Омар проснулся от громкого крика Клода, который пришел разбудить араба. Шатер, в котором его держали, уже разобрали, так что бен Али еще четыре часа спал под открытым небом. Но ему не привыкать к такому порядку. Уж сколько времени он провел в пустыне, спав на песке, среди змей и ветров, и поэтому не ощутил никак того, что над ним уже ничего не было, кроме небольшого деревца, защищавшего от солнечных лучей, пробивавшихся сквозь изрядно поредевшие тучи. Клод меж тем уже минут пять орал как резаный, пытаясь разбудить мирно спавшего Омара, который будто специально не поддавался на окрики. Однако общий шум энергичного движения цирка, всех его обителей, которые собирали вещи и весело общались друг с другом, обсуждая следую цель труппы – Лион, все-таки заставили араба открыть глаза и обратить внимание, что он, видимо, спал дольше, чем ему было положено. Чуть поднявшись с кушетки, на которой он спал, бен Али разглядел фигуру Клода, а также его весьма удивленное лицо, на котором было буквально написано: «Ты, негодяй, я тебя добудиться не могу уже львиную долю времени, которого и так совершенно нет».
– Ну наконец-то, – облегченно, но явно раздраженно сказал Клод, когда Омар полностью поднялся с кушетки, – ты слишком долго спал! Мне поскорее нужно определить тебя в вагон для новоприбывших, иначе ты так и останешься здесь спать. И уж поверь мне, тебе явно не захочется остаться одному в этом городе. Уж лучше все делать вовремя в цирке, это не какая-то пустыня, где невесть что можно вытворять. Это приличное заведение, которое оказывает культурные услуги! И будь любезен в дальнейшем соблюдать распорядок и режим, хотя, может и я тоже немного виноват, поскольку не сообщил тебе время подъема и не разбудил сразу, как только была возможность. Но…
– Не донимай его своим скрупулезием, Клод, – раздался невдалеке чей-то бархатный мужской голос, – и так вечно за всеми приглядываешь, как мамка, ей богу.
Мужчина подошел к Омару и Клоду, пожал руку арабу и улыбнулся, сперва затянув сигару. Это был Альфонс Лорнау, одетый хоть и по-дорожному, но очень красиво и интересно.
– Месье Лорнау, вынужден вас просить оставить нас, – с нескрываемым раздражением проскрипел Клод, насупив взгляд, – месье Буайяр дал приказание…
– Мне решительно все равно на его приказания, адресованные не мне и не моей семье, – ответил Альфонс и подошел вплотную к Клоду, от чего тот сглотнул от напряжения, – теперь я прошу тебя оставить меня и новоприбывшего наедине. Понял?
– Как будет угодно, – униженно произнес Клод и поспешил убежать.
Омар смотрел на это с некоторым интересом, стараясь рассмотреть Альфонса Лорнау, который тихо смеялся, наблюдая за подскакивавшим помощником Буайяра.
– Хех, побежал жаловаться старику. Ну, расскажи о себе, будем знакомиться. Позволь представиться – Альфонс Лорнау, младший глава Группы Лорнау.
– Омар бен Али, – с недоверием сказал Омар и снова пожал руку своему новому знакомому.
– Отлично! Я сразу приметил тебя, как только тебя доставили в наш местный земной Рай, – тут Альфонс рассмеялся и похлопал Омара по плечу, – ну, теперича давай рассказывай, как очутился среди нас? Давненько не бывало новых артистов у нас.
– Долгая история, и очень запутанная…
– Как знаешь. Но подмечу – ты, как я понял из цвета кожи, имени, араб, да? – получив положительный кивок Омара, Альфонс продолжил – вот, и я сейчас весьма удивился, когда ты прекрасно начал говорить на французском. Я даже хотел обратиться к тебе на арабском, благо пару дежурных фраз выучил, когда служил в армии. Но ты оказался куда грамотнее! Это очень похвально и очень важно! Хозяину нравятся грамотные, умные люди. Так можно быстрее стать известным артистом. Я не поверю, что впервые за несколько лет новоприбывший будет заниматься грязной работой, вроде чистки конюшен или грузчика.
Омар не спешил поддерживать разговор. Ему было куда занятнее следить за тем, что происходит вокруг. Десятки людей постоянно спешили куда-то. Сборы цирка напоминали ему рынок в Оране, на котором торгаши пытались отвоевать друг у друга мимо проходящих людей. Альфонс понял, что бен Али не особо хочется вести этот разговор, поэтому решил поступить по-другому.
– Слушай, Омар, да? Слушай, Омар, что ты тут стоишь как прокаженный, будто боишься подходить к людям. Тебя непременно нужно познакомить с другими артистами, – Альфонс докурил сигару и потушил носком своего сапога, – конечно, абсолютно со всеми мне не удастся тебя свести, даже я, служа более десяти лет в цирке, не знаю точно, сколько людей в нем трудится, но с самыми интересными людьми обязательно тебя познакомлю. Иначе ты просто не выживешь здесь!
– Мне кажется, что это дело будет лишней тратой вашего времени, – учтиво ответил Омар, посмотрев, наконец, на Альфонса, – мне в данный момент необходимо найти свои вещи, с которыми меня сюда доставили; и Клод отчаянно просил пройти с ним в какой-то особый вагон, так что…
– Ты меня не понял, Омар. Это не предложение погулять было. Объясню четко и один раз, так что слушай внимательно и запоминай: из цирка без позволения Хозяина тебе не уйти, хотя даже повода не будет, но не важно. И в цирке просто необходимы хотя бы банальные знакомства, иначе сожрут моментально. Ты теперь знаком со мной, но я не вхожу в круг руководства цирка, мой брат куда влиятельнее. И меня одного будет явно маловато для того, чтобы выжить здесь. Да и не всегда я помогу, иногда я могу действовать и в угоду своим интересам, интересам своей семьи. Здесь никому нельзя доверять, здесь все шакалы, все демоны. Но внутри. Снаружи все мы люди, до поры. И каждый из нас хочет выжить здесь, каждый хочет есть и спать хорошо. Поэтому так важно завести знакомства, друзей ты тоже можешь найти, но максимум пару-тройку человек. Если ты мне понравишься, то я с честью буду считать тебя своим другом. Но пока позволь помочь тебе стать открытым. О тебе уже все знают, пока ты спал на этой кушетке, тебя успели рассмотреть чуть ли не все девушки и бабы нашего цирка. Внешне ты их привлек. Так привлеки и внутренне. Я же вижу, что в тебе есть что-то таинственное, что-то такое, что может раскрыться на арене.
Тут Альфонс взял Омара за предплечье и повел в самую гущу людей, к цирковому поезду. Пока они шли, на Омара бросались взгляды абсолютно всех людей, которые встречались им на пути. И в процессе Альфонс продолжал вести для араба лекцию по выживанию в «Раю»:
– Ты только представь, как много здесь людей. Не только артистов, но и поваров, техников, ремонтников, дрессировщиков, постановщиков, режиссеров, сценаристов, охранников. Тут есть врачи, парикмахеры, костюмеры, швеи и ткачи. «Парадиз» – это ходячий город, с населением более чем в полторы тысячи человек. Вот, посмотри – это отряд укротителей, – Альфонс указал на группу из восьми человек, чистящих огромные пустые клетки, – они выступают с львами, тиграми, иногда даже с собаками. Однажды, года так три назад, в нашем зверинце обитал медведь, громадный, как Монблан. А потом от медведя пришлось избавиться, а прозвание «Монблан» закрепилось за другим существом…
– Почему тогда клетки пустые? – поинтересовался Омар. Ему в действительности стало интересно узнать, как живет такой огромный коллективный организм, поэтому он хотел узнать побольше.
– Это от того, что звери уже в вагонах. Ведь как это происходит: зверей сначала успокаивают врачи уколами, потом ребята, укротители, надевают на них ошейники и цепи и выводят из клеток в особые вагоны для животных, которые сконструированы так, чтобы самим животным было комфортно: львов к львам, тигров к тиграм и т.д. А потом, как поезд прибывает к месту назначения, зверей ребята выводят, также заковав в цепи, из вагонов и помещают в клетки. Вот так все и происходит.
С минуту Омар и Альфонс молчали. Поезд, к которому они подошли, был исполинской длины. Казалось, что конца ему просто нет. Во временя Второй империи все железные дороги Франции стали полностью частными, и та дорога, по которой двигался поезд «Парадиза» также принадлежала частной компании. Из-за этого приходилось платить большие деньги за право проезда поезда по каждой из дорог. Но особым исключением для циркового поезда стало то, что передвигался он всегда не по основному полотну, то есть по тому, на пути которого располагались станции и вокзалы, а по дополнительному, то есть совершенно пустому, предназначенному для особо важных поездов, либо для железнодорожных рабочих. Проходила такая дорога параллельно основной, но к вокзалам не привязывалась, поэтому цирк мог делать остановки там, где хотел, чем вдоволь пользовался уже более пятнадцати лет.
