Некуда Агате бежать. А теперь уж и захочешь – не убежишь. Кругом кости да черепа, что глазницами пустыми, будто в душу заглядывают, да сторожат ворота …

Глава 13. Ведьмин наказ

Старая дверь со скрипом открылась, и Агата вошла следом за лесной ведьмой в дом. Пахнуло сыростью и грибным запахом, лизнул холод непротопленной стылой избы ступни да на спину запрыгнул, в крепкие объятия девушку приняв.

Ведьма шагнула, и под ее ногами заскрипели доски старые да черные. А в углах не то тени, не то змеи зашевелились.

Агата лишь на мгновение остановилась. Да и шагнула следом.

– Там теперь твое место, – махнула рукой старуха, указывая на узкую лавку у печи, и зажгла лучину.

Осветилась изба и врассыпную разбежались пауки, что до этого по стенам ползали и паутину плели. Собрала ее колдунья да бросила в корзину плетеную, что у стола стояла:

– Пауки по углам кудели напряли. Вот тебе на завтрашнюю зорьку и дело есть! – довольно сказала старуха. – Негоже у меня тут бездельницей сидеть. Коли пришла, так за дело берись. Мне дармоеды не нужны.

– Бабушка, ведунья лесная! – Агата, наконец, набралась смелости и упала старухе в ноги. – Все, что скажешь, делать буду. Скажи только мне, как Яговну вернуть. Все сделаю, что не пожелаешь. Хочешь – мою жизнь забери, да ей отдай!

– Ишь какая! – фыркнула старуха, блеснув глазами. – Жизнью-то то размениваться как привыкли. Не ты ее получила, не тебе и решать, когда конец ей придет. А Яговна твоя черенком березовым была, да березою стала. Ужо говорила я тебе. Откуда пришла, туда и ушла. То, что живым человеком не было, им и не станет. Нету Яговны больше.

– А откуда ж и что ж… Да кто же я тогда? Если та, кто меня взрастила не человек вовсе…

– А ты меньше болтай, да больше слушай и делай. Глядишь, и уразумеешь чего. А сегодня поздно уже. Завтра дел полно: жабьи языки уйду на болота собирать. А ты кудель прясть будешь. Да смотри: коли испортишь да порвешь то, что пауки наделали, заново сама собирать паутину по лесу будешь. И в избу не пущу, пока столько же не соберешь. Ну а коли сдюжишь, так как спрядешь все, пряжу ту, что получится, покрасишь. Мне как раз к празднику ручник вышить красной нитью надо. А теперь ложись. Устала я, – произнесла старуха и забралась на полати.

А Агата легла на лавку, да укрылась одеялом тонким да старым, что старуха ей с печки сбросила.

Тихо в избе на костях. Молчит дом, молчит лес кругом. И даже мыши под потолком не бегают. Не шумит ветер в дымоходе, не шелестят деревья за окном, да насекомые ночные не стрекочут. Даже птиц и тех больше неслышно.

Глава 14. Ночной гость 

 Закрыла Агата глаза, да неудобно лежать. Повернулась она на лавке, а старуха тут как тут – зашипела на нее кошкой злой, что нечего вошкаться, да сон прочь гнать. Замерла Агата, в тишину вслушиваясь. И вдруг услышала как скрипят старые половицы, да как ветви деревьев по крыше застучали, будто кто скребется. А за окном ветер застонал, и песнь свою грустную принёс, словно убаюкивая. И такая тяжесть навалилась, что и глаз не открыть. Казалось, что и заснуть в чужой избе да после всего не получится. А только голова подушки заново коснулась, так и сон сморил. Да не просто. А навалился тяжелой периной, укутал жаркими да крепкими объятиями, что и не вдохнешь лишний раз. И так ей душно и плохо, что и в ночь бы вышла спать! Да только ж разве прогонишь незваный сон? Выберешься из его плена цепкого да тяжелого? Видно,  колдунья  старая  ворожбу какую наложила.

И тут, словно где колокольчики серебром зазвенели. И тонкий лучик света показался. Прислушались Агата: не причудилось ли, не померещилось ли? И снова будто кто струны гуслей тронул.

Знать не померещилось. И сон будто отступил, пожалел он невольницу глупую, да дал ей от него очнуться.

Открыла Агата глаза, стряхнула остатки сна, и увидела, что вся изба будто тонкой серебряной нитью украшена. И много нитей этих. Свисают они со стен, сплетаются в узор причудливый. Да те, что друг друга касаются, звенят. Вот откуда перезвон ей слышался!

Потянулась она рукой да коснулось одной нити. Задрожала та да в ладонь ее послушно легла. А потом, будто живая была, выскользнула да в воздухе повисла. Вот так чудо!

И тут в углу зашевелились пауки, девушкой разбуженные. Завозились они, и нити вслед за ними натянулись, да легонько звенеть начали. И присмотревшись, поняла Агата, что нити эти паутина и есть. А луна паутину ту подсветила – вот и вышло что будто волшба в избе была. А разберись, и оказалось, что это всего лишь игра ночи с ней.

Яговна часто говорила, что ночь та ещё затейница. День суров да сердит. Ему ведь дела делать, да за порядком следить, чтобы все в жизни людской по порядку да по закону шло. А вот ночь – ей все веселье да забавы! Любит она пошутить: возьмет да дерево трухлявое за корову или за человека  выдаст. А идущий и поверит, да здороваться со встречным начнет. А ночь и радуется, смеется. Обманула! Или кому дорогу перепутает, да не туда заведет и тоже веселится. А потому ночью и дел никаких добрые люди не совершают. Потому как добрые дела – они для дня.

Вспомнила Агата про Яговну родную, и слезы на лице появились. И не хотела она плакать, да разве удержишь их, если душа плачет?

Вытерла она слезы непрошенные рукавом, а тут, будто кто в оконце камешек бросил.

Замерла Агата. Видано ли – в ночи темной, в лесу дремучем, да в избе на курьих ножках, которую сами слуги Карачуна охраняли, кто-то пожаловал! Уж всяко не добрый кто там точно.

А стук повторился.

И страшно девке подойти посмотреть. А все ж и любопытно. Кто посмел ночью сюда явиться?

А может, Услад это за нею пришел? Вдруг проснулось в нем то что люди совестью зовут да сердцем? И одумался он? Пожалел о словах своих да поступках? Решил спасти Агату? Понял, что кем бы она ни была, а плохого никому не сделала.

Или другой кто увидел, как ее колдунья в лес уводит, да пожалел девушку молодую?

А никак старуха услышит и велит слугам Карачуна съесть храбреца?

Поднялась Агата с лавки да поспешила к окну скорее, посмотреть, кто явился в час неурочный, да ещё и в гиблое место?

Глава 15. Не отворяй тем, кто приходит ночью

Поспешила Агата к окну и замерла, глядя, как две девушки в сарафанах белых танцуют да кружатся на поляне у леса темного.

Не Услад это пришел спасти ее. Да и думать о том, что он сюда за ней явится, глупо было.

А девушки между тем танцевали, и серебрились их сарафаны да кокошники на головах в свете луны, что успела на небо выползти из-за туч хмурых.

И до того быстро крутились они, что и лиц не разберешь.

Хотела им Агата крикнуть, чтобы поскорее уходили  они отсюда, что недоброе тут место, как одна из девиц обернулась, да на Агату посмотрела.

И от взгляда того отпрянула Агата от окна, потому как не девушка это вовсе была. Потому как то что Агата за кокошник приняла, рогами было. Да и глаза у живых людей разве черными бывают?

Не люди это, а навы, злые духи, живущие в лесу были.

Отпрянула Агата от окна, а те, кто на улице был, начали ее звать, да рукой к себе манить. Смеются, веселятся они, да яблоко протягивают:

– Иди, не бойся, красная девица, с  нами станцуй.