– Не вовремя дожди вернулись.

– Ты собираешься зайти в запретный лес? – неожиданно спросил Келиб.

Не вставая с корточек, Ланс резко обернулся и вперил в младшего брата острый взгляд. Запретная для людей древняя территория северного склона грезилась в мечтах каждому мальчишке в Грейстоуне.

– Никак не могу привыкнуть к твоему звериному чутью, – усмехнулся он. – Будто насквозь видишь.

Келиб пожал плечами.

– Отцу не говори, – предупредил Ланс.

– Я, наоборот, хотел попросить тебя, – несмело сказал тот.

– Не понял, о чём? – нахмурился парень.

– Сходить туда.

– Сходить? В запретный лес? – Ланс недоверчиво покосился на Келиба: не ослышался ли? Тот молча кивнул. Взгляд серьёзен. Не шутит. – Ты опять что-то видел? – Парень поднялся, подошёл к столу и сел напротив младшего брата.

Келиб неуверенно дёрнул плечом и опустил голову.

– Не знаю, – замялся он и наморщил лоб. – Я бы сходил. Что-то зовёт оттуда, манит…

– Тебя зовёт? Что?

Ланс сузил глаза:

«Уж не ведьма ли старая опять ему голову морочит?! И чего это отец с матерью к ней с таким почтением? В Грейстоуне хоть и молчат, да на дом-то косятся. Сам не раз замечал неодобрительные взгляды соседей. И про Келиба уже не первый год всякие слухи ползут: что-то не то с сыном Мордоков».

Келиб вздохнул, будто услышал мысли брата, и уставился на робкий огонёк свечи. Уж говорил-говорил, что зла нет в Наринге, да тому всё одно. Как невзлюбил с детства, когда его с другими мальчишками с болота погнала, так и фырчит с тех пор в её сторону.

– Лес зовёт, – тихо ответил Келиб. – Только отцу не говори. И Айне тоже.

Глава 8

Под снегоступом с треском переломилась хрупкая хворостина. Замерев на шаге, Ланс внимательно прислушался. Голоса охотников давно стихли, но осторожность излишней не бывает. Отец голову оторвёт, если узнает, что они с Хэнком так далеко ушли от лагеря. Первая охота, и сразу такое своеволие.

Тишина. Только дробь дятла бодро протарахтела вдали.

Раздвигая колючие ветви, приятели продирались сквозь заросли молодого ельника. Впереди – Ланс. Позади, не отставая, бесшумной тенью двигался товарищ.

На священной земле волков правил суровый закон гор. Кем и когда была проведена граница между миром людей и дикой природы забылось в глубоком прошлом. Да только нарушать заповедную границу бывалые охотники не решались. Ходили слухи, что обитает здесь своенравный горный дух. Видеть его никто не видел, а вот слышать приходилось не раз – в грохоте камнепада, грозовых гневных раскатах и злобном рычании хищников, вышедших в ночь на охоту.

Желая глянуть хотя бы глазком, подойти чуть ближе, но так, чтобы, не нарушая границу, приобщиться к великой тайне, друзья двинулись в обход высокого каменного уступа. За ним начинался заповедный лес северного склона Атсхал. Обогнув тёмно-серый каменный угол, они остановились. Впереди дыбились поваленные давней бурей дубы. Мощные стволы вековых деревьев надёжно скрывали тропу в тёмный неведомый мир.

Ланс поглядел по сторонам и снял снегоступы. Товарищ последовал его примеру. Пригнувшись, они полезли под погибшими деревьями, рискуя напороться на острые сучья. Те будто оскаленные клыки древнего зверя-полубога грозили скинуть шапки, а заодно выхватить с головы немалый кусок кожи.

Одолев бурелом и обогнув очередной горный выступ, парни вышли к высоченному нагромождению чёрных плит. На ум пришло сравнение со стеной, созданной руками неведомого великана. Древняя кладка даже в разрушенном состоянии подавляла своими размерами. Задрав голову, Ланс со смесью страха и восхищения осматривал некогда непреодолимое препятствие.

– Вот она граница, – произнёс он севшим голосом. – Какое странное место.

– Я от стариков слышал, что здесь когда-то огненный бог жил.

Ошалевший Мордок повернул лицо к товарищу.

– Огненный бог? – переспросил он, ощущая в груди растущее волнение.

Хэнк кивнул и отступил назад. Ланс же, напротив, как зачарованный приблизился к сложенным плитам. В стене зиял гигантский пролом в форме молнии, от него во все стороны ветвилась густая сеть трещин. Как будто сюда и впрямь когда-то ударила молния. За проёмом сизо-сумрачным лесом темнела манящая тайна.

«Дальше нельзя, дальше запретная территория. Дикие, не хоженые людьми тропы».

– Ты пойдёшь туда? – послышался за спиной сдавленный голос Хэнка.

Ланс обернулся.

– Но ведь никто не узнает?

– А если лесной дьявол поднимется, не боишься? – Глаза встревоженного товарища бегали по каменной стене, скрывающей заповедник. – Я слыхал, людоед одноглазый в том годе за Верхним ажна троих задрал. Ох и коварный. Никак его выловить не могут.

– А глаз ему кто выбил? – возразил Ланс. – Кто-то ж изловчился!

– Так то ещё, когда староста Густав молодым был. А разговоров про растерзанных селян и в те времена хватало.

– Слыхал, слыхал, – согласно покачал головой Мордок, заглядывая в дыру между каменными плитами. – А ещё слыхал, будто бы Густав эту тему не особенно жалует.

– С чего?!

– Вот что для всех загадка. А казалось бы. Ладно. Зверя бояться, в лес не ходить. – Не раздумывая, Ланс запрыгнул на каменный навал у подножия стены. – Далеко не пойду. Я скоро.

И занырнул в пролом.

Попав на запретную территорию, он остановился, ощущая величие момента приобщения. Казалось, здесь, на другой стороне, даже время текло неспешно. С высоты своего роста на парня со строгостью взирали деревья. Из-за сплетения ветвей в землю угрюмо вглядывалось волглое небо. Северный склон Атсхал вздыхал неясными шорохами, перестукиваниями и стонами. Здесь чувствовалась жизнь, но иная.

Вертя головой и прислушиваясь к окружающим звукам, Ланс спрыгнул в сугроб. Но не сделал и пяти шагов, как тело налилось тяжестью, и ноги вдруг перестали подчиняться.

Нет, дальше он ни за что не пойдёт. И так дерзнул нарушить неприкосновенность чужой территории. Пришёл, узнал. Сделал то, что хотел, и теперь оно останется с ним. Чего ещё надо?

Но что это!..

Впереди, за непролазными дебрями заскрипел под тяжестью снег. Душа метнулась зайчонком. Вмиг припомнилось предостережение Хэнка.

А потом послышались приглушённые голоса.

Слава богу, люди! Но… здесь?..

Натренированный слух определил – группа состояла из не менее пяти человек. Кто-то ещё пришёл на чужую территорию, нарушив заповедное правило. Неизвестные тихо переговаривались, и голоса показались знакомыми.

Ланс затаил дыхание, не зная, как быть. Вперёд не пройти, обнаруживать себя не хотелось. Мало ли с какой целью пришли нарушители. Он перевёл дыхание и, аккуратно переступив в скрипучем сугробе, подался назад.

Там же, за деревьями, раздалось слабое тявканье и грубая брань. А следом людской окрик смешался с яростным рычанием. Пошатнувшись, Ланс упал в снег и вылупил на заросли глаза. Он понял – там происходит что-то плохое. Выстрел грянул нежданно. Эхо раскатами разлетелось по горным ущельям. Рычание оборвалось. Тявканье сменилось тонким отчаянным визгом. Глухие звуки ударов заставили его смолкнуть.

Тишина длилась нескончаемо долго. Мордок замер, ощущая тугое биение сердца. Под шапкой сделалось жарко. Он стащил её с головы и прижал к груди. Опять ожили голоса – грубые, раздражённые. И хруст приминаемого снега начал быстро удаляться.

Опасаясь выдать своё присутствие, Ланс долго не решался сдвинуться с места и безотрывно смотрел на кусты, за которыми только что сотворилось зло. Но как быть теперь? Пойти дальше и выяснить, в чём дело? Или броситься бежать, не признаваясь в том, где был и что слышал?

С ветки ссыпался снег, припорошив плечи и голову. Ланс глянул вверх. На фоне темнеющего неба порхали невесомые снежинки. Как-то резко похолодало, точно невидимый дух зимы крылом прошёлся по лесу.

Надо уходить. Натянув шапку, Мордок пошёл было обратно. Как вдруг за тем же густым кустарником, послышалось тоненькое поскуливание. Он застыл, колеблясь в своём решении. И всё-таки двинулся на жалобный зов. Авось никто не узнает. Тихий скулёж, похожий не всхлип испуганного ребёнка, повторился опять. Ланс потёр замёрзшие руки и осторожно раздвинул жёсткие ветви. Он вышел к холмику, окружённому ельником. Размашистые хвойные лапы прикрывали вход в нору. В тёмной глубине логова что-то копошилось. Пытаясь высмотреть, что там происходит, Ланс не сразу заметил идущий от холмика неровный пропаханный след. Неподалёку, у подножия елей, пятная снег ярко-алой кровью, лежал волчонок с размозжённой головой.