– Ну, давай же, перо… помоги мне нарисовать на бумаге то, что так долго томится в самом сердце. Пусть каждая линия станет выражением моей души, пусть каждое слово зазвенит истиной.

Она вздохнула, словно снимая с себя невидимое бремя, и откинулась на спинку старого стула, обитого выцветшим бархатом. Ее взгляд скользнул по окну, где заходящее солнце, словно гениальный художник, рисовало на небе свои последние шедевры. За окном, в старом саду, за которым она любила ухаживать, слышался тихий щебет птиц, готовящихся ко сну, и легкий шелест листьев старых яблонь, качавшихся под дуновением легкого вечернего ветерка. Ее мысли, словно на крыльях, умчались в далекое прошлое, к тому моменту, когда она впервые увидела его – Илью. Ее сердце на миг перестало биться ровно, словно увидев знакомый силуэт в зеркале памяти, а потом, словно очнувшись, застучало сильнее, чем обычно. На лице Анны расцвела легкая, мечтательная улыбка. Перед ее глазами, словно кадры из старого фильма, всплывали фрагменты их общих воспоминаний: его глаза, цвета темного шоколада, полные тепла и какой-то нежности, которую она чувствовала только рядом с ним, его смех, такой раскатистый и заразительный, что заставлял улыбаться даже самых хмурых прохожих, и его голос, мягкий и успокаивающий, словно летний дождь, который убаюкивал своей мелодией. Она закрыла глаза на мгновение, словно желая запечатлеть все эти дорогие сердцу образы в самой глубине своей души, чтобы они всегда были с ней, даже тогда, когда он будет далеко.

Именно в этот момент, когда Анна была полностью погружена в свои воспоминания, в дверь раздался легкий, но настойчивый стук, словно маленькая птичка, решившаяся постучать клювом в окно. Почти сразу же, не дождавшись ответа, в комнату влетела ее младшая сестра, София. Ей было всего семнадцать, но она была полна неугомонной энергии и неиссякаемого любопытства, которое порой граничило с навязчивостью.

– Ты опять тут, в своей башне из слоновой кости? – с лукавой улыбкой произнесла София, опираясь на дверной косяк, словно кинозвезда на красной ковровой дорожке. – Что на этот раз? Ты пишешь новую эпическую сагу про принцессу, которая спасает мир от злого дракона? Или, может быть, это снова новое, любовное послание, полное томных вздохов и страстных клятв?

Анна, от неожиданности, вздрогнула и невольно покраснела, стараясь прикрыть листы бумаги рукой, словно на них были написаны самые сокровенные секреты ее сердца.

– Не говори ерунды, – пробормотала она, стараясь скрыть свое смущение за маской деланной небрежности. – Просто… кое-что записываю. Занимаюсь своими делами, если тебе это интересно.

София, хитро прищурив глаза, словно кошка, разглядывающая мышку, медленно подошла к столу. Ее движения были грациозны и полны какой-то детской игривости.

– «Кое-что»? – с напускной невинностью повторила она, на мгновение притворяясь непонимающей. – Дай-ка я попробую угадать… Случайно, это не таинственное послание, написанное гусиным пером и запечатанное в конверт с гербом, случайно, не посвящено тому самому Илье, от которого ты уже, наверное, несколько недель ни на шаг не отходишь? Признавайся, он ведь уже, наверное, занял большую часть твоих мыслей, а, возможно, и сердца?

Анна прикусила губу, чувствуя, как щеки начинают гореть. Она знала, что София нарочно ее дразнит, но все равно не могла не чувствовать легкого раздражения от ее прямолинейности.

– София, ну хватит уже, – проговорила Анна, стараясь сохранять спокойствие в голосе, хотя внутри нее все бурлило от волнения. – Это мое личное дело. И твое любопытство здесь совсем ни к чему.

– Ой, да ладно тебе, – София махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху. – Я же не собираюсь читать твои сердечные излияния! Просто хочу знать, как там продвигаются твои любовные дела с этим загадочным принцем. Рассказывай! Он уже, наконец-то, признался тебе в любви, или ты до сих пор таишь свои чувства и мучаешься в тишине, словно средневековая дама в ожидании своего рыцаря?

Анна на мгновение отвела взгляд, пристально рассматривая перо, которое вертела в руках, как заправский жонглер. Она не хотела делиться своими чувствами ни с кем, даже с такой близкой, хоть и немного назойливой, сестрой, как София. Это было что-то очень интимное, сокровенное, что она хотела доверить только ему, Илье, когда наступит подходящий момент. Или, может быть, она ошиблась, и этот момент настал именно сейчас, когда она выводила первые буквы на листе бумаги?

– София, я серьезно говорю, – произнесла Анна, стараясь придать своему голосу как можно больше твердости. – Сейчас совсем не время для твоих шуток и дурацких предположений. Я хочу сосредоточиться на том, что делаю, и не собираюсь тратить время на пустые разговоры.

София на мгновение притихла, глядя на Анну с удивлением. Она явно не ожидала такого отпора от своей обычно спокойной и рассудительной сестры.

– Ладно-ладно, сдаюсь, – наконец произнесла она, подняв руки в знак капитуляции, словно сдаваясь в безнадежном бою. – Я не хочу тебя обидеть, просто мне очень интересно узнать, что у вас происходит. Но если вдруг тебе внезапно понадобится помощь с подбором подходящих эпитетов или, например, с выбором правильной метафоры, чтобы описать, например, красоту его глаз, то ты всегда знаешь, к кому обращаться. Я ведь гений во всех этих любовных штучках, в отличие от тебя!

Анна, несмотря на свои чувства, не могла сдержать легкой улыбки, увидев гримасу на лице Софии. Она знала, что ее сестра не пыталась ее обидеть, просто она не могла удержаться от того, чтобы хоть немного ее поддразнить.

– Спасибо тебе за предложение, – ответила Анна, стараясь говорить как можно более ровным голосом, – Но, думаю, я вполне справлюсь сама.

София, лукаво улыбнувшись, понимающе кивнула головой и, развернувшись, направилась к двери.

– Ну хорошо, – произнесла она, уже почти у самого выхода. – Но помни, что если вдруг ты передумаешь и тебе понадобится моя помощь, я всегда рядом и готова выслушать все твои сердечные излияния и помочь тебе с их литературным оформлением. И да, не засиживайся здесь слишком долго, а то совсем увянешь, словно цветок, лишенный солнечного света!

София, с легким смешком, исчезла за дверью, оставив Анну наедине со своими мыслями, которые, казалось, снова пришли в полный беспорядок. Она прикрыла глаза на мгновение, словно желая прогнать нахлынувшее смущение и вновь вернуть себе душевное равновесие. Теперь, когда она снова осталась в полном одиночестве, она почувствовала, что может, наконец-то, полностью раскрыть свое сердце и доверить его самым сокровенным желаниям бумаге.

Она вновь взяла в руки перо, словно беря в руки волшебную палочку, и, задержав дыхание, вывела на белоснежном листе первые слова, словно произнося заклинание. «Илья,» – написала она, и в ее груди разлилось нежное, трепетное тепло. Она чувствовала, как каждая буква наполняется ее любовью, словно чернила, которые текли из-под ее пера, были не просто краской, а частью ее души. Она знала, что это будет не просто очередное письмо, а настоящая исповедь ее сердца, и что, возможно, от этих слов зависит не только ее собственное будущее, но и будущее их отношений. Она набрала в легкие побольше воздуха, словно для нырка в глубину океана своих чувств, и приготовилась начать рассказывать свою историю любви.

Анна глубоко вздохнула, как будто собиралась нырнуть в бескрайний океан своих воспоминаний, и перо, словно послушный танцор, вновь заскользило по поверхности гладкой бумаги. Чернила, казалось, не просто оставляли следы на листе, а превращались в слова, наполненные ее эмоциями и переживаниями, как звезды, вспыхивающие на ночном небе, образуя созвездия ее чувств. Она писала не торопясь, как будто каждое слово, каждое предложение было драгоценным камнем, который нужно было с ювелирной точностью вставить в оправу ее признания. Она делала паузы, вслушиваясь в шепот своего сердца, позволяя воспоминаниям свободно течь, омывая берега ее разума.