И где после этого справедливость? Впрочем, если сравнить любовь с неким обрядом венчания на некоем легендарном острове, то «прекраснейшее в подзвездном мире чувство» — еще цветочки. С лепесточками и нежным ароматом. Тут тебя принуждают хотя бы собственные чувства, а не чужая воля.

Хорошо еще, тот жуткий остров — выдумка сочинителей легенд. И будем надеяться — не такая, как оборотни, Призрак Дочери Лорда и еще один пропавший без вести… михаилит.

И хоть убей — из Лютены нужно уезжать. Драпать.

И хоть убей — как оставить здесь одинокую беременную Алису, которой в отсутствие мужа смеет угрожать каждый первый словеонский князь?

Никуда не деться. Даже если в случае чего сама Алиса действительно и пальцем не шевельнет, чтобы спасти Ирию. Или хоть облегчить ее участь.

2

Граф Мальзери не понравился Констансу еще с первого знакомства. И вовсе не по той причине, по какой поэт презирал, к примеру, принца Гуго.

Нет, Валериан Мальзери — аристократ до мозга костей. Один Творец знает, в каком поколении. Утонченнейший патрикий, истинный выходец из Мидантии. В его присутствии застывает кровь в жилах и самый бойкий язык во рту.

Но деваться некуда. Гамэль стал настоящей проблемой. И здесь отец прав: иногда проблемы нужно решать.

Только, увы, не все они поддаются решению. И не во все стоит посвящать отцов. Даже самых понимающих. Иногда стоит рискнуть самому. Чтобы и дальше спокойно писать стихи.

И, похоже, удача поэтов любит. От Гамэля — ни слуху, ни духу. Небось, локти кусает со злости.

И от отца — ни одного тревожного письма. Похоже, всё и впрямь утряслось.

Отвезти в Лютену Соланж с сестрой было несложно. Особенно — в обществе дуэньи. В отличие от большинства сверстников, Констанс с огромным уважением относился к пожилым дамам.

А иногда они и вовсе — истинное спасение для кавалеров. Ни одну девицу не объявят скомпрометированной — если в той же комнате (или карете) пристроилась такая вот милая старушка. Причем неважно, спала бабуля или бодрствовала, хорошая ли у нее память. И вообще — в своем ли она уме. Почтенная родственница присутствовала — значит, ничего предосудительного случиться не могло.

Хуже, что теперь Соланж — в одном доме с обворожительной Ирэн. Увы, Констанс так и не смог забыть свою Даму из Драконьего Замка. И вблизи она не растеряла и тени очарования — скорее, наоборот. А этот пьянящий, едва уловимый флёр тайны… Неужели Констансу впервые в жизни вдруг захотелось ее разгадать?

Даже странно — прежде он так очаровывался лишь дамами старше Ирэн лет на десять, а то и на все пятнадцать. Опытной, расцветшей красотой, таящей десятки страстей.

А тут — такая глубина в девушке столь юных лет. Впрочем, при ее-то полной приключений жизни… На любую зрелую даму хватит.

Соланж — по-прежнему прелестна… и по-прежнему — пресна и скучна, как будущая жизнь с ней. Ее сердечко до самых его глубин принадлежит Констансу, но какое же оно простое и маленькое!

А вот дразняще-ироничная баронесса… Блистательная, остроумная Ирэн! Любовница Анри Тенмара, потом — его отца. И то, и другое слегка затуманено вуалью приличий. Но ведь вуаль всегда больше подчеркивает, чем по-настоящему скрывает… Все знают, но ни у кого нет доказательств. Ни малейших.

Прекрасную Ирэн принимают и будут принимать в свете. Может, она даже сделает блестящую партию. Если найдется смельчак, готовый разделить свое имя с дамой, чья девственность существует лишь официально. Богатого наследства-то Тенмар Ирэн не оставил. У Дамы есть лишь ее приданое (ненамного богаче, чем у Соланж, но и здесь баронесса кузину обошла)… и красота. А с ней Ирэн может составить и состояние. Завести знатнейшего любовника для нее не в новинку. И при этом сохранить репутацию.

Может, пока смельчака-жениха и не найдется. И прекрасная Ирэн и впредь будет шокировать свет дерзкими нарядами и туманной репутацией. И появляться в свете без дуэньи и пожилых родственниц. Пока не выиграла состояние, Например, в карты. В свете всё облачается в драпировку приличий — если очень пожелать. Ирэн пожелает.

Констанс мечтал, жаждал рухнуть к ее ногам. Но не в присутствии же Соланж! Как чудесно проживать в одном доме с воплощенной грезой, какие сладкие мечты вот-вот станут явью! И какая пытка — если за стенкой та, с кем ты флиртовал на глазах у нынешней дамы сердца. Та, кто как назло — в тебя влюбилась.

Но ничего. Скоро всё изменится.

3

Сказано — сделано! Истинный кавалер не колеблется — когда речь идет о даме. Особенно — о столь прекрасной!

Прелестные цветы из сада — свежи, как волнующая красота Ирэн. И восхитительны, как… как та загадка, что уже сегодня Констансу суждено разгадать.

Роз и лилий поэт нарвал целую охапку — сколько получилось унести. И, перевязав всё лентой, закинул за спину. Колет (как и штаны) тут же намок от влажной росы. Ничего — любовь требует жертв. А в комнате Ирэн Констанс, возможно… не так уж долго пробудет одетым.

А теперь — вперед! Точнее, вверх. Ему и прежде доводилось карабкаться на резные балкончики.

В комнате Ирэн царит волнующая тьма. Красавица спит… самое время разбудить страстным поцелуем.

Как легко ее дыхание — ни шороха. Впрочем, разве такие, как Ирэн, могут сопеть носом… или что-нибудь еще вульгарнее?

Констанс неслышно соскользнул с прохладного подоконника. Теперь — прокрасться к кровати… Она вон там — это он помнит. Плох тот влюбленный, что не подготовился заранее. Не успел заглянуть в окно в отсутствие хозяйки комнаты. Ирэн так удачно столь поздно прибывает от кузины Алисы. Вместе с Соланж.

Вон, в лунной полутьме смутно угадывается ложе…

Жаль, из сада не узнать, громко ли здесь скрипят половицы. И почему пол в покоях любимой герцогской… племянницы не застилает пушистый ковер с Востока? Самый дорогущий?

Курок щелкнул совсем близко — чуть не над ухом. Сухо и безжалостно.

Вздрогнув, Констанс потрясенно замер. Воры? Убийцы? Здесь⁈

Люди Гамэля⁈ Окончательно спятившего? Или люди его крысовидной женушки? После смерти поганца Люсьена его родители свихнулись совсем. Не вышло интригами — не погнушаются и убийством.

А в последнее время и впрямь что-то подозрительно затихли.

— Кузен, вы сошли с ума? — в ледяном голосе Дамы из Драконьего Замка — ни намека на кокетство. — Я могла вас пристрелить.

— Ирэн… — Только бы голос не дрогнул. — Позвольте мне зажечь свечу.

— Всё необходимое — прямо перед вами. Слева от изголовья.

Свеча поддалась с третьей попытки. Потому что всё это время чудилось, как дуло пистолета целит в затылок. И противный холодок между лопаток успел расползтись по всему телу. Еще раз смочить спину.

Что может быть глупее и нелепее вспотевшего как мышь кавалера? А страшнее? Мертвый кавалер!

И можно подумать — выстрел в лицо приятнее.

Мрак внезапно отступил.

Нет, красавица успела опустить оружие. Но не выпустить из тонких сильных пальцев. И держит на весу без малейшего труда — одной рукой.

— Вы и в самом деле выстрелили бы, Ирэн? — попытался выдавить улыбку Констанс. Хотя бы натянутую.

— Вы забыли, чья я племянница? — усмехнулась девушка.

Как же ей идет этот открытый алый пеньюар! И… как восхитительно она лишена стыдливости. Соланж бы уже начала прикрываться. И большинство куда менее невинных дам — тоже.

А пистолет в столь прелестных ручках только добавляет очарования! Луна, опасность, красота… полунагая! Тот, кто изобрел пеньюары, тоже понимал толк в легком флёре тайны. А уж это алое кружево…

Невинные девы носят белое или бледно-розовое. Но вот страстные любовницы Драконов…

— Но вы не ответили на вопрос: что вы позабыли в моей спальне… кузен?

Намек на легкое кокетство — едва уловим. Но как же быстро заструилась в жилах кровь! Раза в три. Или в тридцать три.

— Отвечайте. Вы спутали балконы? Спальня Соланж — через две от моей. Хотя должна вам попенять: соблазнять незамужнюю девицу — недостойно благородного кавалера. Если, конечно, вы не лезли в окно с обручальным кольцом в кармане.