– Ты что творишь? – резко сказал он, но в его голосе больше было волнения, чем злости.
– Я… я не видела… – прошептала она.
Инай отпустил девочку. Его взгляд снова вернулся к ворону, который теперь сидел на крыше храма. Чёрные перья птицы поблёскивали на солнце, и её глаза смотрели прямо на него. Ворон каркнул – громко, резко, его голос прокатился по деревне, словно предостережение. В груди у Иная всё ещё колотилось сердце. Он почувствовал, как пот стекает по его спине, липко цепляясь за ткань рубахи. Но в этот момент он также ощутил что-то странное: лёгкую волну тепла, как будто мир благодарил его за то, что он успел вовремя. Толпа снова пришла в движение, но на лицах людей теперь, хоть и на миг, читалось уважение. Инай провёл рукой по лицу, его пальцы коснулись прохладной, влажной кожи. Он сделал глубокий вдох, и вместе с запахами дыма, влажной земли и горьковатого аромата трав уловил неуловимый оттенок чего-то незнакомого. В этом странном привкусе таилось смутное ощущение перемен, словно сама природа подсказывала ему, что впереди ждёт нечто неизбежное. Он сделал шаг вперёд, но в его ушах всё ещё звучал крик ворона.
Инай вспомнил детство. Тот день, когда ему исполнилось пять лет – день, который в деревне силян считался началом пути мальчика к взрослости. Это был день пострижин, когда мальчикам впервые остригают волосы, отделяя их детство от будущей зрелости. Раннее утро того дня было ясным, но прохладным. Солнце только начинало подниматься над деревьями, его свет медленно разливался по крышам домов, по влажным от росы травам, по лицам собравшихся. Воздух наполнял густой запах хвои, благовоний и дыма от утренних очагов. Иная вывели из дома его родители. Мать держала в руках серебристые ножницы, которые передавались в семье из поколения в поколение. Отец стоял рядом, его взгляд был строгим, но в нём читалась гордость. Мальчика усадили на стул, поставленный на корнях, в тени большого дуба. Вокруг собрались родственники и соседи – этот обряд был важен для всего племени.
– Теперь ты станешь ближе к лесу, ближе к духам и своим предкам, – сказала Мерцана, прикрыв глаза, и её голос звучал так, словно слова были частью молитвы. – Да благословят тебя подземные боги, во имя огня, во имя тяготения…
Она осторожно взяла прядь его тёмных волос, которые мягко ложились на плечи мальчика. Ножницы щёлкнули, и волосы упали на землю, где их сразу подхватила прохладная струя ветра. Обряд продолжался, пока все волосы не были острижены, открывая его юное лицо. Инай чувствовал, как ветер обдувает его голову, как прохлада касается кожи. Это было странное, но приятное ощущение, будто он прощался с чем-то, что больше не должно было принадлежать ему. После постригов Иная подвели к крупному боевому коню – серому, с мощными мускулами, перекатывающимися под шерстью, и большими тёмными глазами. Конь стоял спокойно, но в нём чувствовалась скрытая сила, как у реки перед началом разлива.
– Садись, – выстрелил искрами Володар, помогая мальчику подняться в седло.
Седло отца, большое и пахнущее кожей, казалось для Иная троном. Он сел, слегка сутулясь, его маленькие руки вцепились в луку, а ноги, естественно, болтались в воздухе, слишком короткие, чтобы достать до подпруг. Он должен был просто посидеть, прочувствовать эту силу под собой. Но в мире редко всё идёт по плану. Из-за угла сарая внезапно выскочил рыжий кот, сверкая в лучах солнца, как искры пламени. Он мчался прямо через двор, и его появление взбаламутило кур, которые закудахтали и бросились врассыпную. Этот хаос подхватил всех – куры вылетели прямо под ноги коню, и тот вскинул голову, широко раскрыв ноздри. В воздухе раздалось резкое, гортанное ржание. Конь прижал уши к голове и резко взвилась на дыбы, царапнув передними копытами по воздуху.
– Держись! – слегка дернулся отец, но даже не сделал и шага вперёд.
Вмешиваться в этот обряд означало показать слабость сына. Каждый мальчик в племени должен был доказать свою силу и умение справляться без чужой помощи. Инай вцепился в седло с силой, которой раньше не ведал.
– О, подземные царицы, помогите ему! – вздохнула Мерцана.
Его руки вцепились в седло так, словно приросли к нему, а ноги беспомощно болтались в воздухе, не находя опоры. Он чувствовал, как мощное тело коня вздрагивает под ним, как дрожь передаётся ему через седло. Животное резко опустилось на копыта, но тут же рвануло вперёд, увлекая за собой клубы пыли. Конь мчался, как буря, его копыта глухо стучали по земле, разбивая комья почвы. Позади вздымались густые облака, а прохожие с криками бросались в стороны. Инай видел мелькающие лица, слышал оклики, но не чувствовал страха. Его тело будто слилось с лошадью, а сердце билось с такой силой, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Жеребец снес хлипкий забор у дома соседа, рассыпав деревянные колья в стороны, а затем понесся к центру деревни. Люди кричали, но никто не пытался остановить скакуна. Всё изменилось, когда на тропу вышел Дарен – вождь племени силян. Его тёмно-карие глаза прищурились, внимательно следя за приближающимся конём, на спине которого отчаянно держался маленький Инай. Тёмно-русые волосы в беспорядке спадали на широкие плечи, а густая тёмная борода придавала лицу суровость и силу. Он стоял неподвижно, словно врос в землю, как древний дуб, перед которым даже буря замедляет свой бег. В руке вождя сверкал меч с кроваво-красным лезвием. Дарен спокойно поднял меч, взмахнул им, и в воздухе появилось алое облако. Магия времени вспыхнула вокруг лошади, её копыта замерли, а движения остановились, как в вязком янтаре. Когда мир вернулся в движение, первым оказался рядом отец. Его лицо было напряжённым, но в глазах светилось облегчение.
– Он удержался, – выстрелил искрами Володар, смотря на жену и снимая улыбающегося сына с седла.
Инай чувствовал, как тёплая рука отца потрепала его по коротко остриженным волосам. Мать смотрела на него с той же смесью волнения и гордости, но не сказала ни слова. Позже в деревне устроили пир. Звуки смеха, запах жареного мяса, тепло костра – всё это смешалось в памяти мальчика, как один большой, радостный шум. Но главное, что он запомнил, это взгляд Дарена, который словно говорил:
– Ты справился…
Бык фыркнул и Инай вернулся в настоящее, всё еще улыбаясь от своего воспоминания. Круг испытаний располагался на самом краю утёса, где земля, казалось, робко встречалась с бескрайним небом. Внизу, далеко внизу, синеватая гладь моря, словно бездонное зеркало, отражала облака, которые тихо плыли по нему, как задумчивые странники. Солёный запах моря поднимался вверх, смешиваясь с ароматами трав, что цеплялись за скалистые выступы, упрямо противостоя ветрам. Воздух был свежим, резким, и с каждым вдохом лёгкие наполнялись ощущением простора, необъятности, какой-то пугающей свободы. Чувство разливалось внутри, напряжённое и непостижимое, словно душа вдруг обрела крылья и, одновременно, ощутила груз невозможности взлететь. Всё вокруг – широта горизонта, ритмичный плеск волн, теряющийся в глубине, и лёгкий шёпот ветра, – казалось частью великой симфонии, в которой было и величие, и опасность, и безмолвное обещание чего-то неизведанного. Сюда не часто приходили жители, за исключением таких вот дней, как этот. Земля была вытоптана до серого камня, усыпанного мелкими трещинами, будто сама природа старалась создать иллюзию бойцовской арены. На противоположной стороне уже ждали два воина. Один из них – Крушимир, старший мастер тактической магии, седовласый и хмурый, словно волк. Второй – Зверан, сын вождя и друг детства Иная.
Зверан поднял руку в приветствии. Его лицо, обрамлённое длинными светлыми волосами, оставалось спокойным, но в глазах искрился вызов, словно молния, готовая ударить в любой момент. Инай попытался улыбнуться, но вместо этого кивнул, чувствуя, как внутри него всё сжалось. Когда все заняли свои места, в круг вошёл Дарен, вождь силян. Он, как и все воины был без языка, но выражался не искрами, а разноцветным туманом, и для большей ясности его речь озвучивала громогласная женщина Ида. Ее голос был тяжёлым, как раскаты грома, Инай часто просыпался под ее утренние крики, когда она то выгоняла соседского пса со своего крыльца, то кричала на мальчишек, сломавших ей забор. Она постоянно на кого-то кричала. Голос был её силой.
