– Нужно уходить, – прошептал Рэй над самым ухом.

Я кивнула и начала пробираться сквозь толпу назад. Сначала я чувствовала его руку у себя на локте, потом она соскользнула к кисти. Я шла и шла, веря, что Рэй идет за мной и скажет, где остановиться. Прохожие задевали меня и ворчали, а я все двигалась вперед, пока не осознала, что он больше не держит меня. Я оглянулась и увидела десятки лиц – сердитых и уставших, с крупными каплями пота на лбу, красными глазами и жирным блеском на губах. Я пошла обратно, но прохожие постоянно сбивали меня с пути, и я уже не могла понять, в какую сторону идти. Мое тело лихорадило, ноги подкашивались, каждый локоть в толпе упирался мне в бока, меня толкали из стороны в сторону, что-то кричали. Я наступила на чьи-то туфли, кто-то наступил на мои, оттоптав и без того натертые ступни, мои волосы застряли в застежке чьей-то куртки, голова закружилась, тысячи огней смешались в один большой клубок из искрящихся ниток. Я попыталась вдохнуть и не смогла, а потом почувствовала сильный удар в грудь.

Я упала. Несколько людей прошлись по моим рукам и одежде, прежде чем я смогла встать.

– Что ты здесь разлеглась?

– Ненормальная!

– Куда только стражи смотрят!

Я сняла туфли и, держа их в руках, побежала. На мгновение мне показалось, что я снова стала птицей, но люди вокруг будто забирали мой воздух, душили меня невидимыми веревками, избивали острыми локтями. Вскоре у меня отяжелело все тело и помутнело в глазах. Сильный удар, жар и снова запах, от которого подташнивало и кружилась голова. Я сидела на земле и сквозь шум толпы едва различала крик торговца. Поняв, что врезалась в его лавку и перевернула жаровню, я попыталась встать, но голову пронзила дикая боль. Вокруг были разбросаны ошметки мяса – жареные коричневые куски и еще не приготовленные сгустки кровавых масс. Я не смогла сдержать рвоту. Вопли торговца стали еще громче, но я уже ничего не могла разобрать. Я встала и, едва двигая ногами, хотела уйти, но торговец схватил меня за руку и швырнул на землю.

– А платить кто будет? – заорал он.

Я оказалась под прилавком. Запах крови стал еще сильнее, вызывая новый приступ тошноты. Дышать не получалось. Сквозь наплывшую тьму я разглядела несколько свиных голов с широко открытыми глазами. Торговец яростно накинулся на меня, схватил за волосы, придавил к земле своей тяжестью. Запах смерти. Свиные головы. Ноги. Столько разноцветной обуви… Я попыталась закричать, но не услышала собственного крика.

Рэй… Мама… Кто-нибудь.

Боль в груди. Ноги ходят кругами. Свиные головы. Запах смерти. Кислое дыхание.

– Кто заплатит? Кто за все заплатит?

Перед глазами мелькнуло чье-то бледное лицо и кудрявая голова. Все вокруг закружилось еще ярче, еще стремительнее. Я услышала голос Рэя и потеряла сознание.

Я почувствовала ее раньше, чем пришла в себя. Страх и боль сменились ощущением безопасности. Тихий шепот ивы успокаивал и утешал меня. Я открыла глаза и вдохнула запах леса. Легкий ветер скользил по моему лицу. Я сделала глубокий вдох, жадно хватаясь за воздух. Постепенно мое сознание прояснилось. Кто-то спал у моего плеча, накрыв мою руку своей.

– Рэй, – позвала я.

Он быстро поднял голову и тут же наклонился надо мной. Его уставшие глаза покраснели и опухли.

– Лия! Я пытался разбудить тебя, но ты… Я уже думал, что…

Я приложила ладонь к его щеке. Он был таким красивым…

– Прости меня, – шептал он. – Я сам не понял, как это произошло. Мне показалось, что кто-то меня зовет, а когда я обернулся, ты исчезла. Я везде искал тебя. Облетел весь город, полетел домой, но не нашел… А потом решил заглянуть сюда, и…

– Разве не ты перенес меня?

Рэй покачал головой.

– Когда я пришел, ты лежала без сознания. Дышала, но очень слабо. И все не просыпалась. Я думал, что потерял тебя…

Его голос дрогнул. Мы обнялись. Я чувствовала его сбившееся дыхание в своих волосах. Мы сидели так, пока стук его сердца не стал размереннее. Он гладил мои плечи и спину, грея меня теплом своей ладони.

Все, что произошло, стало вдруг незначительным. Весь мир будто остался в прошлом. Мы могли равнодушно вспоминать о нем, как если бы нас отделяли тысячелетия. Только мы бы не вспоминали, потому что все самое важное и нужное было здесь и сейчас.

Ветер настойчиво завыл в листве моей ивы. Рэй поднял голову и, чуть отстранившись, поцеловал меня.

– Уже рассвело. Нужно возвращаться.

Я только тогда поняла, что в лесу действительно светило солнце. Настоящая жизнь: мама, Вульфус, моя комната и желтое пятно на потолке, – все в одно мгновение рухнуло на меня. Рэй убрал руку с моих плеч, и я почувствовала, как они согнулись под весом всего остального. Я вздохнула и оглянулась по сторонам в поисках туфель, но их нигде не было. Должно быть, я потеряла их в городе.

Рэй помог мне подняться. Он надел крылья, молча прижал меня к себе, и мы взлетели. Вскоре под нами показался особняк, и, улучив момент, когда стражи отвлеклись, Рэй опустил меня на ветку сосны. Я толкнула окно и осторожно пролезла в комнату. Рэй оглянулся на стражей и прошептал:

– Мне нужно войти в ворота, как будто я только приехал. Увидимся вечером.

Он сжал мои пальцы и поднес их к губам. Я кивнула, и Рэй исчез.

Как только я отвернулась от окна, мне стало казаться, что я все выдумала. Я поднесла свою ладонь к лицу – на ней еще оставалось тепло от его прикосновения. Наверное, часы и желтое пятно тряслись в бесшумном смехе, глядя на меня. Я вздохнула и вошла в свою жизнь.

Кровать не была заправлена, а значит Присцилла еще не приходила. Я с облегчением разделась и пошла в ванную. Несколько минут я разглядывала в зеркале свое пыльное, покрытое ссадинами тело. Только тогда я почувствовала, как сильно оно болело. Я наскоро постирала свою одежду, чтобы Присцилла ничего не заподозрила, а потом приняла душ, стараясь вместе с грязью смыть воспоминания о торговце и том ужасном запахе. Пока я стояла под горячими струями, перед глазами то и дело всплывали свиные головы.

Я надела брюки и закрытый свитер, полностью скрывавший руки и шею. Ссадины алели даже на моих ступнях – бежать по городским дорогам оказалось гораздо больнее, чем по траве. Я натянула носки и легла на кровать.

По привычке я посмотрела на желтое пятно, а оно в ответ уставилось на меня. Стало ли оно больше? Кажется, да. Я лежала и смотрела в потолок, пока, наконец, не поняла, что умираю от голода. В последний раз я ела больше суток назад. Взгляд метнулся к серебряному подносу с остывшей едой, который мама оставила на тумбочке. Я перенесла его на кровать, накрошила хлеба в суп и съела все настолько быстро, что не успела осознать, когда отправила в рот последнюю ложку. На дне тарелки появилось изображение птицы, прикрывшейся одним крылом – герб дома Ависов. Я не понимала, какой был смысл метить тарелки, но, казалось, Вульфусу нравилось видеть этот символ везде. Он украшал не только золотою ограду, беседки, стены, перила, двери, но и любую безделушку, которая попадалась под руку. Даже поднос, на который я поставила опустошенную тарелку, был в форме птицы, а на ложке, которую я держала в руках, полуприкрытый перьями глаз был таким ярким, что вполне мог быть сделан из настоящего рубина.

Я отодвинула поднос на край кровати и снова легла. Чувство голода не удалось полностью утолить, но Присцилла вот-вот должна была принести завтрак. Оставалось только ждать, а в этом мне не было равных.

За окном вдруг поднялся шум, стражи засвистели, служанки завизжали, и послышался голос Рэя. Обитатели дома приветствовали его, расспрашивали об учебе, перебивая друг друга, пытались угадать, как сильно он устал с дороги и чего бы ему хотелось больше всего. Потом голоса затихли, и воцарилась атмосфера страха и трепета, такого сильного, что его отголоски донеслись и до моей комнаты.

Вульфус встретил сына сдержанно и с достоинством – как подобает главе древнего рода. Мне хотелось подойти к окну и хоть мимолетом снова взглянуть на Рэя, но присутствие Вульфуса вызывало во мне какое-то оцепенение. Я так сосредоточенно пыталась уловить их разговор, что совсем не заметила, как оказалась в комнате не одна.