– Это твой Мир, – отчетливо артикулирует Егорова, вслух не произнося ни слова. – Да! Да… Даю трубку.

И действительно, блин, дает! А я ведь совершенно не готова к происходящему. Зачем он звонит?

– Привет, – откашливаюсь. – У тебя что-то случилось?

Почему-то все наши разговоры с ним теперь начинаются так.

– Случилось?! Случилось, блядь! Я весь вечер и половину ночи не мог до тебя дозвониться. Я поставил на ноги половину города, я…

– А зачем?

– Ты не в себе? Беременность мозги отшибла?

– Прекрати на меня орать!

– Прекрати себя вести как безответственная малолетка! Ты меня с ума сводишь.

Тут Мир, кажется, обретает контроль над своим голосом, хотя не сказать, что он до этого на меня кричал. Нет… Да ему это и не надо. Напротив, чем тише он говорит, тем сильнее воздействие его голоса. Чувствую себя и впрямь неразумным ребенком, но пока не очень понимаю, в чем провинилась.

– Так, – сжимаю между пальцев переносицу, глядя в круглые Наташкины глаза. – Что-то у нас не выходит нормального диалога. Давай попробуем еще раз. Что случилось?

– Я тебе звонил. Ты не брала трубку. Очень долго не брала трубку, – подчеркивает Тарута.

– А-а-а, – глубокомысленно тяну я, хотя понятнее не становится, или я просто боюсь поверить? – Я не специально. Прости. Устала, уснула… Как-то так. Ты вообще в курсе, что на дворе два часа ночи? – интересуюсь с наездом, вспомнив, что лучшая защита – это нападение.

– Я начал тебе звонить шесть часов назад. Ладно, проехали. Вы сейчас где?

Растерянно называю город.

– Отец как?

– С-стабильно тяжело, – теперь уж и мои глаза округляются до размера кофейных блюдец. – А ты откуда знаешь? – спрашиваю подозрительно.

– От верблюда. Думаешь, я тут шесть часов чем занимался?

– Не знаю. А чем?

– Включи мозги, малышка, – сипит Мир, щелкая зажигалкой. – Я, конечно, слышал, что беременность влияет на интеллект, но что-то ты слишком рано сдалась.

Прикрыв глаза, отворачиваюсь к окну. Мы впервые с Миром говорим о моей беременности, как о свершившемся факте. И как бы я ни любила Егорову, это только наше с ним. Господи, дай мне сил просто не захлебнуться, не утонуть в этой нежности.

– Ты маньяк, Мир, – шепчу. – А я и забыла.

– Тебе нельзя волноваться.

– Да… Я стараюсь.

– Почему не позвонила мне?

– Не хотела беспокоить. Это не твоя зона ответственности.

На самом деле я хотела, чтобы он позвонил первый. И он позвонил, когда я уже и не надеялась.

– Пока в тебе мои дети – моя.

Все дело в этом? А я уже опять что-то придумала…

– Ясно. Буду иметь в виду. Можем завтра обсудить, как ты видишь свое участие в моей жизни. А пока я слишком устала.

– Да, кстати. Поезжай, выспись как следует. Я забронировал гостиницу. Сейчас скину бронь.

– Спасибо. Это очень мило с твоей стороны. – Сипну и часто-часто моргаю, чтобы не разрыдаться.

– Завтра пришлю к тебе Мишу.

– Зачем? Я на машине.

– Пусть кто-то будет рядом. Подружка-то твоя, небось, уедет?

– Наташа? А… Да. Нужно, чтобы кто-то из нас был в офисе.

– Я так и думал. Извинись там, если я напылил.

– Если? – фыркаю.

– Вик!

– Ладно-ладно. Наташ, Мирослав Игоревич просит простить его за эмоциональность.

Тарута хмыкает и отрубает связь.

– Эмоциональность? – вздергивает бровь Егорова. – Да у меня чуть кровь в венах не заледенела от его голоса. Жесть. Не хотела бы я с ним ссориться. Если честно, я совсем не так представляла твоего мужика.

– Он не мой.

– Ага. Что там он говорил про гостиницу?

– Точно. Бронь! Сейчас…

Лезу в почту. Открываю пересланное сообщение.

– Мог бы что-нибудь и подешевле снять, – бормочу я, в шоке уставившись на название сети.

– Ой, да ладно тебе. Это тот самый случай, когда надо брать, что дают.

Наташка права. Таким, собственно, и был мой план. Брать, что дают. Ни на чем не настаивать. И никак его не напрягать, а там мало ли.

По пустому городу до гостиницы доезжаем быстро. Оформление тоже не отнимает много времени. Мир предусмотрительно скинул данные моего паспорта. Где только он их взял?

Лежа возле Егоровой в огромной кровати, искупанная и неприлично бодрая для такого часа, верчу в руках телефон.

– Да напиши ты ему уже! – бормочет сонно Егорова.

– Ты что? – зачем-то отпираюсь я. – Уже поздно. Да и что писать?

– Спасибо, мол, заселились. Все прекрасно.

– Вдруг он спит?

– Прочитает утром, Вик, не тупи.

– А если Мир не один?

– Тебе не все равно? Учитывая, что он полгорода поставил на ноги, когда тебя потерял, его баба явно в курсе происходящего.

– Хочешь ее добить? – невесело усмехаюсь я.

– Самое время. Какой бы мудрой она не была, ее терпение не безгранично. Давай уж, пиши, все равно ведь не уснешь.

– Я скорее не усну, если напишу, а он не ответит.

– Давай, – Наташка подталкивает мне телефон, зарываясь лицом в подушку. – Чего гадать?

«Мы заселились. Уже в кровати. Спасибо».

«Мы – это ты и дети?»

От умиления у меня начинают дрожать губы. Блин, вот я тряпка! Давай, Вик, соберись.

«Нет. Мы это я и Наташа».

«Но и дети тоже. Или ребенок. Я пока не делала УЗИ и не знаю, оба ли эмбриона прижились», – пишу вдогонку, все же не выдержав.

«Как ты планируешь поддерживать связь с врачом?»

«По телефону. Я надеюсь, что мой отъезд не продлится долго».

«А если продлится? Будешь искать врачей там? Я против».

Ну, еще бы он был за. Улыбаясь, как дурочка, набираю ответ, но затаиваюсь, когда вижу бегающий туда-сюда карандашик, означающий, что Мир тоже мне что-то пишет.

«Проще перевезти его сюда. Я договорюсь».

Такой вариант я даже не рассматривала. Мы собирались впопыхах, времени подумать не было совершенно. А ведь Мир предложил действительно достойный компромисс. Отцу все равно, где лечиться, а нам так будет удобнее.

«Не уверена, что он транспортабельный», – считаю нужным прояснить ситуацию, которая может все усложнить.

«Вот и выясним. А теперь спи».

«То есть спите, да?» – прилетает следом.

Прикрываю ладонью рот. Господи, я сейчас просто завизжу! Вот соседи-то удивятся.

«Да. Спасибо за все, папочка».

Откладываю телефон на тумбочку, боясь на эмоциях написать что-то не к месту. И увидеть его ответ. Не выдерживаю. Хватаю подушку, прижимаю к лицу и все-таки визжу. Смеюсь и плачу.

– Дурдом! – комментирует происходящее Наташка.

– Сама в шоке. Это гормональные спецэффекты. С тобой будет то же самое.

– Ну уж нет. Можно я как-то без этого?

– Не знаю. Наверное, тут как повезет. Господи, Наташ, мы о нем говорили. Или о них… Он… Знаешь, – я сажусь на постели, скрестив по-турецки ноги. – Он не выглядит недовольным тем, что у меня получилось. Скорее даже наоборот. Ну, или мне так хочется думать.

– Шутишь? Блин, Вик, да он как-то выяснил мой номер! И оборвал телефон, потому что о тебе беспокоился, может, твой Мир и не влюблен в ваших детей по уши, но уж точно не равнодушен. И к тебе, кстати, тоже.

– Ты правда так думаешь?

– Не знаю. С одной стороны, не хочу тебя обнадеживать. С другой – не вижу ни единой причины не делать этого. Поверь, я видела много мужиков, которым похер на их баб. С теми, на кого похер, так себя не ведут.

– Знаешь, а я возьму и тебе поверю. В конце концов, мне сегодня явно не помешают положительные эмоции.

Водитель Мира подъезжает, когда мы с Наташкой спускаемся на входящий в стоимость проживания завтрак. Я как раз придирчиво выбираю бекон, когда он звонит. Договариваемся встретиться внизу через час. Вообще я не планировала засиживаться в ресторане так долго, но Миша ехал всю ночь, поэтому я даю ему время заселиться и хоть немного отдохнуть с дороги.

Добавляю к бекону яичницу, иду между рядами с овощами и салатами и застываю, впившись голодным взглядом в пиалу с халапеньо. Во рту скапливается слюна. Я берусь за ложку и наваливаю себе приличную горку перчика. Беру еще круассан. Наливаю кофе и возвращаюсь за стол, нагруженная горой еды.