– Жаль, что не удастся попробовать волшебной магии принцессы. Ну а где ее служанка? Наверняка, она тоже сладкая булочка – Шелай не подпустил бы кого попало к своей дочери, – проскрипел король отсмеявшись.

– Корабль капитана Фаррагаса провел две недели на карантине в одной из лагун недалеко от Гранса. По его окончании служанку принцессы продали работорговцу, гоблину по имени Кришц. Девушка умерла через два дня после этого. Полагаю, от истощения – пока корабль стоял на карантине ее практически не кормили.

Король сцепил перед собой трясущиеся руки:

– Сдохла, и ладно – мне она не интересна, если только не девственница. Но ты напомнил мне об одном деле, инквизитор. У меня на ложе две недели не было ни одной подходящей девки. Уже две недели! Мои евнухи ежедневно отправляются на рынки и рабские аукционы, но возвращаются с пустыми руками. Словно все девственницы в столице вдруг закончились! Я уже хотел наказать слуг за нерадивость…

Цварг выпрямился на своих подушках и торопливо заговорил, словно изнутри что-то его распирало, и он торопился излить это наружу.

– Но вчера я вспомнил про Гранс, инквизитор! – выпалил Цварг, в своем странном возбуждении он не заметил, как напряглась мрачная фигура в сером плаще, и визгливо продолжил:

– Гранс – самый южный порт, куда причаливают все корабли с рабами, прибывающими в мое королевство. Гранс, где работорговцев больше, чем бродячих псов на городском рынке… Уже сегодня мои евнухи скупят там всех нетронутых рабынь. Всех! Я подписал указ! По нему все городские торговцы девками обязаны открыть свои загоны с рабами!

Словно в бреду, Цварг прикрыл свои полинявшие за столетия глаза и продолжил выкрикивать, не видя ничего вокруг:

– У меня будет много девственниц, инквизитор! Много, столько, сколько я захочу! Сколько мне надо, чтобы снова стать молодым…

Мужчина в сером плаще повернулся и, не прощаясь с Цваргом Вечным, вышел из зала. За его спиной в неверном свете факелов остались неподвижные фигуры кверков и старик на золотом троне, продолжавший что-то бормотать, визгливо смеяться сам с собой и довольно потирать ладони…

Через минуту в небо над островерхими крышами королевского дворца взмыл огромный черный дракон. Яростно взревел, выпустив столб пламени. Расправил мощные крылья и стремительно полетел на юг, растворяясь в безоблачном небе над великим королевством Аштаной.

Лена-Федерика

Просыпаюсь на рассвете от того, что меня грубо трясут за плечо.

– Вставай, Федерика. Быстро! Да открывай же ты глаза!

С трудом разлепляю веки и пытаюсь сообразить, что происходит. Надо мной склонилось женское лицо, молодое и симпатичное. Я видела эту девушку в доме Али, она одна из трех старших служанок. У работорговца выстроена строгая система иерархии среди слуг, прямо как в армии.

– Живее, бестолочь!

Пока я разглядываю ее и сонно хлопаю глазами, девушка выходит из себя и, схватив меня за руку, буквально сдергивает с лежанки. Я с глухим стуком падаю на каменный пол, отшибая себе бедро и локоть. Шиплю от боли и злости, зато мгновенно слетают все остатки сна. Опираясь на лежанку, кое-как встаю и, потирая ушибленные места, рявкаю:

– Что надо?!

– Одевайся! – в лицо мне летит какая-то тряпка, и девушка почти с ужасом восклицает. – Да поторопись же ты, если не хочешь сдохнуть!

Подгоняемая отчаянием, зазвучавшим в ее голосе, я быстро скидываю ночную сорочку и натягиваю принесенное платье. Успеваю только удивиться, что это не одежда рабыни со специальной меткой на груди, а какая-то другая. Замечаю, что и на девушке такое же платье, только белого цвета, а мое светло-желтое.

– Обувь! – девушка кидает мне под ноги новенькие сандалии с длинными ремешками и тревожно озирается на дверь.

Кричит мне:

– Федерика, живее, если не хочешь, чтобы тебя оставили здесь! – и вдруг срывается в коридор.

Не понимая, зачем это делаю, но уже зараженная беспокойством, я подхватываю принесенные сандалии и босиком выбегаю из комнаты. Тонкая фигурка в белом почти скрылась за поворотом, ведущим к выходу из лазарета, и я припускаю в ту сторону. Бегу что есть сил, чувствуя, как разрастается в груди ком тревоги. Коридор заканчивается, и я замираю на пороге двери, ведущей во двор. Тревожно озираюсь и замечаю перед задними воротами крытую повозку. В нее как раз забирается девушка в белом платье. Собираюсь тоже бежать туда, но сзади в мое плечо впиваются жесткие пальцы.

– Северные ворота, Федерика. Иди на север, – в еле слышном шепоте с трудом узнаю голос Лазариса. Пытаюсь оглянуться, чтобы спросить, что происходит, но тут в мою ладонь вталкивают что-то твердое, завернутое в ткань.

– Что там, на севере? – спрашиваю, машинально стискивая пальцы.

Вместо ответа получаю толчок в спину, от которого вылетаю чуть не на середину посыпанного белым песком двора.

Вслед доносится еле слышное, сказанное по-русски:

– Прощай, землячка. Найди хоть ты свое счастье.

Я припускаю к повозке, возле которой стоит зверского вида мужик с бритым черепом и злобно буравит меня глазами. На бегу успеваю повернуть голову, чтобы еще раз взглянуть на лекаря, но в дверном проеме уже никого нет…

– Живо! – рычит бритый мужик, когда я подбегаю.

Подхватывает меня огромными ручищами и буквально закидывает в кузов. Приземляюсь на колени, обдирая их о грубые доски днища и застываю, шипя от боли и пытаясь отдышаться. В одной руке я крепко сжимаю ремешки своих сандалий. Пальцы другой судорожно стискивают то, что дал мне лекарь. Плотный полог на входе падает, погружая нутро кибитки в густую темноту. Громкий щелчок бича снаружи, гортанный окрик, и, скрипя колесами, повозка трогается с места.

– Иди сюда, – зовет из темноты нежный женский голос, и чьи-то руки тянут меня, помогая подняться.

Я наощупь усаживаюсь на твердую лавку, прижимаюсь спиной к стенке повозки и замираю, пытаясь понять, что происходит.

– Фу-у-у, – длинно выдыхает женский голос справа от меня. – Святые Предки, успели удрать!

– Погоди радоваться, дура, – одергивает ее другой голос. – Когда живые и здоровые в дом господина Али вернемся, тогда будем улыбаться, и Предков благодарить.

– Сама дура, – огрызается моя соседка. – Главное, что из дома выехали, и теперь никто не скажет, что мы рабыни, даже если остановят на проверку.

– Главное, чтобы Евлин успел нас вывезти из города и спрятать.

Наступает тишина, разбиваемая только скрипом колес и щелчками бича возницы. Постепенно мои глаза привыкают к темноте, и я начинаю различать окружающее. Кроме меня в повозке еще десять девушек. В полутьме их лица видны нечетко, но я все равно узнаю – все они служанки из дома Али. Все в светлых платьях, похожего на мой фасона.

– Что случилось? Куда нас везут? – спрашиваю шепотом у соседки справа.

Я вспоминаю ее имя – Ваниса. Она несколько раз приносила мне еду в лазарет. Девушка придвигается ко мне и шепчет, почти касаясь губами уха:

– В город прибыли королевские евнухи. Старый урод издал указ, что все девственные рабыни должны быть переданы дворцовым закупщикам. Сейчас отряды стражи ходят по домам торговцев рабами и проверяют всех женщин. Хорошо, что Евлин узнал об этом еще ночью и успел предупредить господина Али. Иначе всех нас забрали бы, а там, сама знаешь, что было бы…

– Что? Я ничего не знаю, – мотаю я головой.

– Точно, тебя ведь недавно привезли, – Ваниса еще ближе подается ко мне. – Король каждый день берет на ложе девственницу и лишает невинности. После ее убивают – живьем закапывают в землю.

– Мать честная! – вырывается у меня.

– Что вы там шепчетесь?! – недовольно прикрикивает та самая девица, что принесла мне платье. – Заткнитесь, и без вашего шушуканья тошно. А ты, Федерика, лучше бы надела обувь – до Северных ворот недолго осталось. Там нам придется идти пешком.