В процессе разговора, от которого я вас отвернул, в вагон вошла темноволосая женщина, предположительно средних лет, держа в руке небольшую книжку. Женщина эта приходилась матерью Марин и, соответственно, женою Пьеру Сеньеру. Она прошла до дивана и заняла его уголок.
– Девочка моя, ты сегодня вообще ужинала? – спросила женщина, видимо, желая, чтобы дочь покинула вагон, – сегодня подают превосходное мясо, закажи немного, пойди! Тебе понравится, обещаю!
– Мам, если тебе необходимо, чтобы я вышла, могла бы просто попросить, – сказала Марин и, очевидно недовольная, вышла.
Секретарь Пьера Сеньера, Жан Ларош, подошел к Хозяину, получил несколько указаний и также покинул вагон. Сеньер остался с супругой наедине.
– Ирэн, твоя голова прошла уже? – поинтересовался Сеньер, разрезая яблоко, лежавшее на блюдечке, – ты вчера сильно перебрала с ликером, поэтому решил спросить.
Женщина, а вы теперь знаете ее имя, слегка вздрогнула от тона, с которым к ней обращался супруг. Он отличался от того, к которому она привыкла. Привыкла она к безразлично-надменному темпу и такой же тональности, но никак не к…веселому? Ей было сложно понять, голова болела, и боль отступать явно не собиралась еще ближайшие несколько часов. Книжка, что держала Ирэн в руках, называлась «Органон врачебного искусства» и принадлежала перу известного представителя альтернативной медицины Самуэля Ганемана. Современному читателю он известен как основатель такого направления псевдомедицины, которое называется гомеопатия. Идеи Ганемана, уже давно покинувшего живой мир, очень заинтересовали Ирэн Сеньер. Она не была медиком, но кое-что понимала, да и голову лечить после пьянки как-то нужно было. На самом деле возраст был уже не совсем подходящий для увеселений (было ей, как Екатерине Алексеевне Первой на момент восхождения на престол Всероссийский). Хотя, может хоть кто-нибудь назвать подходящий для этого возраст? Думаю, никто и не задумывался, предпочитая вливать за воротник тогда, когда душа и психическое состояние соблаговолят. Ирэн Сеньер, формально занимая должность помощника директора цирка, на деле же предпочитала больше развлекаться и кутить со своими друзьями. Но и у нее был свой интерес к некоторым делам цирка. Она любила показать себя знающей в финансах толк женщиной. Зная, что Густав Лорнау фактически к деньгам доступа не имеет, она взяла под свой контроль финансовую составляющую цирка, немного забирая себе, поскольку жалования не получала от мужа, что ее страшно оскорбляло.
Придумав, наконец, ответ на вопрос супруга, Ирэн ответила:
– Думаю, еще два-три часика не повредит отдохнуть…
– Так чего же ты сюда пришла? – с желчью произнес Пьер Сеньер, поглощая яблоко, – или для избавления от похмелья необходимо немножко принять снадобья?
– Да что ты, Пьер, – с дрожью в голосе сказала Ирэн, – разве я похожа на пьяницу?
– Тогда с какой целью ты отвлекла меня от беседы с дочерью? – приходя в раздражение, произнес Сеньер.
– Я хотела спросить у тебя, не видел ли ты Отца Дайодора? Сможет ли он принять меня сегодня?
– Отца Дайодора?..
Сеньер задумался. Отец Дайодор являлся его личным духовником и обычно все время проводил в своем вагоне, больше напоминавшем часовню. Даже во время стоянок цирка в городах, когда все сходили с «Горы», Отец Дайодор продолжал находиться в своем вагоне, предпочитая принимать людей в нем. Пьер Сеньер давно не виделся со священником, так что и сам не мог в точности ответить на вопрос жены.
– Он в своем вагоне, вероятно, – сказал Сеньер, подойдя к окну, которое рассматривал последние несколько минут, – но беспокоить его до прибытия в Лион я не советую.
– Как скажешь, – покорно сказала Ирэн, – в таком случае, я пойду завтракать. А также продолжу читать книжку, что любезно предоставил мне месье Скотт, хоть он и любит, чтобы его на английский манер звали «мистером», не могу привыкнуть. А книжка крайне занимательная. Тебе тоже следует ее прочесть, Пьер!
– Некогда. Я, в отличие от тебя, пьяной шлюхи, занимаюсь тем, что цирк на плечах своих держу. Иди уже в столовую, не мозоль глаза! И Марин возьми с собой, пусть тоже позавтракает, тут с твоей притворной заботой я вынужден согласиться, мало есть стала.
Ирэн откланялась и поспешила поскорее выйти из вагона, чтобы супруг не заметил поступивших слез. Пусть она и привыкла к буйному нраву мужа, но оскорблений претерпевать не могла, сил не было на это. А вагон, служивший семье Сеньер столовой, прекрасно подходил для того, чтобы спокойно провести время. Была такая вот привилегия у них – собственный вагон, где можно было и есть, и, как в случае с Ирэн, превосходно развлекаться с товарищами. Обычно данную плеяду составляли представительницы группы гадалок и шулеров, с которыми было не стыдно выпивать. Их Ирэн считала «высшим светом» цирка, который представляла своим небольшим королевством, где правит скряга-король, а она – несчастная жена его, родившая ребенка не того пола, которого все ожидали. Детородный возраст бесследно ушел, и оставалось только такие развлечения и проводить. Пьер Сеньер, как бы это банально второй раз не звучало, жену любил, хоть и не так сильно, как дочь. И на все ее кутежи смотрел сквозь пальцы, если смотреть правде в глаза. Ему это очень сильно не нравилось, однако, по его мнению, уж лучше такого рода времяпрепровождение, чем непомерные амбиции и желание руководить цирком. Может, здесь еще и весьма приличная разница в возрасте играла немаловажную роль. Конечно, почти двадцать лет в пользу супруга в те времена, да что те, и в нынешние тоже, вряд ли кого удивит, но это только на первый взгляд. Ведь людей не волнует, что будет твориться в семье после свадьбы, начиная с брачной ночи. Совершенно велика вероятность, что характеры супругов не уживутся ввиду разного воспитания. Обычно, кто старше, того и строже воспитывали. В данном же случае черт ногу сломит. И вам тоже вряд ли будет что-либо понятно. Важно лишь знать, что Ирэн недолюбливала собственную дочь. Причины этого весьма понятны и просты обывателям. Здесь виновата зависть. Именно так, обычная зависть матери, что ее дочь более любима, чем она сама. С одной стороны, это может показаться смешным и абсурдным, но тут не потребуется искать разделение на стороны «плохую» и «хорошую». Ирэн завидовала, когда Марин получала от отца сверхдорогие подарки. Потом та же Ирэн рвала на голове волосы от непонимания того, почему же Марин совершенно не носит эти драгоценности, либо не пользуется косметикой. Из подарков Марин носила только предметы одежды, и то, с большими исключениями. Чего нельзя было сказать о ее матери, которая то и дело выпрашивала у Пьера Сеньера очередную шубу или платье, когда цирк стоял в каком-нибудь крупном городе.
Более не будем задерживаться на этих деталях и будем двигать сюжет далее.
Глава XI
Цирк «Парадиз» оказался в окрестностях Лиона утром 18 декабря, как и было намечено по изначальному плану. От прошедшего снегопада практически ничего не осталось, и лишь редкие снежинки попадались на пути пешеходов, спешащих приобрести рождественские подарки. Атмосфера Рождества уже вовсю просочилась и пропитала европейское общество, и жители Лиона, как второго по значению города страны, разумеется, в стороне не оставались и с полной ответственностью и энтузиазмом подошли к украшению домов и улиц. Пусть это был не Париж, превращенный бароном Османом из болота с натыканными в него домами в настоящее произведение искусства, но каждый житель Лиона гордился своим городом, а уж новость о прибытии цирка «Парадиз» на Рождество подбила людей на более тщательную подготовку к любимому празднику.
Расположившись, как обычно, в пригороде, цирк стал потихоньку оживать. Пьер Сеньер, точно, как и сказал Буайяру, сразу по прибытии уехал по делам, а весь контроль возложил на управляющего. Тот уже привык к подобным ситуациям и, с привычными сталью и холодностью, стал руководить подготовкой. С самого начала необходимо было все принадлежности, будь то шатры, клетки, инвентарь и пр., вытащить из поезда и донести до специальной площадки, подготовленной городскими службами именно для цирка. После этого рабочие бригады стали поочередно ставить шатры, вначале небольшие, потом более крупные, оставив место в центре. Установив все шатры, эти же бригады приступили к установке Большого шапито, на что ушло почти четыре часа. Параллельно с этим другие бригады технических работников обустраивали так называемые «кварталы», то есть обособленные территории в цирке, внутри которых сосредотачивались отдельные отрасли циркового искусства. К примеру, в цирке «Парадиз» всего существовало более десяти «кварталов», среди которых были «кварталы»: уродцев; гадалок и карточных мастеров; стрелковой и метательный; сувенирный; цыганский и еще множество других. Каждый из таких «кварталов» отдельно охранялся и снабжался едой. Денег приносили очень много, поскольку, хоть проход туда стоил не больше одного франка, а участие в каком-нибудь конкурсе а-ля «обыграй карточного мастера» не требовало свыше десяти су34, у людей просто просыпался азарт и неподдельный интерес к этому. Позволить себе купить билет на представление в Большом шапито могли далеко не все граждане, а вот потратить один франк на проход в «квартал», хотя бы для того, чтобы просто полюбоваться на всяких артистов, не принимая участия в их конкурсах, мог почти каждый житель города, учитывая то, что детей пропускали бесплатно. Группа укротителей занимала три средних шатра и небольшой земельный участок вокруг, дабы иметь возможность показывать животных на воздухе. Когда требовалось участие животных в представлениях на манеже в Большом шапито, обычно этот «квартал» закрывали.
