Мёртвую мать утащили убийцы.

Потрясённый Ланс опустился на колени. Зачерпнул снега и приложил к горящим щекам. Из норы донёсся упрямый скулёж. Проваливаясь в сугроб, Мордок рванулся к норе, запустил руки в лаз и аккуратно вытащил на свет дрожащего щенка. Ладонь осторожно прошлась по слипшейся от крови шерсти на спинке. Уцелевший зверёныш обессиленно свесил голову набок.

Внезапно Ланс ощутил постороннее присутствие. Дуновение, тонкое как дыхание. Он оглянулся на застывший в скорби лес и отчего-то почувствовал острую вину за содеянное другими.

Лес…

«Лес меня зовёт», – вспомнились слова брата. Он стащил с плеч шубу, оставшись в зимней тунике, завернул в неё повизгивающего волчонка и заторопился прочь из заповедника.

…

Солнце село за горы, погрузив охотничий лагерь в зимние сумерки. Посреди взволнованной толпы старший Мордок с Уордом буровили друг друга тяжёлыми взглядами.

– О чём ты думал, болван?! – гаркнул Магнус. – Пойти на убийство священного животного!

– Сказал же, случайно получилось, – процедил молодой охотник. – Сама она на нас вышла.

У подножия деревьев, на синих сугробах серым пятном вытянулось тело мёртвой волчицы.

– Если не уймёшься, Виндок, я жалеть покой Ландлоу больше не стану. На вопрос поставим. – Расправив плечи, Магнус сразу стал выше и свирепо глянул на заросшее тёмной щетиной лицо Уорда. – Староста слишком хорошо к тебе относится. А ты, щенок, злоупотребляешь его доверием!

– С Ландлоу я сам разберусь, – огрызнулся тот. В глубине чёрных глаз остро блеснул холод. – Не лезь в наши дела.

– Никому, Виндок!.. – продолжал яриться Магнус. – Слышишь?! Никому не позволено осквернять эти леса! Каждый житель Грейстоуна это понимает. Все боятся накликать беду на собственный дом. Не тобой установлен закон, и не тебе его нарушать! Дождёшься того, что я самолично вышвырну тебя из сообщества! И староста не поможет. – Нависнув над преступником, он сжал кулаки и прохрипел ему прямо в лицо: – Заруби!.. Себе!.. Это!.. На носу!!

Виндок сдавил зубы. Сверкнув на него глазами, Мордок круто развернулся и, тяжело печатая снег, направился к костру.

– Уверен, что знаешь, о чём думает каждый житель Грейстоуна? – не сдержался своенравный парень. В спину главному охотнику уставился злой прищур. – Беда живёт на болотах, прямо у них под боком.

Мордок остановился, повёл бровью и медленно развернулся.

– Или не слышал, о чём шушукаются за твоей спиной? – нагло заявил приёмный сын старосты. – Люди не слепые, всё подмечают.

– Хватит, Виндок, – забурчали голоса, – угомонись уже.

Магнус сузил глаза. На лбу пролегла глубокая складка.

– Но отчего-то старая ведьма пользуется особым расположением у нашего защитника законов, – понесло Виндока. Магнус двинулся к осмелевшему парню. По рядам охотников пошло волнение. – Может, дело в твоём последыше?

– Не смей марать мою семью своим грязным языком, паскуда! – взревел Мордок и с размаху влепил Уорду по уху.

Тот отлетел на несколько шагов, пропахав сугроб. Толпа стихла в напряжённом ожидании развязки. Виндок встал на колени и потряс головой. Глянул, ощерившись, и прыжком вскочил на ноги. Рука метнулась к поясу и схватилась за нож.

– Виндок, не дури!! – охнули голоса.

Двое из окружения Мордока мигом обступили вскипевшего охотника.

– Магнус прав, – сдержанно произнёс один из них, – утихни, парень. – И крепко взял Виндока за плечо.

– Убери руку, Дакота! – прошипел тот сквозь стиснутые зубы. Лицо дрожало от гнева. Обведя тяжёлым взглядом притихших людей, он с неохотой выпустил нож и глянул на ладонь на своём плече. – Ну?!

Дакота отступил. Обозлённый Виндок коснулся лица и с гримасой боли тут же отдёрнул пальцы. Скула наливалась багровым цветом.

– Ладно, – выдохнул он в сторону главного охотника. – Поговорим ещё, Мордок.

Затем развернулся и, не оглядываясь, направился тёмной тропой в сторону леса. Четверо из лагеря молча двинулись следом. Вскоре компания скрылась за мохнатыми лапами ельника. Скрип снега затих.

– Пусть идут, – отвечая на немой вопрос Дакоты, Мордок похлопал друга по плечу и только сейчас заметил позади собравшихся на поляне охотников Ланса. Нерешительно топчась на месте, мальчишка смотрел на него с тревогой и прижимал к груди свёрнутую шубу. За его спиной со страхом в глазах стоял Хэнк.

– Ты чего там замер? – позвал Магнус сына и, углядев среди меха мохнатую серую мордочку, нахмурился.

По-своему истолковав суровый взгляд отца, Ланс начал оправдываться:

– Я случайно туда.

– Поди ж ты… – в притворной строгости охнул Мордок и сложил на широкой груди руки, – случайно. А зверя зачем подобрал?

– Я же не мог его там бросить. Он раненый и один остался. Подох бы.

– Вот пусть теперь назимника с собой забирает. – В глазах Дакоты заискрилось веселье. – Будет ему охранным талисманом. А то, что на северный склон забрёл, дак многого не увидел. Наперёд куда ни попадя не полезет. Сам молодым был, помнишь. Все через это проходили.

В лагере разлился дух облегчения. Под смех товарищей взгляд Магнуса смягчился. Ланс недоумённо смотрел на охотников.

– А парень-то молодец, – заметил кто-то с уважением. – Не струсил.

Магнус смотрел на сына отчего-то подобревшим взглядом.

– Только впредь границу не нарушай.

Крепче прижав к себе щенка, Ланс согласно кивнул.

– Я его Келибу отдам, – проговорил он с готовностью. – Правда, пусть ему отрада будет. Это ведь он у нас волчья душа. – И, с признательностью глядя на отца, добавил: – А выхаживать вместе будем.

– Разберётесь, – махнул рукой Мордок и с горечью поглядел на убитую волчицу. – Надо бы в горы снести.

– Отнесём, – заверил Дакота и кликнул двух рослых парней.

– Бать, а кто такой назимник? – спросил Ланс, пристраиваясь к шагу отца, когда вместе с ним направлялся к костру.

– Назимник? Ну то щенок, что на зиму на свет появляется. В заповеднике обычное дело, что волчата рождаются к осени. Там природа вроде как древняя, устои свои стережёт. Весь мир в движении, зима с летом менялась. Но только не на той стороне. – Он поглядел на торчащий из свёрнутой шубы нос. – Хм, а этот, сразу видать, особый.

Глава 9

При виде сияющих глаз Келиба у Ланса на душе потеплело. Погладив перемотанную спинку волчонка, братишка поднял голову:

– Давай назовём его Серый?

– Ты особо к нему не привязывайся, – показался на пороге Магнус. – Вырастет, уйдёт. Он зверь дикий, лес его дом. Да и нельзя им.

– Почему нельзя? – Келиб с открытым ртом выжидающе посмотрел на отца.

– Не приживается волк с человеком, если он настоящий зверь. Природа такая.

Мальчишка дёрнул плечом и опять опустил голову к щенку.

– Но пока он здесь. Может, не забудет потом.

– Ага, – хохотнул Ланс. – Будет в гости к тебе заходить, да рассказывать, как в лесу живётся.

Магнус постоял, молча посмотрел на склонившихся над волчонком сыновей и, ухмыльнувшись, вышел. Опустившись на лавку, он сложил на столе крепкие руки и стал наблюдать, как хлопочет у печи Айна.

Оставив брата возиться со зверёнышем, Ланс направился следом и сел напротив отца.

– Почему Виндок это сделал?

Магнус поднял на сына тёмные, как грозовое небо, глаза.

– Уордом и его людьми управляет алчность, – ответил он. – Они берут заказы из столицы и готовы на всё ради звонкой монеты. Водится за ними такой грех. Мораль позволяет. Для них что неприкасаемое животное, что дичь любая – всё одно. Охотничье сообщество их осуждает, но этой шайке закон не писан.

– Как это? – недоумевал Ланс.

– А вот так! Виндок неспроста держится за Густава. Ландлоу был близким другом старшего Уорда и после его смерти взял над мальчишкой опеку. – Магнус глянул на дверь, за которой взвизгнул щенок. – Уверен, он воспитал бы Виндока по-другому, будь тот ему сыном. А так… вырос негодяй под боком. Ни чести, ни достоинства. Да и Густав знает о нём далеко не всё. Догадывается только. Вот и получается, что Уорду многое сходит с рук. Потому предупреждаю тебя, Ланс, как бы жизнь не повернула, держись от него подальше. Этого поганца уже ничто не исправит.