– Так ведь не видел никто! – вскинулся Дакота, выходя вперёд.

– Погоди, – придержал его за руку Мордок.

Ох как не хотелось ему верить Виндоку. А если тот прав? Только один человек в Грейстоуне использует магию. И… что можно просить у демонических сил?!

Окинув смурным взглядом капище, он устало опустился на валун и невидяще уставился перед собой.

– Не всё между нами ладно, Магнус, – проговорил Уорд. – Но тебе придётся со мной согласиться. Люди и так напуганы сверх меры. Не навлеки на свою голову ещё больше народного гнева.

Мордок молчал. Душа маялась от смятения.

– Да ты чего, старина? – не унимался Дакота. – Разве ж это что-то доказывает?!

Скользнув пустым взглядом по лицу близкого друга, Магнус поднялся и, не говоря ни слова, пошёл прочь с поляны. Он спешил покинуть место зловещего ритуала, обличающего ту, что двадцать лет назад сумела договориться с безносой и выдрать из цепких лап смерти младшего сына.

Неужели пришло время возвращать долги?..

С хрустом уминая застывшие в холоде стебли, он пробирался сквозь сонный притихший лес. Шёл не разбирая дороги. Желал уйти подальше, чтобы ни с кем не встречаться и никого не видеть. Хотелось побыть одному. Поразмыслить. Найти оправдание, довод.

Выйдя к распадку, Мордок вяло, с горечью улыбнулся. Правду бают, поведёшься с нечистью, по самую душу пленят, ничего не прося взамен. У бесовщины своя мера. Возьмут сверх, ещё должен останешься.

«Тяжело тебе правду принять, – укором звенели в сбившихся мыслях слова Уорда. – Все знают, что старая ведьма под твоей защитой».

До ночи Магнус блуждал по лесу. Возвращаться домой не хотелось. Устал он видеть скорбные лица соседей, их настороженный и осуждающий взгляд. Что-то в нём сломалось, перегорело.

Если бы не морова́я напасть! И откуда только взялась, проклятая!!

Погруженный в тяжкие раздумья, он не заметил, как вышел к северному склону, забравшись в самое сердце Атсхал. Привалившись спиной к ели, поднял глаза на горную вершину, чёрным клыком устремлённую в густо-синее небо. Мысли в голове бродили вязкие, мутные и тревожные. И чего только не передумал, блуждая в одиночестве. А так и не признал, что чует зло от Наринги. Только к самой пойти да в открытую поговорить. Объясниться им надо.

Он уже хотел возвращаться в Грейстоун, да внезапно услышал, как под чьими-то осторожными шагами шуршит сухая листва. В темноте угадывалось едва заметное движение. Магнус всмотрелся. От зарослей отделилась тощая сгорбленная фигура.

Наринга!

Неуловимой тенью скользнув за каменный столб, старуха пропала. Будто растаяла.

Тряхнув головой (не наваждение ли?), Магнус бесшумно пошёл следом. Но, изрядно поплутав, понял, что потерял знахарку. Куда же она подевалась? И… что делает на священной земле? Мордок прислушался к лесу. Тот немо взирал на охотника. Затаился и выжидал.

А потом шевельнулись еловые лапы и вместе с запахом хвои принесло горьковато-тягучий запах костра. Осторожно раздвигая колючие ветви, Мордок направился вглубь запретной территории и вскоре услышал гудение пламени. А вскоре за толстыми стволами и густым кустарником проступило ярко-оранжевое огненное пятно. Вершины деревьев освещало размытое зарево.

Магнус остановился за рядом крайних деревьев и, надёжно укрытый темнотой тайги, стал наблюдать за действиями Наринги. Сухая фигура отчётливым силуэтом выделялась на фоне костра, полыхающего посреди поляны. Под звуки ревущего пламени старуха властно заговорила:

– Явись, священный дух! Выпусти свою смертоносную силу и гнев. Покажи могущество северных гор и накрой чёрной тенью Грейстоун. И да канут в огненной бездне все людские пороки и злодеяния. – Старуху била крупная дрожь. Она вскинула руки к бушующему пламени. – Явись! Очисти стонущую землю от человеческой скверны. Я призываю тебя, великий Атсхал!

Яркий огонь с рёвом взвился к тёмно-синему небу, рассыпая на землю жгучие длинные искры.

Прикованный к месту Магнус безотрывно смотрел на страшное таинство магии, исполненное дикой неистовой яростью. И в этот момент он услышал, как дрогнули горы. Откликнулись на призыв далёким грохотом камнепада.

Ведьма глянула за плечо, и Магнус отшатнулся, словно пронзённый звериным взглядом. В сумрачных глазах старухи клубилась тьма, чёрная и опасная. Древняя, как сама Атсхалия.

Ошеломлённый Мордок бесшумно отступил на два шага назад. Лес вокруг него заворочался, заскрипел сплетёнными ветвями деревьев и дыхнул в лицо морозной стылостью. Грудь Магнуса начали сотрясать болезненные удары сердца. Круто развернувшись и не разбирая дороги, он бросился прочь из дремучей чащи.

Переступив порог дома, он одетым прошёл к столу и тяжело опустился на лавку. Айна несмело приблизилась и присела рядом. Коснулась меховой оторочки на рукаве верхней туники и заглянула в родное лицо со следами усталости.

– Что с тобой?

Он не ответил, в глазах стояла тоска и нечто такое, что говорило – он не здесь, пока не вернулся, всё ещё где-то бродит.

– Магнус, – тихо позвала Айна. Не дождавшись ответа, украдкой вздохнула и поднялась.

– Это она, – произнёс он вдруг.

Айна опять подошла, положила ладони на широкие плечи.

– Кто она?

Он запрокинул голову, свесил вдоль тела красные от холода руки и выдохнул в потолок. Из комнаты выглянул Келиб и вопросительно посмотрел на мать. Та пожала плечами, взяла озябшие пальцы Магнуса и, растирая, попыталась согреть. Хотела привести его в чувство.

– Третий день на исходе, как Ланс ушёл в горы, – заметила она с тревогой. – Нехорошо мне что-то. Чую, беда будет.

Мордок опустил голову и посмотрел на Айну долгим взглядом. В глазах грозового цвета не сразу появилась осмысленность.

– В горах сейчас безопаснее, чем в Грейстоуне, – сказал он и, стянув через голову тунику, откинулся на бревенчатую стену.

Келиб доковылял до стола и сел напротив родителей.

В доме наступила тишина. Только сухо потрескивал огонь в очаге, да за окном робко стенал ветер. Глядя на живое тёплое пламя, Мордок снова вернулся мыслями в лес. В лёгком посвисте за родными стенами охотник продолжал слышать ревущее пламя костра и громовой голос гор. Там, на поляне в окружении дремучих дубов и елей, Наринга призывала зло.

Так почему же он до сих пор сомневается, даже убедившись воочию?!

Со двора послышался гул голосов и отдельные возмущённые выкрики. Айна метнулась к окну.

– Там что-то стряслось.

Мордок немедленно поднялся и быстрым шагом направился к порогу.

– Не выходите, – бросил он через плечо, – толкнул дверь и окунулся в вечернюю тьму.

На улице с зажжёнными факелами гудела разгневанная толпа.

– А… вот он! – крикнул кто-то, – главный защитник исчадия сатаны.

Взгляды собравшихся обратились на Магнуса. В них он прочёл ожесточение вкупе с горьким отчаяньем.

– Расскажи-ка нам, Мордок, кто наслал чёрный мор на Грейстоун! – призывал кто-то из дальних рядов.

Он попытался высмотреть того, кто к нему обращался, но лица за ярким пламенем факельных огней размывались неясными пятнами.

– Что, Мордок, и дальше будешь прикрывать бесовское отродье?! – обвинял голос с другой стороны.

Собрание загудело.

– Успокойтесь! – протянул он руки, желая усмирить односельчан, и заметил в толпе ехидно-колючий взгляд склочницы-соседки. – Обвинять, не зная всей правды…

– П-р-а-в-д-ы?!! – возмущённо полыхнуло от сборища.

– Лучше расскажи, что вы нашли за болотом! – выкрикнул требовательный голос, и в лицо Мордоку швырнули что-то тёмное. Отшатнувшись, он успел перехватить свёрнутую узлом ткань. В нос ударил тошнотворный запах протухшей крови и сгнившей травы. В руках оказалась та самая хламида, на которой была растянута фигура из атрибутов колдовского обряда.

– Давно спутались с ведьмой! Раньше надо было с ними разобраться! Они все заодно!

Магнус с беспокойством оглянулся на родные стены, за которыми осталась семья.