Эти слова вызвали новую волну обсуждений. Люди стали обмениваться взглядами, и напряжение между ними растворилось, сменяясь осторожной надеждой.
Слухи о том, что утёсы и Вихрь ответили человеку, разлетелись быстрее ветра. Агнеша услышала об этом утром, когда сидела в лесу, заваривая травы. Старый знахарь, проходящий мимо, бросил ей обрывок фразы:
– Представляешь? Этот парень… Инай, кажется? Он говорил с Вихрем! И с Лавиной!
Её руки замерли, и горячий пар обжёг пальцы, но она этого не заметила.
– Чего? Где он? – резко спросила она.
Знахарь пожал плечами.
– У каменных. Там все только о нём и говорят…
Не дожидаясь конца фразы, Агнеша вскочила, быстро собрала свои вещи и направилась к деревне. Когда она пришла к видяничам, её сердце стучало так громко, что казалось, даже каменные стены могли уловить его ритм. Воздух был густым от шёпотов жителей, которые обсуждали события прошедшей ночи, но для Агнеши всё это было лишь фоном. Её взгляд сразу упал на Иная, который застыл у одного из каменных домов. Он казался частью утёса, словно был высечен из того же камня, но его взгляд, устремлённый вдаль, выдавал напряжение и сосредоточенность, будто за этой неподвижностью скрывалась буря мыслей. Свет утреннего солнца, отражаясь от стекол, отбрасывал мягкие отблески на его лицо, подчёркивая его утомление и внутренний покой, который редко можно встретить у тех, кто пережил подобное. Агнеша сделала шаг вперёд, чувствуя, как её дыхание становится прерывистым. Слова вырвались прежде, чем она успела осознать их.
– Ты говорил с Вихрем? – её голос прозвучал неожиданно громко, перекрывая тихий шум деревни.
Инай обернулся, и на его лице появилась тёплая, но немного грустная улыбка.
– И с Лавиной, – сказал он.
Его голос был тихим и уставшим. Эти слова, казалось, повисли в воздухе, медленно проникая в её сознание. Её глаза расширились, отражая одновременно сомнение и надежду.
– Это правда? – спросила она, чувствуя, как её собственный голос дрожит.
Инай молча кивнул.
– Расскажи мне всё, – произнесла она, делая ещё один шаг вперёд.
В её глазах блеснуло нечто, что заставило Иная задержать дыхание. Это был взгляд человека, который искал ответы, но уже смирился с тем, что никогда их не найдёт. Дом был небольшим, с толстыми каменными стенами, которые надёжно защищали от внешнего холода, и низкими сводчатыми потолками, создававшими ощущение уюта. В углу трещал очаг, его мягкий свет отбрасывал тени на стены, играя с неравными линиями каменной кладки. В воздухе витал слабый запах горящих трав и свежего хлеба. Агнеша села на простой деревянный стул, её руки касались шероховатой поверхности стола, и она ловила себя на том, что не может отвести взгляда от огня. Инай поставил перед ней кружку с горячим отваром, пар от которого смешивался с мягким светом, заполняя комнату теплом. Он сел напротив, положив руки на стол. Его пальцы казались слегка напряжёнными, но лицо сохраняло спокойствие.
– Ты когда собираешься уходить? Сегодня? Завтра? – нарушила молчание Агнеша.
– Завтра. – Инай кивнул, глядя в огонь, – следующее испытание у знахарей, а я что-то уже так устал… Я будто повзрослел лет на десять. Представляешь, я всю жизнь был отшельником даже в родном племени. Все пацаны обладали каким-то даром, тренировали свои способности, а я был как этот… Жалко родителей, сколько всего им пришлось выслушать. И тут оказывается что именно я! Именно я, представляешь? Мне нужно это всё осознать, принять…
Девушка молчала, обдумывая его слова. Её руки сжали кружку сильнее, как будто она пыталась найти в тепле отвара ответ на свои собственные вопросы.
– Конечно, понимаю. Тебе нужно побыть одному и подумать обо всём. Но ты не должен дальше идти один, – тихо сказала она.
Их взгляды встретились, и он застыл, уловив в её глазах нечто, что сперва показалось ему простой заботой, обычной и понятной. Но нет, это было большее. Там был страх – глубокий, тихий, молчаливый, но тяжёлый, как груз, который она несла. Страх за все племена, за него, за то, что с ним может случиться. И ещё что-то, что она, кажется, пыталась скрыть, но что было ясно, как удар колокола в ночи. Словно её душа говорила с ним, и он чувствовал этот зов, хотя понять его до конца ещё не мог.
– Я привык быть один, – начал он, но остановился, почувствовав, что эти слова звучат неубедительно даже для него самого.
Она подняла голову, её голубые глаза блестели в свете огня.
– Это не просто путешествие, это путь, где тебе нужна будет помощь. Если есть хоть малейший шанс изменить Вихрь, сделать мир лучше… я не могу остаться в стороне. Я должна быть частью этого.
Её слова, словно невидимая волна, окутали комнату, оставляя после себя тихое напряжение. Инай улыбнулся, чувствуя, как само её присутствие приносит уют, словно тёплый свет пробивается сквозь холодный туман.
– Ладно, ты тут посиди, подумай, завтра, когда солнце поднимется на две стрелы, я зайду.
– Останься здесь на ночь, – сказал он шёпотом.
Она подняла брови, удивлённая, но не отступила.
– Здесь есть свободная кровать, – добавил он, немного улыбнувшись. – А что если ночью придёт Вихрь, а тебя не будет? Как ты потом будешь с этим жизнь, зная что…
– Ой всё, я остаюсь, хватит.
Позже они лежали каждый на своей кровати, их голоса то стихали, то снова наполняли комнату, словно отголоски далёкого эха, растворяясь в мягкой темноте. Когда ночь опустилась на деревню, мягкий свет луны проник через маленькое окошко, бросая серебристые блики на стены. Агнеша лежала на узкой кровати у противоположной стены, её дыхание стало ровным, но она не спала. Её мысли кружились вокруг того, что рассказал ей Инай. Она пыталась понять, как обычный человек смог заговорить с силами, которые казались недосягаемыми для простых смертных. Инай же смотрел на очаг и улыбался, его взгляд был устремлён в мерцающее пламя, а мысли блуждали далеко. Внутри него смешивались странные чувства: тревога, ответственность и тихая радость от того, что он был не один в эту ночь. Огонь трещал, бросая мягкие тени на его лицо. В этот момент он понял, что их пути с Агнешой пересеклись не случайно. Она была частью чего-то большего, как и он сам. Ведь та задача, что перед ним стояла, была слишком сложна для одного человека.
Ранним утром в дверь постучали. Звук был мягким, но в тишине дома он прозвучал, как далёкий стук древесного дятла. Инай открыл дверь, и перед ним предстал высокий мужчина. Его фигура была обёрнута в мантию, сделанную из плотно сплетённой коры деревьев, покрытой узорами трещин и прожилок, напоминавших древние карты. С плеч свисали тяжёлые, влажные полосы мха, а листья, будто живые, тихо шевелились при малейшем движении воздуха. Его лицо было вытянутым, покрытым мелкими морщинами, как у старого дуба, а кожа имела сероватый оттенок, словно впитала в себя цвет лесной тени. Глаза, глубокие и зелёные, будто два изумруда, смотрели не на Иная, а сквозь него. Казалось, что мужчина видит сразу все времена – прошлое, настоящее и будущее, – и в его взгляде отражалась мудрость, смешанная с чем-то тревожным, как у реки, что скрывает свои глубины.
– Я Лесовед, – представился человек, входя в дом. – Я пришёл, чтобы показать вам нечто важное.
Он вынул из-под мантии светящийся артефакт, напоминающий гладкий камень, переливающийся всеми цветами радуги, как капля масла на воде. Свет внутри него двигался медленно, спиралями, будто таил в себе дыхание чего-то живого.
– Это видение, – сказал он, его голос был глубоким и ровным, но в нём чувствовалась тихая тяжесть, словно он знал цену каждого слова. – Оно откроет перед вами один из возможных путей будущего, чтобы ваши шаги в настоящем стали осознанными и верными.
Лесовед поднял камень выше, и свет, разлившись по комнате, обволок её мягким сиянием, словно густым туманом. И в этот момент стены растворились, исчезли, уступая место другой реальности. Инай и Агнеша увидели поселения – огромные громады камня и стекла, вздымающиеся к самому небу, безжизненные и холодные. Свет струился из них, резкий, неестественный, словно лунный, пойманный и выжатый в линию. Там не было природы. Леса, поля, деревья – всё исчезло. На их месте остались только прямые дороги, заполненные странными существами, что двигались непрерывно, как река, состоящая из кусков металла и света. Люди шли вдоль этих дорог, но они казались отстранёнными. Их лица были пустыми, как будто они давно забыли, что значит смотреть друг на друга. В их руках были маленькие светящиеся предметы, на которые они смотрели, словно заговорённые, будто они были важнее всего вокруг.
