Самое сильное впечатление произвел на обывателей веселый молочник из холодильника, который до смерти напугал несчастную Аделу в первый день работы. Айтишники постарались на славу: синие губы и иней на веках оставили поистине неизгладимое впечатление. Йогурты в тот день никто не купил, но ледяную башку запомнили все. Правда, после многочисленных жалоб голову молочника заменили на более добродушную и румяную, но главный эффект был достигнут – скандал привлек внимание к товару.

Шло время. Общественность побурлила, повозмущалась и в конечном итоге смирилась. И даже стала находить в говорящих головах некоторые преимущества. Если поначалу их присутствие напрягало, то спустя год болтающая башка стала неотъемлемой опцией умного дома вроде колонки Эльзы.

В продаже также появились замечательные приложения вроде Любимой бабушки, Братика, Сестрички, Подруженьки на вечер или Веселого братана для застолья. Программы, запрятанные в электронные носители или скачанные на телефон, не попадали в общую сеть. Они вылезали в полный рост и были наделены высокоразвитым интеллектом.

Милая бабушка в платочке рассказывала детям сказки, Братик или Сестричка играли в игры, занимая ребенка на весь вечер, Подруженька обсуждала новинки моды и покорно соглашалась, что все мужики – козлы. Братан для застолья сыпал шутками, произносил тосты и анекдоты, мог спеть пьяным голосом популярный шлягер и даже сделать вид, что уснул лицом в тарелке. Такие приложения стали настоящим спасением для усталых родителей или одиноких алкоголиков.

Даже старики втянулись в аферу с головами и с каждой пенсии заказывали себе собеседника для задушевного разговора. Сморщенный старичок с удовольствием слушал романсы, критиковал современную молодежь и искренне сетовал на повышение коммуналки.

Буквально за пару лет говорящие головы прочно вошли в жизнь Мегаполиса, словно существовали в нем всегда. Они заменили колонку Эльзу, всех консультантов, виртуальных врачей, хваленую телемедицину и многочисленные развлекательные приложения.

С новым витком рекламы мистер Адамс в одночасье стал миллионером. Все крупнейшие корпорации шли к нему на поклон и покупали услуги по спекулятивным ценам.

Психологи и психиатры тоже здорово поднялись: интроверты, уставшие от постоянного вмешательства в личную жизнь болтливых голов, отдавали бешеные деньги на восстановление здоровья. Естественно, львиная доля средств, потраченных на врачей, утекала в карман Инвестора.

Вдобавок почти все граждане оплачивали защитные программы вроде «Стоп голова» или «Жизнь без башки». Месячная подписка фильтровала рекламные предложения, и поток голов существенно сокращался. В недрах Корпорации, в ее закрытой секции, день и ночь трудились скромные ребята-айтишники. Именно они создавали рекламный беспредел и одновременно разрабатывали защитные программы. Самая эффективная из них под названием «Стоп голова» тоже была придумана долговязым студентом Билли.

С момента встречи с веселым молочником в собственном холодильнике прошло несколько лет.

Адела смирилась с навязчивой рекламой. Теперь говорящую башку можно было встретить где угодно: в шкафу с постельным бельем, на кухонной полке, в стиральной машине и даже в собственной постели. Девушка уже привыкла к присутствию посторонних лиц в своей жизни, не вздрагивала при их появлении и уж тем более не падала в обморок. А еще с каждой зарплаты покорно выделяла средства на программу «Стоп башка, уровень Супер+», которая защищала ее от домогательств пиарщиков и снижала количество рекламных агентов до десяти в день.

Комфортную жизнь в относительно тихом районе Мегаполиса Аделе обеспечил отец. Он ушел из семьи, когда девочке исполнилось пять, и никакого участия в воспитании ребенка не принимал. Изредка он забирал дочь на прогулку, водил кататься на каруселях, молча покупал сахарную вату или плюшевую лошадку, а затем быстренько отводил домой, где с радостью вручал матери.

Когда Адела подросла, встречи с родителем окончательно прекратились. Отец просто не знал, о чем можно разговаривать с подростком, вдобавок строил успешную карьеру и завел новую семью. Правда, алименты платил исправно.

Общение возобновилось, когда Адела закончила школу. Отец оплатил обучение в престижном вузе, а еще давал деньги на карманные расходы и курсы повышения квалификации. После окончания института родитель помог с работой и совершенно неожиданно купил дочери квартиру. Да не где-нибудь на окраине, а в очень приличном районе, где обитал зажиточный средний класс.

Адела глазам своим не поверила, когда вошла в небольшую студию на тридцать четвертом этаже зеркального небоскреба. Современная кухня-гостиная уже была обставлена мебелью, над барной стойкой из искусственного мрамора сияли авангардные светильники. Едва заметная дверь в цвет серых стен вела в крохотную спальню с большим вместительным шкафом. Нарядов у Аделы было немного, но собственная гардеробная привела ее в полный восторг.

Но самым потрясающим оказался вид на город – в сумерках мрачный Мегаполис казался нарядным, сияющим, словно угли догорающего костра. Адела так обрадовалась, что впервые в жизни обняла сурового отца и даже поцеловала его в щеку. Ее бурное проявление чувств смутило их обоих, но искренняя благодарность дочери родителя порадовала.

Девушка за всю жизнь не смогла бы накопить на такую квартиру. Но отец был состоятельным человеком и обеспечил дочери хороший старт. При этом вел себя сухо и продолжал держать Аделу на расстоянии. Никаких задушевных разговоров между ними не случалось, отец жил своей собственной жизнью, о которой девушка имела весьма смутное представление. Она звонила ему раз в неделю, дежурно спрашивала, как дела, слышала такой же дежурный ответ, что все нормально, и на этом родственное общение заканчивалось. Иногда они встречались в пафосном ресторане, общались на нейтральные темы и через пару часов радостно расставались. Несмотря на сухой и даже жесткий характер отца, Адела была очень благодарна ему за помощь. Немногие из ее школьных подруг сумели получить высшее образование и устроиться на приличную работу.

Мать с новым сожителем теснилась в маленькой квартирке ближе к окраине и судьбой дочери совершенно не интересовалась. Она родила еще нескольких детей от разных мужчин и с головой погрязла в личной жизни и бытовых проблемах.

Адела не очень любила вспоминать собственное детство и раннюю юность. С уходом отца в семье началась жесткая экономия, они едва сводили концы с концами, ели быстрорастворимую лапшу и носили самую дешевую одежду из синтетики, от которой кожа покрывалась волдырями. Фоном шли постоянные крики матери, ее разборки с очередным сожителем, вопли мелких братьев и сестер. За детьми надо было присматривать именно Аделе как самой старшей и ответственной. А младшенькие росли настоящими хулиганами, и за их жестокие проказы нагоняй получала старшая сестра.

Во время учебы в институте Адела с радостью перебралась в студенческое общежитие. Там никто не орал по ночам, не устраивал истерики с битьем посуды и не мешал готовиться к экзаменам.

После окончания института прошло больше шести лет. Все это время Адела жила в удобной квартире с панорамным видом на город в окружении вежливых чистоплотных соседей. Коммунальные платежи, питание и личные расходы девушка оплачивала сама и к отцу за финансовой помощью больше не обращалась. Правда, на крупные покупки приходилось откладывать, но Аделу с детства приучили экономить.

С работой тоже все складывалось неплохо: из стажера в крупной корпорации она выросла до старшего специалиста. На финансах это повышение никак не отразилось, а вот работы значительно прибавилось. Но произошла и маленькая радость: истеричную начальницу сменил адекватный пожилой мужик, которому было искренне плевать на подчиненных. Так что обстановка в офисе изменилась в лучшую сторону.