Зная Дейрдре всего тридцать секунд, я могла с полной уверенностью заявить, что они с Юдорой не могли быть близкими подругами.

Возможно, предупреждение тетушки являлось не просто попыткой уберечь меня от городских сплетен или вмешательства пожилой женщины. От взгляда, которым меня сейчас окидывала Дейрдре, внутри тотчас обострился инстинкт самосохранения. Я понимала, что сама я крупнее и, возможно, сильнее ее, но все же из-за свирепого взгляда за черепаховой оправой мне хотелось, чтобы мимо по улице прошел кто-нибудь еще.

– Вам что-нибудь нужно, Дейрдре? – сорвался с моих губ вопрос. Я надеялась сохранить нейтральный тон, потому что она показалась мне человеком, способным пробиться на аудиенцию к тому, кто заправляет всем на земле, если однажды станет слишком жарко, но я все еще удерживала тяжелую тележку на склоне и не хотела, чтобы мое мороженое растаяло, пока я застыла в ожидании, когда же Дейрдре дойдет до сути.

– Я перейду сразу к делу, миссис Винчестер.

– Какое удовольствие. – Я не стала поправлять ее насчет миссис, хотя это меня раздражало.

Дейрдре проигнорировала мою шпильку и продолжила:

– Я весьма обеспечена и знаю, что у вашей тети, несмотря на шикарный дом, было не так уж много денег.

– Не думаю, что вы можете знать о состоянии счетов моей тети, не будучи ее бухгалтером. Вы ее бухгалтер?

Дейрдре сморщила нос от одного только предположения о столь плебейской работе.

– Нет. Но у меня есть способы узнавать некоторые вещи, и, думаю, миссис Винчестер, вскоре вы поймете, что в этом городе мало что происходит без моего ведома.

– Круто. – Было удивительно трудно удерживать тележку в нужном положении на склоне холма, и мои руки стали слегка дрожать. Боже, я точно не в форме. А еще мне казалось, что Дейрдре сказала, будто собирается перейти к делу. – И, кстати, мисс Винчестер – я разведена.

Дейрдре Миллер состроила еще одну неприглядную гримасу, явно продемонстрировав все, что мне нужно знать о ее взглядах на развод. Прочистив горло, она продолжила:

– Я бы хотела сделать вам предложение о покупке владений вашей тети… то есть ваших. – Она улыбнулась так, словно совершила какой-то грандиозный финальный номер в феерическом шоу – и мне уже впору начать аплодировать.

Но вместо этого я уставилась на нее, не совсем понимая, о чем идет речь.

– Вы хотите купить Лейн Энд Хаус?

Ее улыбка тотчас угасла, и выражение лица Дейрдре подсказало мне, что она явно расстроена моей предполагаемой глупостью.

– Да, и я уверена, что могу заплатить за него гораздо больше, чем он того стоит. Мне известно, что особняк в ужасном состоянии.

Я не могла больше сохранять самообладание и поморщилась от отвращения к ее предположениям о моем новом доме, о месте, где я проводила лето и где теперь мне предстояло начать жизнь с чистого листа.

Ужасное состояние? Я бы показала ей, что это такое.

Как только снова почувствую свои руки.

– Он не продается.

Если Дейрдре Миллер и осознавала, какое оскорбление мне нанесла, она, вероятно, совсем не испытывала вины, а только продолжала говорить, словно я не произнесла ни слова.

– Как одинокой женщине без детей, зачем вам такой огромный дом? – Думаю, теперь Дейрдре не возражала против моего развода, раз могла использовать его против меня. – Уверена, вам вполне хватило бы и маленькой квартирки над книжным магазином.

Я планировала либо сдавать то жилье в длительную аренду, чтобы получать дополнительный доход, либо, возможно, для краткосрочного отдыха, который я могла бы предлагать туристам. Квартира была небольшой, но по сравнению с моим домом в Сиэтле ее можно назвать роскошной. И да, мы с Бобом могли бы там жить и ни в чем себе не отказывать. Но зачем мне переезжать в квартиру, если у меня есть прекрасный готический викторианский особняк?

– Дейрдре, мой ответ – нет.

– Вы даже не желаете узнать сумму?

Почему ей так хотелось заполучить мой дом? Она не показалась мне дамой, которая горела бы желанием его отремонтировать или жить в нем самой, что заставило задуматься: что именно в этом особняке имело для нее такую ценность. Складывалось ощущение: узнай я ответ – Дейрдре станет нравиться мне еще меньше.

Вместо этого я развеселилась, представляя, что она хочет его купить потому, что верит городским сплетням о том, что у тетушки Юдоры под половицами спрятаны миллионы в золотых слитках или старых пиратских монетах – в зависимости от того, кого вы спросите.

– Я не заинтересована в продаже особняка. – Надеясь, что Дейрдре уловит смысл сказанного и уйдет с дороги, я принялась толкать тележку. Видя, что я не намерена останавливаться, она смирилась и пропустила меня.

– Мы еще не закончили этот разговор. Я дам вам время подумать и приду позже на этой неделе с соответствующим предложением.

Я продолжила путь, используя вновь вспыхнувшую ярость для того, чтобы облегчить себе дорогу. Мне не терпелось оставить за собой последнее слово и крикнуть ей что-нибудь через плечо, но то немногое, что я поняла из нашей встречи, показало: Дейрдре Миллер из тех женщин, кто никому не намерен уступать последнее слово.

Насколько я понимала, для нее это битва, в которой я с радостью позволю ей одержать победу.

Проснувшись утром, я обнаружила, что отопление отключено, но под моим одеялом обосновался обогреватель в виде большого мехового рыжего валуна. Все инстинкты подсказывали мне, что не стоит вставать с постели, потому что, судя по замерзшему носу, ничего хорошего за ее пределами меня не ждет.

Но мне нужно было разжечь камин, чтобы обогреть дом, а потом выяснить, по какой причине не работает отопление. Я безмолвно взмолилась, чтобы с печью все оказалось в порядке, потому что от одной мысли о ее замене в таком большом доме мне хотелось плакать.

Вопреки здравому смыслу я выбралась из постели, затем нащупала тапочки и теплый халат, некогда принадлежавший моему отцу, который я прихватила с собой из Сиэтла. На улице еще не рассвело, и я побрела по незнакомой комнате, натыкаясь на мебель, пока не нашла выключатель.

Я щелкнула им, но ничего не произошло.

Что ж, это, по крайней мере, объясняло, почему не работает отопление. Вероятно, ночью отключилось электричество. Поплотнее закутавшись в халат, я спустилась на первый этаж, держась за перила, чтобы не оступиться в темноте, и направилась прямиком на кухню. Далее мне следовало проверить блок предохранителей, но он находился в подвале, и я решила, что лучше сначала разжечь огонь, прежде чем отправляться будоражить обитающих внизу призраков и пауков.

К счастью, я помнила, как складывать хворост и дрова в большом двустороннем камине, и сумела найти длинные спички рядом с очагом. С помощью небольшого клочка газеты и огромного везения огонь разгорелся с первой же попытки, озарив кухню теплым оранжевым светом. Не могу сказать, что в доме тотчас стало комфортнее, но к тому моменту, когда я вернусь из подвала, печь уже должна начать творить свою магию.

Боб спустился за мной из спальни и теперь устроился возле камина, как маленький имбирный хлебец, радостно моргая и глядя на пламя.

– Не обожгись, малыш.

Он издал тихий рокочущий звук.

– Предположу, что ты не захочешь спуститься со мной, просто чтобы составить компанию? – с надеждой спросила я, не совсем понимая, какую защиту может предложить мне крупный рыжий кот, но, вероятно, лучше уж такой спутник, чем вовсе никакого.

Боб опустил голову и закрыл глаза, тотчас положив конец моим расспросам.

– Кто бы мог подумать.

При свете камина мне удалось найти фонарик, который тетя Юдора хранила на кухне, и, открывая дверь в подвал, я прошептала слова благодарности за то, что батарейки в нем до сих пор работают.

Внизу воздух казался еще холоднее, и, несмотря на то что в подвале имелось несколько больших окон, без естественного освещения в столь раннее утро они никак не помогали развеивать царившую здесь мрачную, жуткую атмосферу.