– Все кончено, Аллисон. Даже если она сегодня останется с тобой, я в суде покажу судье копию сегодняшней пленки. Могу гарантировать, ты проиграешь. Там ты в наручниках вместе с двумя бездомными, один из которых наверняка твой любовник. А дочь моя в это время одна дома почти до полуночи.

– Папа, прекрати, – взмолилась Меган. Голое дрожит, похоже снова собирается заплакать. – Я же говорила тебе, Брилл вовсе не бездомный, а мама объяснила, что сегодня произошла ошибка.

– Прости, принцесса, – сказал он, обращаясь к Меган, но не сводя взгляда е Аллисон, – но рано или поздно тебе придется узнать правду о твоей матери. Она общается с отбросами общества и подралась на улице у того приюта для бездомных, где, по-видимому, и живет этот Брилл. Матери года из нее явно не получится.

– Папа, не смей говорить так о маме! – Она еще крепче прижалась к Аллисон, обняв ее ручонками за талию.

– Маленькая, шла бы ты в дом и ложилась спать, – попросила Аллисон. – Я приду через минуту.

– Меган, бери чемодан и иди к машине, – вмешался Дуглас. – Если хочешь поехать в Нью-Йорк со мной и Бонни, ты должна отправиться сегодня ко мне.

– Дуглас, не смей вести себя с ней так! – возмутилась Аллисон. – Меган и так достаточно расстроена, где уж ей выбирать, кого из родителей слушаться, да еще под угрозой, что ее лишат обещанного удовольствия.

– Она вполне взрослая и должна знать, что хочет. Верно, принцесса?

– Ты тоже достаточно взрослый, чтобы не принуждать ребенка, – огрызнулась Аллисон. – Иди в дом, Меган. Немедланно. – Она неохотно выпустила дочь, боясь, что Дуглас заберет ее силой.

Меган нерешительно посмотрела сначала на нее, потом на Дугласа и сделала шаг вперед. Дуглас отпустил руку Аллисон и двинулся к Меган, но не стал останавливать ее, когда она пробежала мимо. С залитым слезами лицом та скрылась в доме и захлопнула дверь.

– Если и были у меня сомнения, что тебе глубоко плевать на благополучие твоей дочери, то теперь они начисто исчезли. Как можешь ты так поступать? – Не дожидаясь ответа, она прошла мимо и скрылась в доме.

Заперев дверь, она прислонилась к ней, глубоко дыша, чтобы успокоиться и пойти к Meган. Вряд ли ей удастся утешить дочь, если будет трястись от злости.

– Мам? – раздался тоненький голосок с лестничной площадки.

– Да, детка. – Аллисон отошла от двери и направилась к Меган.

Девочка стояла неестественно выпрямившись, никаких следов слез на бледном лице. Она и шагу не сделала матери навстречу. Тем не менее Аллисон подошла и прижала к себе дочь.

– Папа снова тащит тебя в суд?

– Боюсь, что так. Он… – Она не смогла закончить фразу. Не могла снова врать дочери.

– Почему он это делает? Ты мне всегда разрешаешь там бывать. Почему он говорит про тебя такие гадости?

Двенадцать лет слишком мало, чтобы тебя рвали на части, слишком мало, чтобы понять, что и родители не без недостатков. Ладно, ради дочери она соврет еще раз, иного выхода нет.

– Папа тебя очень любит. Он поступает так, как считает правильным, я же делаю то, что тоже считаю правильным. Мы оба хотим, чтобы ты была счастлива. Просто это счастье мы себе представляем по-разному.

Меган немного расслабилась.

– Как ты думаешь, он и взаправду теперь не возьмет меня в Нью-Йорк, раз я не пошла с ним?

Аллисон улыбнулась, порадовавшись, что практицизм в Меган взял верх над огорчением.

– Ну, конечно, он возьмет тебя в Нью-Йорк. Завтра у него настроение изменится. Ты же знаешь, люди часто говорят лишнее, когда злятся.

– Ага, и он здорово разозлился на тебя за то, что ты попала в тюрьму, – сказала Меган и взглянула в лицо матери. – Что случилось? Почему ты с Бриллом дралась с этой странной женщиной?

– Я разговаривала с ней, работала над материалом для передачи, а она на меня набросилась. Она очень больна, наверное, принимает наркотики. Билл оказался рядом и пришел мне на помощь. Тут проехала патрульная машина, и они всех забрали, чтобы… ну… задать вопросы, они ведь не видели, как все случилось. Когда они все узнали, нас с Биллом выпустили. Теперь отправляйся спать. Тебе завтра рано утром в школу. – Она повернула Меган и подтолкнула к спальне.

Но от Меган не так просто было отделаться. Она обернулась к матери, глядя на нее расширенными от страха глазами.

– А что делал Брилл у приюта для бездомных? – тихо спросила она, и Аллисон поняла, что ей страшно расставаться с мечтой. – Папа правду сказал? Брилл и в самом деле бродяга?

– Нет, твой отец не прав. Билл не бродяга.

– Он рок-звезда?

– Нет. Но он особый человек. Личико Меган вытянулось.

– Тогда кто же он? – В голосе явно слышалось разочарование.

– Он особый человек, – повторила Алли-сон. – Это все, что я могу тебе пока сказать. Это тайна, большая тайна. Тебе даже этого не следовало знать. – Она коснулась кончика носа Меган указательным пальцем и улыбнулась. – Но я знаю, тебе можно доверять, ты никому не скажешь. Ты всем продолжай говорить, что он рок-звезда, а когда все кончится, я раскрою тебе эту тайну.

Меган немного воспрянула духом, глаза заблестели.

– Уф! Он что, вроде шпиона?

– Я не скажу больше ни слова, даже если ты начнешь засаживать занозы мне под ногти. – Меган хихикнула, порадовав Аллисон. – Теперь в постель, я тоже пойду спать.

Меган быстро поцеловала ее и пошла к себе. Какой же у нее легкий характер, подумала Аллисон, глядя ей вслед. Так быстро расстраивается и так легко отходит.

В дверях Меган повернулась:

– Ма, а вы с Бриляом любовники?

Аллисон открыла было рот, чтобы заговорить, потом откашлялась, чтобы выиграть время. Как, черт возьми, ответить на такой вопрос? Сказать, что они друзья? Но она далеко не была в этом уверена. Их соглашение вряд ли можно назвать дружеским.

– Мам, мне почти тринадцать, – сказала Меган, не дождавшись ответа. – Чего ты боишься мне сказать? Я давно знаю, что значит быть любовниками.

– Мы с Биллом деловые партнеры, – наконец промолвила Аллисон.

Меган скептически подняла одну бровь, и Аллисон сообразила: от дочери не ускользнуло, что отрицать свою связь с Биллом она не стала. Что ж, ей придется быть осторожной, еще осторожнее, чем раньше.