Зачем ей это – он не знал. Однажды она обронила, что ей нравится его подход и оригинальный образ мыслей, но ни до, ни после она не говорила, как использует его ответы.

Со временем стажер перестал удивляться «задачкам» и даже научился узнавать тот «задачный тон», которым она их озвучивала. Голос ведьмы менялся, становился чуть тише, немного вибрировал.

– Допустим… – неуверенно начал Феликс, – мужчина пришел в парк, присел на качельку и неудачно упал.

Информации было мало. Главным условием решения «задачки» было замаскировать нереальные события реальными, внешне достоверными, нормальными и обычными. В которые поверят люди и которые, что самое главное, не должны никоим образом, намекать на магической характер инцидента.

– Не выйдет, – покачала головой Зинаида, – это солидный джентельмен. Он не полез бы на качель.

– Хорошо, – Феликс принял к сведению и предложил новый вариант, – зашел в бар, началась пьяная драка, хулиганов выгнали и уже в парке они его догнали.

Зинаида звонко расхохоталась, прикрывая яркие губы ладонью.

– Не подходит, – возразила она, – убитый был сильным магом, мог положить роту солдат.

Задачка была нетипичной. Значит, событие нужно замаскировать не только от людей, но и от магов?

– Тогда нужно что-то совершенно банальное, – решил Феликс, – когда это произошло?

– Первого января, в новогоднюю ночь.

– Хм, – задумался стажер, – шел с корпоратива через парк, поскользнулся, упал, тюкнулся о камешек головой.

– Головой… парк… хорошая версия, – кивнула Зинаида и что-то застрочила в телефон, – спасибо.

Судя по реакции ведьмы, «задачка» была решена.

Феликс вернулся к статье о свойствах редчайшего магического вина и даже успел вычеркнуть из неё всё «БОЖЕственное», как в кабинет постучали. Из-за шкафа высунулся крайне заинтересованный кончик селиверстова носа.

Зинаида с удивлением посмотрела на Феликса, мгновением позже – на домового. Селиверст мгновенно оценил ситуацию и втиснулся обратно в зашкафье. Стук повторился.

– Войдите, – сказала Зинаида Николаевна.

Дверь осторожно открылась.

В кабинет вошла девушка, худенькая и стройная, с тонкой, почти детской фигуркой, затянутой в длинное зимнее платье зеленой шерсти с тоненькой белой вышивкой по краю подола. К груди она прижимала черную кожаную папочку с торчащим из неё белым краешком стопки бумажных листов.

Кончики её зимних сапожек были мокрыми, но без разводов ядрёного московского реагента. На плече блеснула пара белых шерстинок. Еще пару минут назад она явно была в шубке, которую оставила в гардеробе на первом этаже Министерства.

«Посетительница, – определил Феликс: среди чиновниц он её не видел, – судя по одежде – живет среди магов».

В Москве девушка могла одеться так на Хэллоуин или карнавал, но не на прием в Министерство. В отличие от редких приезжих из Зауралья. Там располагалась Восточная часть Магической Империи, скрытая от простых людей. И там, в числе прочего, носили традиционные костюмы.

Лицо девушки было юным – обыкновенное дело, так с ходу возраст у магов не определить.

За время работы в Министерстве Феликс понял только, что у старых колдунов и ведьм иное выражение глаз.

Взгляды у «стариков» с юными лицами были пронзительными, чуть горькими. Видели они что-то такое, что навсегда изменило их.

Эта девочка смотрела с любопытством, глаза её искрились энергией и уверенностью. Она была той, кем казалась, – юной, совсем юной ведьмочкой с черными волосами, собранными в два пышных хвоста.

«Только ведьмы отращивают и с гордостью носят длинные волосы», – вспомнил Феликс наставления Зинаиды.

Волосы посетительницы доходили до плеч – короче Зинаидиных. А значит, та не была ни самой сильной в роду, ни старшей в семье.

– А я, – она уставилась на Феликса большими карими глазами и проговорила немного неуверенно, – я к Зинаиде Николаевне.

– Я здесь, – подала голос начальница.

Феликс подозревал, что Зинаида специально поставила стол сбоку, так, чтобы посетители, искавшие её, утыкались взглядом в стажера, посаженного прямо напротив двери. И которого они в одном кабинете с «той самой Зинаидой Николаевной» никак не ожидали видеть. Когда ведьма подавала голос, жданные (и не очень) гости нервно вздрагивали. Или не вздрагивали.

Девочка не ожидала. Вздрогнула, дернулась. Чуть не выронила папочку из рук. Извинилась, назвалась Дариной.

– Что же привело тебя, Дарина, в Министерство второго января?

«В день, когда в Министерстве никого не нет: все разъехались по родным, в отпуска, – подумал Феликс, – странно».

Зинаида смотрела на смущенную девушку спокойно.

«Изучает».

Дарина засуетилась. Феликс отложил неисправленную статью, поставил чайник.

Ведьмочка ужасно нервничала: она впервые была в Москве и, к тоже же, по важному делу – привезла Зинаиде Николаевне документ из Университета Штормов – учебного заведения для магов.

– Приказ об отчислении, – она протянула бумажку.

Зинаида склонила голову, пристально всматриваясь в лицо гостьи. Феликсу стало немного жаль девушку – под таким взглядом начальницы даже сам Министр Магии чувствовал себя неуютно. Юная ведьмочка, и без того нервно мнущаяся у министерского стола, вовсе побледнела. Рука с протянутой бумажкой мелко задрожала.

Черные блестящие глаза Зинаиды потемнели, будто растаяли ворота в только что пробуренные шахты.

Она протянула свою тонкую руку к предложенному листку. Пальцы Дарины, похоже, и вовсе свело от страха перед столичной ведьмой. Она не сразу догадалась выпустить документ и пару мгновений он подрагивал над редакторским столом, удерживаемый с двух сторон, пока госпожа Клейнмихель его не перетянула на свою сторону.

– Настоящим извещаем, – громко, чтобы было слышно на весь кабинет, прочитала она, – Феликс Шрайдер, стажер Министерства Магии, внесен в список на отчисление с первого курса кафедры Магического растениеводства за отсутствием сданной курсовой работы, не предоставленной студентом до завершения сего календарного года согласно приложению номер…, – она остановилась, посмотрела еще раз на Дарину, – что за приложение?

Та спохватилась и проворно раскрыла папочку, зашелестела. Приложение быстро нашлось и легло на стол перед ведьмой. Глаза Зинаиды походили уже не просто на шахты, но шахты, полные крошеного льда.

– Сдать две главы из трех до конца первого семестра? – Зинаида усмехнулась, – никогда такого не было. Хм, дата свежая.

Она тронула пальцем подпись ректора. Сомнения не было – и подпись, и печать были настоящими. Да и кто посмеет притащить ей, Зинаиде Клейнмихель, подделку? Девочка, опять же, дрожала весьма натурально.

Чайник закипел, но Феликс забыл про него.

– Подождите-ка, но первый семестр уже закончился, – пробормотал он, заглядывая Зинаиде через плечо. – Значит, меня отчислили?

– Нет, – голос Зинаиды зазвенел свежими льдинками, – отчислят тебя десятого января, когда секретарь ректора выйдет с каникул и принесет приказ ему на подпись. Уж это еще не изменилось?

Десятидневный отпуск с захватом Рождества оказался неподвластен изменениям. Дарина подтвердила, что формально Феликс еще не отчислен.

– Хорошо, – ответила Зинаида молодой ведьмочке тоном, из хорошего обещающим только красивые венки и качественные услуги плакальщиц, – что еще?

Дарина прижала папочку к груди, будто защищаясь ей.

Из папочки торчали уголки ещё нескольких листочков – пока не предъявленных. Задавая вопрос, Зинаида смотрела именно на них.

– Это, – Дарина запнулась и продолжила полушепотом, – рекомендации.

Папочку она передала целиком и тут же вся съежилась, будто лишенная последнего щита, которым могла отгородиться от возможного гнева великой и ужасной Клейнмихель.

Зинаида открыла и пролистала содержимое под комментарии подрагивающей девушки:

– Вот моё резюме, – шептала она, – Дарина Шереметева. Закончила университет с отличием. Вот фото как раз, где мне ректор вручает награду. О, Зинаида Николаевна, – добавила она с откуда-то взявшимся придыханием, – он рыдал, когда я выпускалась. Я была редактором университетской газеты. Вот мои статьи, – в папочке нашлись вырезки из студенческой газеты, – и мои рассказы. Обожаю писать! Моим любимым предметом была литература, всегда мечтала стать журналистом, – она осмелела и почти тараторила, рассказывая о своих учебных достижениях.