Пишу Ленке.

Карина: “Перезвони. Вижу, что ты не одна, завтракаешь, но это срочно”.

Пусть только попробует не перезвонить! Я не знаю, что ей скажу. Но желание испортить Клоуну настроение такое сильное, что мне все равно.

– Карина, что случилось? Я тут занята. Судя по сторис, ты тоже где-то завтракаешь. – она неохотно со мной разговаривает. Вот важная пися! – Если это не срочно, то давай поговорим в другой раз. Я тут с пахлавой… Понимаешь?

– Хорошо, как знаешь. Сама просила сообщить, когда моя мамулечка сделает скидки у себя в бутике. Она мне по родственному разрешила сделать акцию для одного человека пятьдесят процентов на любую вещь. – знаю, что серийная шмоточница Елена Прекрасная не сможет устоять от слова “скидка”, а если еще и речь о бутике моей матери номер три, так это убойное комбо. – Но предложение ограничено. Действует только в течение часа. Ты же знаешь, какая у меня мамулечка странная, не может нормально доброе дело сделать, все с тупыми условиями. Я не могла не сказать тебе. Но если ты занята, я позвоню кому-нибудь другому… Не пропадать же такой возможности…

– Я еду! Не вовремя все это, конечно, но так и быть. Не звони никому. Скоро буду.

Отлично! Я несусь до салона предупредить продавца, что возмещу разницу в цене, стараясь не задумываться над бредовостью этой идеи. Надеюсь, подруженька выберет что-то не сильно недорогое, быть ее спонсором совсем не хочется. Но ради облома Дружинина я готова понести эти непредвиденные затраты. Пусть мальчик едет домой. Один. Без продолжения завтрака.

Я сижу довольная в неоново-розовом плюшевом кресле и пью зеленый чай с жасмином, растягивая удовольствие от мыслей о кинутом дважды Дружинине, как вижу, что порог бутика переступает Лена. А следом за ней Артем.

Я чуть чаем не подавилась!

Этот Клоун решил меня переиграть и окончательно вывести из себя? Он присоединяется к нашему девчачьему шопингу?! А-а-а-а!!! Так и хочется заорать ему прямо в ухо, чтобы проваливал, порвать его барабанные перепонки своим уничтожающим визгом, чтобы не видеть его хитрющую рожу с этими ямочками на щеках! А Ленка не идет впереди него, она плывет, растекаясь пахлавой от вожделения и демонстрации своего нового бойфренда. Я бы опозорила его, что на завтрак он сначала позвал меня, но не хочу подставлять себя перед Леной.

Ставлю медленно кружку на блюдце и на правах хозяйки приветствую эту парочку. Улыбаюсь обоим. Лена сразу идет к стойкам с одеждой, а Артем подает мне бумажный пакет.

– Что это?

– Лена сказала, ты ей устроила бешеную скидку. Это в качестве бонуса за твою щедрость. Вдруг ты голодная. Мы тут завтракали и решили кое-что прихватить для тебя, – я смотрю на него, выискивая злость в лице, но ее нет, как будто я не кидала его с завтраком. Как будто меня вообще там не было. Наоборот. Он всем своим видом излучает вселенскую доброту и милоту, запечатлевая ее в свои ямочки. Черт бы их побрал! Я все время смотрю то в его глаза, то на расплывшийся в улыбке рот. То на эти ямочки! Он злит меня все больше.

В пакете оказываются два круассана с джемом. Я терпеть не могу эти булки!

– Скормлю бездомным собакам. Я такое не ем.

– Как знаешь, питбуль, – он говорит тихо, чтобы услышала только я. И теперь я замечаю наигранность его улыбки. Потому что его глаза не улыбаются. Они высверливают во мне дырки, будь они сверлами, я бы превратилась в дуршлаг. Он злится. Точно злится. Меня это не пугает. Я радуюсь. У меня получилось!

– Лен, – поворачиваюсь к подруге. – Ты с утра ничего не говорила про завтрак, ты решила скрыть от меня своего парня?

– Кариш, да это просто волшебное стечение обстоятельств. Я позвонила с утра Артему, а он как раз завтракал в ресторане, вот он и пригласил меня присоединиться. И даже сам заказ сделал. Ты бы видела мой завтрак. Начинать утро с краба мне еще не приходилось. Ах, да ты же в сторис видела.

– Да вы мажор, Артем, – возвращаю ему фальшивую улыбку. – Нога краба с утра – это сильно. Удивили.

Не дожидаюсь его ответа и подхожу к Лене, перебирая полуголые платья с вырезами во всех возможных местах, комбинезоны в облипку и прочую безвкусицу. Не хочу оставаться с Дружининым наедине, поэтому вслед за Леной ухожу в соседнюю примерочную с коротким красным платьем с молнией на спине. После худи и спортивных штанов я в нем как в скафандре. Надеваю кроссовки, чтобы ноги не мерзли. Пытаюсь застегнуть замок, но он никак не поддается, заедая у поясницы. Выхожу из примерочной абсолютно не стесняясь, что оно облепило меня как вторая кожа, демонстрируя отсутствие бюста.

– Ну, как? – с вызовом спрашиваю у Артема, чувствуя, как кожа становится гусиной, покрываясь мурашками под его взглядом. Я ему нравлюсь. Я не слепая. Надеюсь, мои горящие щеки не разукрасили мое лицо в цвет платья.

Он дает знак, чтобы я покрутилась.

Послушно кручусь на ватных ногах, плавясь под его взглядом. Ямочек на его щеках больше нет. Улыбки тоже.

Даже в расстегнутом платье мне тесно. Идея кичиться своей полуголой грудью уже не кажется мне такой гениальной.

Он подходит ко мне, окатывая холодным душем своего парфюма. Слива. Я чувствую в нем вяленую сливу с кислинкой, как от красной смородины, которую обожаю покупать у бабулек-дачниц на рынке.

Лампочки в помещении начинают моргать. Или мне это кажется?

Ленка все еще возится в примерочной, выбранные брюки ей малы. Продавец убежала за другим размером.

Такое ощущение, что мы остались одни в этом арт-царстве пошлых вещей.

– Я помогу, – снова слышу в его голосе ореховые нотки, но теперь они отдают треском сырых дров в камине. Что за странные образы рождает во мне его голос? У него что, духи с феромонами?!

Поворачиваюсь к нему спиной, надеясь, что пронзающая меня мелкая дрожь ему не видна. Он не сразу берется за молнию. Сначала он проводит пальцем от моей шеи до поясницы. Едва касаясь подушечкой пальца. На секунду мне даже кажется, что это плод моего воображения. Но нет. Кожа огнем горит вслед за его прикосновением. Я не шелохнусь, попадая под действие этой тактильности.

Никто и никогда меня так не трогал. Так деликатно. Смакуя. Многообещающе. Мои позвонки выворачиваются навстречу его касаниям, требуя новой порции. Но он не балует их. Он дает надкусить это ощущение близости, но не пропитаться им полностью. Каждый мой позвонок остается голодным. Измученным. Неудовлетворенным.

Он оттягивает на себя платье и застегивает замок, у самого верха больно закусив бегунком кожу, от чего я резко вздрагиваю и вскрикиваю.

– Чш-ш-ш, – второй рукой он удерживает меня на месте и…я чувствую его горячее дыхание у шеи на пострадавшем участке кожи. Меня передергивает от того, что еще вот-вот и он коснется его губами. Но этого не происходит. Он просто застегивает до конца замок. А я оказываюсь в каком-то замешательстве от нахлынувших на меня ощущений.

Я резко поворачиваюсь к нему и застываю. Наши взгляды устремляются друг к другу. Я вижу свое отражение в его глазах. Не могу оторваться. За меня это делает сотрудница матери номер два, проходя мимо, как бы случайно задевая Артема рукой и вмешиваясь в наше наваждение.

– Готово, – он не отходит от меня.

Артем опускает взгляд сначала на мои пересохшие губы. Потом на грудь. Он. Смотрит. На мою. Грудь. От его наглости хочется треснуть ему по лицу. Но я не могу пошевелиться. Или вымолвить хоть слово. Мое тело и способность говорить вышли из чата. Я сама себя не узнаю.

– А вот и я! – голос Ленки хватает меня за ухо, тянет куда-то в вверх и выводит из оцепенения.

Мы с Артемом еще несколько секунд смотрим друг на друга, игнорируя третью лишнюю. Поворачиваемся к ней одновременно. Наши тела двигаются синхронно. В отличие от мозгов.

– Неплохо, – говорит Артем.

Я сдерживаю смешок. Серьезно? Ему нравится?

– Спасибо, милый, – воркует Лена.

Милый? Это что-то новенькое в ее лексиконе. И это новенькое звучит слишком приторно.

– Лен, ты знаешь, я врать не умею. Эти брюки… – хочу сказать правду про ее плоскую задницу, про вульгарность одежды, но тщательно подбираю слова, потому что Артем выжидающе смотрит и, сто процентов, хочет найти в них подвох. Не дождешься! – Они выглядят дешево. Не на свою цену точно, даже с учетом скидки. Но если тебе нравятся, бери.