– Вы не знаете, где Максимилиано? – спросила она. – Извините, сеньор, я не должна спрашивать, – смутилась она.

– У нас возникли некоторые разногласия, – уклончиво ответил Рейнальдо, – он уехал, не волнуйся, скоро вернется.

– Можно я позвоню брату, может быть он у него? – Исабель волновалась, время спешило вперед, а она напрочь застряла в офисе, и сеньор не желал ее отпускать, мучая документом, который она не понимала.

– Пожалуйста, давай закончим, – спокойно произнес Рейнальдо и поставил пустую чашку, – а потом ты позвонишь брату и внесешь все правки в документ.

Исабель кивнула. Она готова была расплакаться. Ей хотелось уйти с работы, она должна была, она столько усилий приложила, чтобы ее освободили. Она должна была поговорить с Оливией, ей хотелось узнать, была ли она права, что занялась ее делом, не совершила ли ошибку. Матиас все эти дни просто извел ее своим настроением и практически убедил, что она поторопилась.

– Сеньор, – Исабель вчиталась в документ, – что это? – Она посмотрела на него.

– Ты все правильно понимаешь, – кивнул Рейнальдо, прекращая ее дальнейшие расспросы, – я писал очень разборчиво, что не разберешь, спросишь, – он отодвинулся от стола и встал. – Исправь и распечатай.

Он смотрел на задернутые шторы. Исабель хотелось спросить его – хотел ли он, чтобы шторы раздвинули, включили свет? Что ждал сеньор? Могла ли она сказать ему, что именно с ее подачи освобождали Оливию. Исабель вздрогнула, смотря на широкую спину Рейнальдо. Он уперся рукой об стену, вторую сунул в карман. Она взяла документ, не понимая действий сеньора, но кто она такая, чтобы спорить с ним.

Исабель боялась совсем другого, что он начнет продавливать договор с сеньором Артуро, а она не успеет ввести в курс дела Оливию, а тут совсем другое свалилось на голову. Она вышла из его кабинета. Набрала номер Максимилиано, но его телефон был выключен. Позвонила брату и стоило ей заикнуться, что она не может найти Макса, Матиас сразу же начал отчитывать ее, что она пожинает плоды своих творений, что она все рушит, что она губит свою жизнь. Исабель не хотела больше слушать брата, убеждать его в обратном, поэтому нажала отбой. Она открыла документ на экране и стала вносить правки, посматривая на Рейнальдо, стоявшего у окна.

Она видела его в открытую дверь. Рейнальдо не двигался, погрузившись в свои мысли. Она частенько его заставала таким задумчивым. Они с Максимилиано даже смеялись над этим пару раз за его спиной, называя его статуей, что можно позвать художника или скульптора, чтобы написали картину или сделали статую по живому эскизу. В лицо она бы не посмела ему этого сказать, очень уважала его и понимала, что предала его. Она предала его доверие, которое он оказал ей, взяв ее на работу. Она предала Максимилиано.

Исабель помнила день, когда узнала о смерти его матери, в памяти всплыли дела отца, и пазл сложился, она не верила в случайности и совпадения, тогда, поговорив с дедушкой, решила действовать. Она страстно хотела поскорее закончить работу и ехать, ехать, чтобы встретить ее и наконец-то поговорить. Исабель прекрасно понимала, что в первую очередь, она хотела удостовериться, что не совершила ошибку, ведь если она ошиблась, то… она не хотела думать. Она не хотела думать о плохом, свято веря, что все сделала правильно.

Поставив точку, она глазами пробежалась еще раз по документу и нажала на печать. Взяв еще теплые листы, принесла их Рейнальдо.

– Все готово, сеньор, – Исабель хотела поднести ему их.

– Положи на стол, – попросил он, не поворачиваясь. – И можешь идти, – он наконец-то отпустил ее.

Рейнальдо все еще смотрел на окно с задернутыми шторами. Исабель хотелось проникнуть в его мысли, узнать, о чем он думал, но ей стало страшно. У нее вновь появились сомнения – правильно ли она все сделала, осознавая, что дороги назад уже не было…

…в приемной никого не было. Кармен и Сехрио отсутствовали. Эва посмотрела на закрытую дверь кабинета матери. «У меня совещание» – вспомнила она слова Глории, вздохнула и прошла в кабинет отца. Эва знала, что могла делать все, что угодно. Артуро никогда не ругал ее… кроме одного – он не позволял ей трогать куб с дротиком. Никому не позволял к нему прикасаться. Эва улыбнулась. Артуро не было в офисе. Она подошла к шкафу и открыла дверцу.

Стеклянный куб манил, и Эва взяла его. Она вздрогнула, услышав какой-то шум, словно двигали мебель. Быстро поставила куб и обернулась, прислушиваясь. Сердце стучало громче, чем шум, который она услышала. Никого, ей просто показалось. Она взяла куб в руки и покрутила в его. Она не понимала, что в этом кубе было такого, что так бережно хранил Артуро. Эва пожала плечами, разочаровавшись в безделушке, она поставила ее в шкаф и закрыла дверцу.

Эва любила сидеть в кресле отца, но без него тут было скучно и пусто. Она немного покачалась в его кресле, покрутилась, поболтала ногами, как маленькая, как в детстве, посмотрела на часы, время так медленно тянулось. Она уже пожалела, что Кармен отсутствовала, сейчас бы поболтала с ней. Они любили говорить. Только Кармен могла часами слушать, как она восхваляла Рейнальдо.

Ее Рейнальдо тоже работал вместе с Исабель. Мама вела совещание. Все были заняты делом, кроме нее. Эва встала и вышла из-за стола. Она не переваривала такие моменты, когда не знала, чем себя занять. Прошлась по приемной, потрогала землю в горшке, набрала воды и полила. Из-под двери кабинета матери послышался смех. Эва повернулась с графином в руке и посмотрела на дверь. Мама же на совещании, она именно так и сказала, когда они прощались у входа в офис. Эва поставила графин на стол Кармен, подошла к двери и толкнула ее.

Она чуть было не упала, но Серхио поддержал ее, выронив документы. Глория, улыбаясь, поправила волосы. Эва нахмурилась, смотря на мать, что-то настораживало ее. Серхио отпустил ее, присел и стал собирать документы.

– Сеньора, я напечатаю и принесу, – сказал он и вышел из кабинета, послал ей воздушный поцелуй за спиной Эвы.

– Мама? – Эве совсем не понравилось, что Глория и Серхио смеялись в кабинете за закрытыми дверьми.

– Эва, родная, ты уже пришла? – она подошла к ней и взяла ее под руку. – Ты знаешь, я, – Глория незаметным движением ноги задвинула пуговицу с торчащими нитками под диван, – я думала о твоей свадьбе.

Эва повернулась к матери, на ее лице засияла улыбка:

– Ты согласна, чтобы я вышла замуж за Рейнальдо? – спросила она.

Глория потянула ее за собой из кабинета. Она наклонилась, чтобы взять сумочку и сдвинула подушку, чтобы скрыть свои трусики, выглядывающие из-под нее.

– За Максимилиано, – уточнила Глория.

– Опять ты за свое, – скривилась Эва, мгновенно перестав улыбаться.

– Серхио, – Глория искоса смотрела на него, – пусть в моем кабинете приберут, мне кажется там пыльно.

– Хорошо, сеньора, – подскочил Серхио и прижал руку к вороту.

– Мама, ты расскажешь мне про тетку? – Эва кардинально сменила тему, вот что умела она – так это быстро менять тему, тем самым разряжая обстановку.

– Все расскажу, нам следует быть очень осторожными, – она крепче прижалась к дочери, незаметно для нее помахала рукой Серхио и подмигнула ему.

Он стоял около своего стола, прикрывал рукой место, где должна была быть пуговица, что вызвало у нее усмешку, но Глория сдержалась. Она была полна сил и готова была вступить в бой.

– Расскажи мне все, чтобы я была во всеоружии, – Эва нажала кнопку лифта. – Почему переход практически всегда закрыт?

Глория на мгновение повернулась к двери, ведущей к переходу:

– Твой дед внес эту конструкцию, хотя лично меня она никогда не устраивала. А вот твоя тетка им пользовалась, – двери лифта открылись, впуская их внутрь.

– Его закрыли, потому что им пользовалась тетя? – Эва отстранилась от Глории. – Ты считаешь меня дурой, думаешь, что я поверю в эту чушь?

– Нет, – Глория сделала глубокий вздох. – Она правда им пользовалась. Она встречалась там с Рейнальдо и, – она не договорила.