***

«Ракуной» называлась старая небольшая шхуна, изрядно потрепанная годами и волнами. Рваные паруса, поросшие зеленью борта, сброшенный на причал грузовой трап, на котором два скучающих моряка пили пиво. Рядом стоял бочонок, из которого они разливали хмельной напиток по глиняным кружкам. Они наблюдали за разгрузкой соседнего судна и отпускали едкие и грязные замечания в адрес трудившихся там рабочих. Похоже, этих бродяг оставили следить за подступами к кораблю, и пройти мимо них незамеченными не выйдет. Незаметно же убрать их не получится: по палубе шхуны разгуливали матросы, которые обязательно заметят заварушку на причале.

Пока Аэртон размышлял над тем, как обойти неожиданное препятствие, он совершенно выпустил из виду навязанного ему Хруста, который то ли от страха, то ли от природного желания выслужиться перед начальством решил действовать самостоятельно. Хруст был настолько уверен в собственной важности, дескать, преступники при одном его виде должны падать в обморок, что подошел к скучающим за пивом морякам и объявил им, что они арестованы. В следующее мгновение его проткнутое кинжалом тело падало в воду, а моряки уже бежали по трапу на шхуну.

Промедление смерти подобно. Сейчас они поднимут паруса и отчалят. Конечно, в море им выйти не дадут, но и от корабля, продырявленного боевым флотом Бриза, толку мало. Стало быть, времени на раздумья нет.

Проклиная напыщенного индюка дель Грога с его слабоумным помощником Хрустом, Аэртон приказал штурмовать «Ракуну», и серые шапки пошли на приступ. Через несколько минут загрохотали выстрелы.

Даже если бы Натан де Циклон не был повинен в смерти профессора Мареля, ему было что скрывать. Профессиональный контрабандист и разбойник, команду себе он набрал из таких же отчаянных головорезов, для которых кровь не более чем освежающий сок, а человеческая жизнь — разменная монета.

Первые стражники упали на доски пирса, пораженные ружейными залпами. Моряки стреляли кучно, особо не целясь, но все же двух атакующих отправили на тот свет, а еще нескольких подранили. Серые шапки в долгу не остались. Отряды прикрытия открыли огонь. Затрещали ружья. Моряки вынуждены были попрятаться, как и грузчики, что трудились на соседнем корабле. Кое-кто даже попрыгал в воду, спасаясь от шальной пули. И тогда в дело вступили люди сержанта Лотона. Они побежали по трапу, за их спинами — и Аэртон с Кортоном.

Подняться на борт оказалось делом нетрудным, но, оказавшись на корабле, они столкнулись с разъяренными пиратами, которые мечтали пустить кровь нежеланным гостям. Тут же в нескольких местах завязалась отчаянная рубка. Серые шапки знали свое дело. Закаленные в уличных боях и схватках с отчаянными бузотерами столицы, они виртуозно орудовали шпагами, хотя с точки зрения Аэртона им и не хватало изящества. Они больше всего походили на мясника на театральных подмостках, который разделывал три коровьи туши одновременно.

Моряки долго не продержатся. К тому же со стороны причала к «Ракуне» уже бежало подкрепление. Скоро на борту от серых шапок будет не продохнуть. Они пусть сражаются, а его дело найти и арестовать преступника. Аэртон приказал сержанту Лотону следовать за ним. Надо найти капитанскую каюту и произвести арест.

Откуда-то на него выскочили и едва не сбили с ног двое парней в одежде акваморов, изрядно помятые и на ходу срывающие с запястий обрывки веревок — выскочили и бросились в гущу битвы. Аэртон, поглощенный мыслями о Старом Псе, даже не проводил их взглядом.

Лотон кликнул пару стражников, и вместе они шагнули в кормовую надстройку. Короткий тускло освещенный коридор. Впереди капитанская рубка. Стражники не успели до нее дойти, как грохнули выстрелы, и коридор заволокло густым зловонным дымом. Аэртон знал, что теперь здесь воняет порохом и свежей кровью. Наступление смешалось. Под ногами появились корчащиеся в судорогах умирающие люди. Об одного из них Аэртон споткнулся и упал. Руками уткнулся во что-то горячее и липкое.

— Помоги… помоги… — горячечное учащенное дыхание над ухом.

Хватаясь за стены, Аэртон поднялся. Кто-то схватил его за ногу и потянул назад, но Аэртон отпихнул его, высвобождаясь, и рванул вперед, к свету. Он влетел в капитанскую рубку, где уже шло сражение. Сержант Лотон фехтовал с коренастым, косматым мужиком, который и выглядел как Старый Пес. Клинки сверкали в тесном помещении рубки, сталкивались, высекая искры. Лицо Лотона уродовал свежий порез, из которого сочилась кровь, заливая глаза.

За спиной сражающихся виднелось раскрытое окно, откуда порывами врывался свежий ветер, подбрасывая вверх бумаги, перелистывая страницы книг, что лежали на большом письменном столе, заставленном бутылками. По всей видимости, они успели в последний момент, Старый Пес собирался сбежать, воспользовавшись боем. Аэртон не удивился бы, обнаружив под окном ялик и веревку, по которой можно было спуститься из каюты.

Старый Пес совершил резкое движение, вытянулся вперед, продолжая тело своей шпагой, которая аккуратно вошла в грудь Лотона. Лицо сержанта исказилось в гримасе боли и страха. В следующее мгновение Старый Пес атаковал Аэртона, который с трудом успел отразить первый выпад.

Как же так получилось, что при таком количестве стражников на борту он остался один на один с профессиональным убийцей? Он расследователь, специалист по деликатным делам, но никак не рубака, хотя и умел фехтовать.

Аэртон сразу почувствовал, что ему долго не продержаться. Старый Пес превосходил его по силе и мастерству. Оставалось только тянуть время, уйти в глухую оборону и ждать, когда в рубке появятся другие стражники и остановят это сумасшествие.

«Куда делся проклятый Кортон?» — мелькнула мысль. Ведь в коридоре он шел позади него.

Аэртон долго не продержался. Всего несколько минут, и он получил первое ранение в правое плечо, а затем проникающее в живот. Он рухнул на пол. Старый Пес тут же потерял к нему интерес. Он вложил шпагу в ножны и метнулся к окну. Натан де Циклон уже был наполовину снаружи, когда в рубке появился Кортон дель Бриз. Он мигом оценил ситуацию. В следующую секунду в его руке возник пистолет, и прозвучал выстрел. Пуля ударила в спину Старого Пса и вытолкнула его в окно. Снаружи раздался всплеск.

Аэртон обреченно откинулся на спину, и глаза его заволокла тьма.

***

Перед отплытием «Сели» в порту стало шумно, суетливо и бестолково, и Хёлвер де Циклон даже не давал себе труда скрыть своё неудовольствие.

— Вам действительно необходимо тащить с собой столько народу, танна? — спросил он, улучив время, когда Френ дель Бриз снова отвлекся на Болтона.

Тот выслушивал отца, вскинув голову, негодующе сверкая глазами, и его гордый вид ничуть не портили рассеченная бровь, разбитая губа, рука на перевязи и подживающий кровоподтек на скуле — память о печатке Рауля. Сам Рауль крутился неподалеку, прихрамывая, неловко поворачиваясь всем телом сразу и всячески давая понять Делле, что она должна простить пострадавшего героя за ту недавнюю грубость, которую он себе позволил в ее отношении. Танна делала вид, что не замечает ужимок Рауля, но глаза её улыбались.

Ола осталась дома: когда стало известно, что Делла отплывает на корабле Хёлвера, она устроила безобразную истерику, потом прорыдала всю ночь и с тех пор не желала разговаривать с сестрой и даже находиться в одном с ней помещении.

— Я не тащила с собой никакой народ, — с непривычной нервозностью возразила Делла Хёлверу и стиснула ручку дорожного саквояжа. — Я сказала отцу, что возьму только пару прислужниц и этого мальчика из Академии…

Взгляд её нашёл Карася. Тот держался среди слуг дель Бриз и смотрел на борт «Сели» глазами, полными слёз восторга.

Он поплывёт на этом невероятном корабле! Он поплывёт домой!

— Но тогда как получилось, — сердито спросил Хёлвер, — что с вами отправляется целая деревня слуг, армия солдат и тележка родственников в придачу? Вам настолько необходима помощь других людей? Тогда вы, наверное, разрешите избавить вас от этой, последней ноши?