздуха и частого дыхания.

Тук-тук-тук-тук.

И почему я сразу их не заметил, пока ехал?

Сжав кулаки, попытался прийти в себя. Сколько уже прошло времени? Не знаю. Давай, возьми себя в руки, нюня. Не тысяча там глаз. Всего лишь пару сотен. Дыши глубже. Тебя никто не съест.

Фух. Вот так. Соберись. Фух. Молодец.

Сердце замедлило свой ритм. Дыхание стало ровнее.

Собравшись с силами, я поднял голову и приоткрыл глаза. В последних лучах заходящего солнца, пробивающихся сквозь темный частокол деревьев, я увидел их. Глаза.

Карие, синие, зеленые, пуговички, ниточки, пустые впадины на пластиковом личике и вытекшие, розовые кляксы на щеках. Да, это были куклы. Огромное, мать вашу, количество кукол. И они были повсюду. На крестах, на кустах, на ветках деревьев, сидели на оградке, валялись на земле, даже свешивались с ветвей, словно покойники. И выглядели они воистину ужасно. На них были маски смерти. Узнаваемые человеческие черты были стерты и воображение само дорисовывало им лица, которые были страшнее самых жутких фильмов ужасов. Некоторые куклы были залиты проливным дождем и грязные ручейки из их глаз оставляли ложное впечатление, будто бы им не чуждо человеческое. Волосы, давно растаявшие на солнце, образовывали на головах кукол запеченную корочку, хрустящую и, уверен, крайне вонючую. Оторванные конечности тоже не были редкими находками. Они устилали всё обозримое пространство. На дорожках между могилами, под автомобилем, висели на веревочках на ветках деревьев. Но по-настоящему пугало не это. А только лишь эти глаза. Глаза, мать вашу, которые выглядели как живые! Они блестели плотью и кровью. Они смотрели прямо на меня. Они молили меня помочь им, молили меня избавить их от этой невыносимой участи. А если я не смогу… То присоединиться к ним. В их молчаливом ожидании либо освободителя, либо конца света.

– Так, успокойся, – с силой похлопал я себя по щекам, – это просто куклы. Просто. Много. Очень много. Кукол.

Собрав все остатки мужества в себе, я снова посмотрел на этих пластмассовых чудовищ. И боролся с собой, пытаясь не отвернуться и не описаться.

Взрослый здоровый мужчина 25 лет. Откуда у меня такой страх кукол, спросите вы? Я вам отвечу. От моей любимой мамы. Благодаря ей в моей жизни случилось на одно невероятное событие больше, чем хотелось бы. Произошло нечто, неизгладимым пятном оставшееся на ткани моей судьбы. Словно по мятой одежде прошлись горячим утюгом и теперь нет ни малейшего шанса исправить эту лишнюю уродливую складку.