– Ты чего это удумал, сучёныш? – Локоть Старха упёрся парню в кадык.

Остальные чёрными тенями обступили помертвевшего Хэнка.

– Ни-ч-чего, – промямлил он, задыхаясь, и почувствовал, как предательски задрожало нутро.

Вперёд выступил Виндок. Похлопывая по ладони сложенной вчетверо верёвкой, он медленно приблизился к парню.

– Отпусти его, Старх, – произнёс он небрежно и взялся накручивать верёвку на кулаки. В глубине тёмных глаз Уорда Хэнк разглядел ту самую неприкрытую угрозу. – Никому он уже ничего он не расскажет. Так, Хэнк?

Подельник нехотя убрал руку, но остался стоять впритык, в любой момент готовый наброситься на дрожащего парня.

– Чего молчишь?! – рявкнул Виндок, резко натянув верёвку между кулаками. – Язык отнялся? – шагнул он к Хэнку.

– Нет… – сглотнул тот, не сводя с верёвки испуганных глаз.

– Чего нет?!

– Не расскажу, – сипло выдавил парень, замотав головой. В коленях ощущалась жуткая слабость.

Черты лица Виндока смягчились.

– Да ты чего? – вдруг осклабился он и пихнул Хэнка в плечо. – Испугался, что ли?

От вида едва не присевшего парня, компания зашлась оскорбительным смехом.

– Нечего нас бояться, – заявил Уорд и, выдержав паузу, серьёзно добавил: – Пока держишь рот на замке. Всё понял?

– П-понял, – быстро закивал Хэнк, – понял…

– Ну порядок. Вот и обсудили. Старх!.. – посмотрел он с укором на дружка, – хорош уже парня запугивать. Надо уметь договариваться.

Отшвырнув верёвку в кусты, Виндок резко отвернулся и пошёл прочь. Перебрасываясь грубыми шутками, подельники направились следом. Сунув сжатый кулак Хэнку под нос, Старх сверкнул глазами и, размяв плечи, пошёл догонять компанию.

Оставшись один, Хэнк обессиленно сполз по стене дома и упал коленями в холодную лужу подтаявшего снега. Он ненавидел весь мир. Ненавидел Виндока, Старха, Грейстоун. И даже Ланса, рядом с которым всегда чувствовал себя жалким и слабовольным.

…

Не дождавшись приятеля следующим вечером, Ланс не выдержал и утром сам пошёл к тому домой.

– Он уехал к тётке в столицу, – сообщила мать Хэнка, утирая руки о серое холщовое полотенце.

– Куда?! – Ланс рухнул на лавку. – А вернётся когда?

Полным надежды взглядом он посмотрел в круглое добродушное лицо хозяйки. Та с сочувствием покачала головой.

– Нескоро, Ланс. Очень нескоро.

>>>

Всю весну Магнус пролежал, восстанавливая здоровье после ранения. Больно тяжёлым то оказалось. На его место встал Уорд, вернув место старосты законному владельцу. Как и предрекал Дакота, поверенный Ландлоу не стал сидеть сложа руки, и в леса потянулись обловщики со всей Атсхалии.

Перемены, затеянные Уордом, не всем пришлись по сердцу. Недовольные только скрипели по-стариковски да всё больше помалкивали, ожидая возвращения старшего Мордока. Мало кто отваживался выступать против новых порядков, да и те редкие голоса вскоре смолкли, не найдя поддержки у большинства.

Карманы молодых охотников заполнились звонкой монетой. Да только всё повернулось к худу. Последние годы итак выдались голодными, неурожайными, а тут ещё зверь стал уходить. Оттого всё чаще жители Грейстоуна стали туже затягивать пояса.

Густав, слабеющий с каждым днём, смотрел на всё с безысходной тоской. Поговаривали, год-два, и уйдёт мужик вслед за женой.

Пришло время, и старший Мордок заявился на собрание. Только теперь стало понятно, возврату к прежнему не бывать. Изменился сам Грейстоун. И охотничье сообщество разделилось.

>>>

Зря Гретхен надеялась, что после отказа Виндок сойдёт с тропы. Другой бы на его месте давно отступился. Но не Уорд. Он, точно одержимый, с утроенными силами взялся обхаживать дочь Ландлоу. Дня не проходило, чтобы неотступный поклонник не поднёс очередного подарка. Ужом вертелся, пытаясь пробить брешь в этой чёртовой крепости.

«Да чего тебе нужно-то! – ярился он, зверем глядя на вяло текущую реку. – Влюбилась… Что за вздор! Пройдёт помутнение. У всех проходит. Не ты первая, не ты последняя».

– Отступись, Виндок… – принесло с шелестом листвы осторожный шёпот.

Взгляд Уорда заметался по кромке леса и замер на тёмном просвете между деревьями. Опираясь на сучковатую палку, из пышных, в зелёном наряде, зарослей выходила старая ведьма. Завидев Виндока, остановилась.

– Отступись, Виндок, – затрясла она головой.

Скрипнув зубами, он процедил:

– А тебе чего?

– Отступись от Гретхен. Не тебе она напророчена.

– Кем напророчена?! Уж не тобой ли, карга старая? Пшла вон отсюда.

В чёрных глазах Наринги колыхнулось негодование.

– Всё знаю про тебя, нечестивый, – ткнула она клюкой в сторону Виндока. – Насквозь вижу твою гнилую суть. Рано или поздно дознается Ланс, через кого Магнус зло получил.

– Ты чего плетёшь, жаба болотная?! – Отбив палку, Уорд сграбастал плащ на груди Наринги и с ненавистью зашипел ей в лицо: – Не лезь ведьма. Не ровен час, чёрная топь утащит на дно твои старые кости, и следа не останется.

– Ты меня не стращай, Виндок, – на удивление спокойно произнесла Наринга. – Разве ведьму смертью напугаешь?

При виде колдовского камня, мелькнувшего в вороте его рубахи, в глубине глаз старухи зажегся опасный огонь. Из груди вырвался неожиданно сильный раскатистый смех. Пальцы Виндока сами собой разжались и руки безвольно повисли вдоль тела. Жарким летним днём его вдруг сковал леденящий ужас.

Запинаясь и с трудом переставляя ноги, он попятился от бестелесной фигуры в ветхой обмотке и кое-как скинул оцепенение. Желая немедленно оказаться как можно дальше от чёртовой гадины, от её безумного смеха и полыхающих глаз, Уорд сорвался с места и сломя голову кинулся через лес.

Глава 19

– Что же нам с Келибом делать? – Уложив тесто на припыленный мукой стол, Айна обернулась. – Трудно ему будет.

Магнус закрепил кремень на курке и поднял глаза.

– Что ты о нём как о немощном, – произнёс он недовольно. – У Келиба воли на троих хватит. Или забыла, что в нём сила волка?

– Помню. – Из груди Айны вырвался тяжкий вздох. Утерев тыльной стороной ладони лоб, она продолжила уминать тесто.

– Бог даст, со всем справится. Он вон чего… – Магнус кивнул на приоткрытую дверь соседней комнаты, где над чтением склонился парень, – к книгам тянется.

Огладив бороду, он вернулся к прерванному занятию и, слушая, как в очаге мирно потрескивают поленья, мыслями сосредоточился на последнем споре с Ландлоу. Ему никак не удавалось переубедить старика отстранить Виндока от дел.

«Раскола в обществе он уже добился, – говорил он старосте. – Мало?! Чего ещё ждём? В Грейстоуне от этого дерьма уже не продохнуть стало, народ разъезжается. Посмотри, кто остаётся! Не обессудь, Густав, но не прищемишь ему хвост сегодня, завтра этим займусь я. Пока не стало слишком поздно».

Хоть чужаков со своей территории согнали. Только вот с местными, почуявшими запах денег, сладить никак не получалось. Напряжение среди жителей нарастало. Среди охотничьих групп всё чаще стали случаться стычки, не сегодня-завтра обещая закончиться трагедией.

Ландлоу молча принимал все недовольства Магнуса. Кивал, соглашался.

И ничего не делал.

«Чем же ты его держишь, паскуда?..»

Неожиданно с улицы прилетел взволнованный крик. Мордоки беспокойно переглянулись. По деревянному крыльцу загромыхали торопливые шаги. Дверь распахнулась, впустив с улицы сквозняк с сыростью, и на пороге застыл бледный Дакота.

– Магнус, – сглотнув, выдавил он, – беда!

Мордок отложил на лавку ружейный замок и поднялся навстречу. Бросив короткий предупреждающий взгляд на приятеля, он обернулся на Айну, прижимающую к груди испачканные муко́й руки.

– Пойду узнаю, в чём дело, – проговорил он сдержанно и, стащив с крюка меховой жилет, набросил на плечи и вышел с Дакотой из дома.