A cool, dim gateway to the mountain's heart.
On either side the wooded slopes come down,
Hemlock and beech and chestnut; here and there
Through the deep forest laurel spreads and gleams,
Pink-white as Daphne in her loveliness –
That still perfection from the world withdrawn,
As if the wood gods had arrested there
Immortal beauty in her breathless flight.
Far overhead against the arching blue
Gray ledges overhang from dizzy heights,
Scarred by a thousand winters and untamed.
The road winds in from the broad riverlands,
Luring the happy traveler turn by turn,
Up to the lofty mountains of the sky.
And where the road runs in the valley's foot,
Through the dark woods the mountain stream comes down,
Singing and dancing all its youth away
Among the boulders and the shallow runs,
Where sunbeams pierce and mossy tree trunks hang,
Drenched all day long with murmuring sound and spray.
There, light of heart and footfree, I would go
Up to my home among the lasting hills,
And in my cabin doorway sit me down,
Companioned in that leafy solitude
By the wood ghosts of twilight and of peace.
And in that sweet seclusion I should hear,
Among the cool-leafed beeches in the dusk,
The calm-voiced thrushes at their evening hymn –
So undistraught, so rapturous, so pure,
It well might be, in wisdom and in joy,
The seraphs singing at the birth of time
The unworn ritual of eternal things.
ВОСПОМИНАНИЕ
Здесь, в Новой Англии великолепной
Лето приходит, в морском развороте
Памяти древней страницу колеблет
Из фолианта, незримого вроде…
Мягко летит ветерок над Гранд-Пре,
Нежно шевелит головки растений,
Сладко вздыхают сады в серебре,
В яблонях воздух белеет вечерний.
Там в череде бесконечных забот
Вечности нить временная отрадна,
В песне морей плещет круговорот,
Воды приливов уходят обратно.
В дамбах запруд, по нагорным местам
Бредут с облаками великие тени,
Тоской мимолетной сменяются там
Красиво на тихой торжественной сцене.
Для волшебства позабытое это
Нежной любви несказанное чудо
В северных землях являет нам лето!
Сердце не знает дороги оттуда?
A Remembrance
Here in lovely New England
When summer is come, a sea-turn
Flutters a page of remembrance
In the volume of long ago.
Soft is the wind over Grand Pré,
Stirring the heads of the grasses,
Sweet is the breath of the orchards
White with their apple-blow.
There at their infinite business
Of measuring time forever,
Murmuring songs of the sea,
The great tides come and go.
Over the dikes and the uplands
Wander the great cloud shadows,
Strange as the passing of sorrow,
Beautiful, solemn, and slow.
For, spreading her old enchantment
Of tender ineffable wonder,
Summer is there in the Northland!
How should my heart not know?
ДИТЯ МОРЯ
Возлюбленная Марджори – дитя
Один спокойный в жизни час не знала,
А ныне море – нянька старая, пыхтя,
Ее укачивает у причала.
Удочеренная ребенком Марджори
Имеет в жилах ритм и страсть движенья,
И радость волн морских в лучах зари,
И солнца белого полуденное жженье.
A Sea Child
The lover of child Marjory
Had one white hour of life brim full;
Now the old nurse, the rocking sea,
Hath him to lull.
The daughter of child Marjory
Hath in her veins, to beat and run,
The glad indomitable sea,
The strong white sun.
ПЕСНЯ ПЕРЕД ОТПЛЫТИЕМ
Ветер походки решительной вниз
Носит по улице гулкой сюрприз
В городе старом – у моря для вас
Есть сообщенная новость сейчас!
Та, что меня переносит из грязи,
Рвет с эпидемией времени связи!
Сердце болит и негодно к войне,
С раной моей неспособно вдвойне.
Холод и дрожь я в костях ощутил,
В лунном сиянье не чувствую сил,
Бледных камней разглядеть не могу,
Рано старею я на берегу.
Зов переносится с места на место,
В сумрак пустынный летит повсеместно,
Но только эхо я слышу в ответ,
Слов первозданных давно уже нет.
Рыскаю в дебрях от двери до двери,
Друга там нет, где скрываются звери,
Где волчий страх новобранца-слуги
Нюхает сзади мои каблуки.
Звуки глухие я слышу сейчас,
К берегу с борта отправлен баркас,
Ближе снастей перестук и шаги,
Сверху на палубе ждут моряки.
Это предвестие шторма, ура,
Мне с кораблем отправляться пора.
Рупором руки, командуешь ты,
Мой капитан темноты.
О, расскажи, вольный ветер Востока
Великого, кто нас бродить одиноко
Выпустил из запыленного порта
Подальше от гула людского у борта,
Под звездами, что пребывают на страже
Входа глубинного в темном пейзаже,
Голос твой мрачный несет над волнами
Звуки мелодий, забытые нами.
Не нужно мне песен, свободные ветры,
О хлебе, вине или символах веры,
Пределы колоний лежат временных
За гранью простых размышлений о них.
Ветер походки решительной – вниз
К морю по улице ранней лети и резвись,
Авантюрист и искатель иных приключений,
Что ж, до свидания, мир, я – последний.
A Song before Sailing
Wind of the dead men’s feet,
Blow down the empty street
Of this old city by the sea
With news for me!
Blow me beyond the grime
And pestilence of time!
I am too sick at heart to war
With failure any more.
Thy chill is in my bones;
The moonlight on the stones
Is pale, and palpable, and cold;
I am as one grown old.
I call from room to room
Through the deserted gloom;
The echoes are all words I know,
Lost in some long ago.
I prowl from door to door,
And find no comrade more.
The wolfish fear that children feel
Is snuffing at my heel.
I hear the hollow sound
Of a great ship coming round,
The thunder of tackle and the tread
Of sailors overhead.
That stormy-blown hulloo
Has orders for me, too.
I see thee, hand at mouth, and hark,
My captain of the dark.
O wind of the great East,
By whom we are released
From this strange dusty port to sail
Beyond our fellows’ hail,
Under the stars that keep
