Трясясь от холода под толстым слоем одежды, Мордок с тоской глядел сквозь решётку на тёмное ночное небо. Прислушиваясь к воющему снаружи ветру и далёким песням волков, он раз за разом видел перед собой бледное лицо Гретхен.

В замке заскрежетал ключ. Заскрипели дверные петли.

Вернулся отец?.. Нет, пришёл новый надзиратель.

Отвернувшись к стене, Ланс обхватил подтянутые к груди колени и вновь попытался уснуть. Время потекло нескончаемо долго. Скоро издали прилетели удары в дверь. К охраннику кто-то пожаловал. Отвлечённо слушая бубнящие голоса, Ланс закрыл глаза. На него сошли тёплые воспоминания, заставив забыть про незавидное положение и постылый холод.

На губах заиграла лёгкая улыбка, когда сквозь тихий плеск накатывающих волн, он уловил за спиной знакомые осторожные шаги.

Носа коснулась туманная свежесть лаванды, и прохладные ладони легли на глаза. Взяв Гретхен за руки, Ланс развернулся и встретился с сияющим взглядом. Шальной ветер разметал по плечам золотистое облако волос.

– Сладили? – она всматривалась в его лицо, выискивая желанный ответ.

– Сладили.

В её потрясающих синих глазах мерцали живые искорки света. Близкое тепло девушки вскружило Лансу голову. Он со счастливой улыбкой смотрел, как Гретхен опускается рядом с ним на цветуще-зелёный ковёр. Он упивался ягодным соком, который выдавливали белые руки. Ртом ловил каждую каплю с насыщенным ярким вкусом. Вдыхал запах нескошенных трав и свежего ветра. Слушал тонкий хрустальный смех.

Когда это было?..

...

– Я слышала о дальних странах. Какие там люди? Они не похожи на нас?

Ланс перехватил девичью руку, травинкой выводившую на его груди замысловатые знаки, и поцеловал серёдку ладони.

– Ну-у, где-то носят длинные расписные халаты и высокие тюрбаны, где-то кутаются в толстые меховые дохи, а где-то бегают голяком по лесу. Только бусы на груди болтаются.

Она приподняла с его плеча голову.

– Как голяком?.. Совсем-совсем?

– Ага.

Гретхен тюкнула его кулачком в бок.

– Ты меня обманываешь.

Он беззаботно рассмеялся. Потянувшись, закинул руки за голову и глубоко, с наслаждением вдохнул разогретый луговой воздух.

– Я об этом читал. У Келиба в книжках так много интересного. А люди... да такие же, как мы.

– Я о другом… – отбросив травинку, Гретхен посмотрела вдаль, туда, где зелёное поле упиралось в клыкастую стену гор, за которой скрывался непостижимый огромный мир. – О чём они думают, чем живут?

– Я думаю, тем же. Живут и радуются, любят и ненавидят. Надеются, мечтают.

– Верят и ждут.

Он лежал, глядя на небо над головой, – что может быть лучше этих мгновений – и счастливо улыбался:

– Верят и ждут.

– Мне иногда отчего-то страшно.

– Почему? – Он повернул к ней лицо.

– Мне страшно, Ланс.

Мордок приподнялся на локте.

– Гретхен?..

...

– Ланс, – шепчет она беззвучно и, удаляясь, протягивает к нему руки.

Он ничего не понимает и тянется навстречу. Хочет обнять, но вместо гибкого девичьего стана обнимает пустоту.

– Ланс…

Силуэт Гретхен медленно растворяется в солнечном свете. Мордок теряется, но всё ещё пытается поймать её ускользающие руки.

– Л-а-н-с… – ласковый шёпот смешивается с шелестом поднятого ветра.

И вдруг всё пропадает. Ничего не остаётся. Видение…

Была ли она здесь?

Он оглядывается. Вокруг зелёными волнами колышется высокая трава. В воздухе витает чуть слышный аромат лаванды.

Вскочив на ноги, Ланс мечется. Белесая дымка удаляется и ускользает в лесную глушь. Он бросается следом. Его обступает тишина. Странная. Напряжённая. Перед глазами порхают мелкие белые мотыльки. Как тот, у свечи… отчаянно бьётся, ломается, борется…

Мотыльки застывают и снежинками медленно падают вниз. Лица касается прохлада. Ланс поднимает к небу глаза. Сверху, кружа, опускается снег. Смертельной белизной он покрывает нежную зелень, заставляя траву и листья сворачиваться и чернеть.

Сломанная хрупкая веточка берёзы уже не расправится.

Холодно. С гор дует ледяной ветер. Он воет в облетевших вершинах деревьев. Или это волчьи песни. Заунывные и тоскливые.

Страх наполняет душу Ланса. Он хватается за грудь и раздирает. Раздирает там, где нестерпимо болит страдающее сердце. Горячая влага обжигает ладони. Он опускает глаза и с ужасом смотрит на руки. Между пальцами вязко стекает тёмно-багровая кровь. Она змеится по коже вниз и, срываясь крупными каплями, впитывается в землю.

Он падает на колени и запрокидывает голову. Из разорванной груди вырывается громогласный чудовищный рёв.

…

Ланс вздрогнул и сразу проснулся. Первый мучительный вдох с трудом развернул скованную кошмаром грудь. Точно неподъёмной каменной плитой придавило. Спохватившись, он сел, рванул ворот полушубка и прижал руку к груди. Отдышался. Непослушные пальцы нащупали амулет Келиба – кусочек родного, согретый теплом собственного тела.

Бубнящих голосов больше не было слышно. Вернулась тревога. Вернулись воспоминания, вынуждая ощущать себя заложником одиночества и тоски. Переведя дух, он снова лёг и бессмысленно уставился в низкий потолок.

Неожиданно ухо уловило посторонний шум. Неясную возню, шорох. Мордок приподнялся на локте и стал напряжённо всматриваться во тьму. Откуда-то потянуло гарью. Еле ощутимое, невесомое дуновение легко коснулось лица и проплыло мимо. А следом Ланс почувствовал, как холодеет душа – в двух шагах от него отчётливо послышалось чьё-то хриплое надсадное дыхание. Озираясь, он забился в угол и подобрал ноги. Кто-то или что-то находилось внутри камеры. Рядом с ним.

– К…кто здесь?.. – пролепетал он, заикаясь, и вытаращил в пустоту глаза.

Из ничего стал заворачиваться тёмный туман. Рассеянное облако сгустилось в угольно-чёрный силуэт, являя глазам потрясённого Ланса мёртвую ведьму. Тлеющая хламида расползалась огненными змейками и опадала скрученными клубами дыма.

Заживо сожжённая пророчица встала перед Мордоком, и в тлеющих зеленью глазницах он увидел отсветы той дикой ночи.

– Не ты погубил Гретхен, – произнесла она голосом, напоминающим скрип дерева, иссушенного огненным жаром.

Не в силах произнести ни слова, сдавленный ужасом Ланс продолжал снизу-вверх смотреть на жуткую сущность. Только мелко и быстро мотал головой, ни за что не желая верить в то, что предстало глазам. А потом сквозь плотную пелену кошмара до него наконец дошёл смысл того, о чём поведала пришедшая из иного мира.

– Гретхен… – шепнул он, ощущая, как сердце заковывает в ледяной неподвижный панцирь, и разом выдохнул: – Её больше нет!..

Только услышав собственные слова, Ланс наконец осознал всю жестокость действительности. Уронив голову на грудь, он запустил пальцы в волосы и закачался из стороны в сторону.

– Ты невиновен, – проскрипела Наринга. – Докажи это жителям Грейстоуна.

Ланс медленно поднял лицо и встретился с мёртвым взглядом старухи.

– Зачем мне теперь… – обронил он бесцветно, чувствуя вместо души огромную рваную рану. Ему больше ничего не хотелось. Только выть от горя. Протяжно… с надрывом… как одинокий волк на долгую ночь.

– Ради неё.

– Да что я могу, сидя в этой клетке?! – горячо зашептал Мордок. – Как докажу? Если она утонула…

– Это ложь! – оборвала Наринга. – Виндок соврал, чтобы отвести от себя подозрения.

– Виндок?.. – Ланс растерянно посмотрел на чёрное лицо знахарки.

– Яви Ландлоу настоящего убийцу его дочери. Зачем брать на себя вину за преступление, которого не совершал?

В глубине глаз Мордока, отражающих выжженный внутренний мир, начала зарождаться опасная тьма. Он молча ждал.

– Я расскажу о том, что произошло в Атсхальских горах, – пообещала Наринга. – Слушай, Ланс. Внимательно слушай. А как поступать, решишь после.