– Давай я останусь с ним?

Джим кинул на меня быстрый взгляд, потом посмотрел на Элиаса, который сложил руки в молитвенном жесте.

Элиас кружился вокруг меня, дразнился и удирал, пока я пыталась его нагнать. Дети пролетали мимо, едва не снося. Волосы уже покрылись сосульками, застыв в некрасивых паклях, поэтому я заправила их под куртку. Холод, пусть и не такой обжигающий, пробрался под одежду и вызвал неприятную дрожь.

Я отвлеклась всего на минуту, застегивая куртку. Я была уверена, что Элиас где-то рядом.

А потом послышался крик. Я обернулась.

Сверху на мосту произошла авария. Машина врезалась в ограждение, подбитая встречной. Казалось бы, что может сделать кусочек балки? Или, что может произойти со льдом, на котором сутками напролет катались люди? По отдельности ничего. Но вот если лед слегка подтаял, а балка слишком толстая и тяжелая – произойти может многое.

Балка упала, пробивая лед. Даже сквозь полозья коньков я почувствовала вибрацию. Глаза бесконечно долго выискивали фигурку Элиаса. Он недалеко, и все же, кажется, будто нас разделяют километры.

Элиас не двигался, смотрел на меня, и в детских глазах я видела осознание и ужас.

Я быстро сняла коньки, оставшись в одних носках. В голове только гром и треск льда. Люди бежали, отчего кусочки откалывались быстрее. Кто-то уже провалился?

Где-то позади кричал Джим. Я узнала его голос. Но я не обернулась и не позвала на помощь. Вместо этого сделала шаг вперед. Передо мной лишь расстояние и маленький мальчик, который дрожал и ничего не мог сделать.

Говорят, мгновения перед смертью и самыми страшными событиями в жизни, пролетают за секунды. Для меня же все длилось так медленно, будто я пробиралась сквозь толщу воды. Мои ноги несли меня, а в голове нет ни одной мысли. Я никого не вспоминала, не думала о родных. Лишь заставляла себя бежать быстрее.

Быстрее. Скорее. Быстрее.

Элиас уже близко.

Но трещины добирались быстрее. Крик.

Я не думала, действовала на рефлексах.

Элиас, маленький мальчик, что лишился матери и отца. Ребенок, что только начал познавать эту жизнь. Что всегда радовал своей теплой улыбкой, сейчас застрял одной ногой во льду. Еще немного, и он упадет в ледяную воду, а там его унесет потоками безжалостного течения. Что будет с Джимом? Он будет подавлен и уничтожен. Джим просто не сможет жить.

А я не смогу жить без него.

Поэтому, когда я прыгнула вперед, я не думала о себе. Лишь о мальчике и мужчине, что сумели сделать меня счастливой за какие-то пару дней. О тех, кто подарил мне возможность открыть новую главу жизни.

Я больше не стану себя жалеть. Не буду прятаться.

Руки наполнились силой, и отчего-то я знала, что мои глаза засветились белым. Все в жизни вело меня в этот момент, Авсель пришла в мою типографию лишь для того, чтобы вложить мне настоящий ключ – эту силу.

Пальцы коснулись льда. В голове пусто, на сердце огонь, а тело пронзило болью.

Вся река, все разломы, большая дыра посреди льда – застыли.

Не помню, как добралась до Элиаса, или как он добрался до меня. Но вот я держу его в своих руках и качаю, унимаю слезы и шепчу ласковые слова. Нас коснулись чьи-то руки, но я лишь сильнее прижала к себе ребенка. И только когда его ладони легли мне на щеки, узнаю.

Джим.

Его губы тряслись, выкрикивали мое имя. И вдруг поняла, что больше не могу сдерживать слезы. Они падали крупными льдинками на снег. Джим обнимал меня, бормотал благодарности, целовал Элиаса, гладит его. А потом он посмотрел на меня своими красивыми карими глазами и сделал то, чего я желала больше всего на свете.

Джим поцеловал меня. Сначала робко и осторожно, а потом притянул к себе и впился в губы. Пусть поцелуй не продлился долго, но он смог передать так много!

Снег пушистым облаком бушевал вокруг. И я знала, что это снежная магия Авсель укутывала нас.

7

Финал?

– А вдруг они не придут? Может, передумали?

Я взволнованно ходила по квартире Джима. Наша елка переливалась огнями, но не радовала меня, как обычно.

– Придут, успокойся. Еще есть время. – Джим подошел ко мне и чмокнул в щеку, и я придвинулась к нему чуть ближе.

Его ладонь невесомо провела по спине, прожигая ткань вельветового платья цвета горячего шоколада, которое распадалось книзу. Джим оделся мне под стать, выбрав темно-коричневую рубашку.

Праздничный стол уже был готов, мы ждали только гостей.

Решение отмечать Рождество у Джима пришло к нам одновременно. С того момента, как Элиас едва не провалился под лед, прошло три дня. И все время я провела в этой квартире. Засыпая в обнимку с Элиасом, глядя в глаза Джима напротив, я поняла, что уйти уже не смогу. Возможно, это поспешное решение, но я нисколечко не жалела. Часть вещей уже перекочевало сюда.

– Киса! Где ты?

Мимо пронесся Элиас, выискивая Мистера Шикли. Теперь кот тоже жил с нами. Оказывается, Джим давно собирался забрать его к себе, но не знал, как я отреагирую. Но услышав мое решение о переезде, тут же умчался из квартиры. Я так и стояла растерянная, пока он не вернулся домой с рыжим негодником в руках. Кот с хозяйским видом тут же упал на диван.

В дверь постучали. Сердце забилось с удвоенной силой.

– Хочешь, я открою? – прошептал мне на ухо Джим, обдавая горячим дыханием.

– Нет. Я сама.

Женщина со светло-русыми волосами, в дорогой шубе и увесистых сережках, зашла в квартиру. За ней суетился мужчина, с едва седеющими прядями, пальто и вязаным шарфом.

Оба держали в руках подарки и искренне улыбались.

– Здравствуй, мама. Привет, пап.

Ужин проходил немного напряженно, но все равно замечательно. Никогда бы не подумала, что вся эта суета будет мне приятна, но теплая ладонь Джима, сжимающая мою, придавала уверенности.

Но когда Элиас выскочил из-за стола, атмосфера переменилась.

Родители переглянулись, и отец, подняв бокал, завел разговор.

– Мы очень рады, что ты решила нас пригласить на Рождество. И познакомить с таким замечательным молодым человеком. Но не посчитай наш вопрос грубым, у вас все серьезно?

Папа смотрел на Джима непроницаемым взглядом.

– Да. Мы съехались.

– Вот как, – вздохнув, сказала мама, – и ты нам даже не рассказала… И как давно вы вместе?

– М, – я посмотрела на Джима, сдерживая лукавую улыбку, – кажется, дней пять?

– А мне кажется, неделю, – подыграл он мне.

Мама охнула. Посмотрела на отца и потерла ворот бархатного синего цвета платья.

Джим был милосердней меня, поэтому сжалился над моей мамой.

– Но знакомы уже около двух лет.

– И где же вы познакомились? – спросил папа.

Я чувствовала, к чему ведет этот разговор. Джим, судя по всему, заметил мое напряжение и крепче сжал руку.

– В типографии Эмилии. Она выполняла мой заказ.

– В типографии. – Уголок губ папы дрогнул. У меня внутри все сжалось. – Да, наша Эми настоящая труженица. Жаль только, что растрачивает свой потенциал впустую.

– Папа. Прекрати!

Негодование росло во мне. О чем я только думала, пригласив их? Все оставалось таким же, как и было всегда.

– Я не хотел тебя обидеть, малышка. Просто, – он повернулся к Джиму. Его тон звучал так, будто он оправдывается за меня, – Эми замечательный экономист, но никак не может прийти к голосу разума. Может, Джим, хоть вы повлияете на нее.

– Меня устраивает моя работа!

– Дочь, – успокаивающе сказала мама, протянув руку ко мне, – мы знаем. Но неужели ты хочешь всю жизнь печатать открытки?

– Может, и хочу!

– Это не серьезно, – вставил папа.

Я готова провалиться сквозь землю. Джим слушал нравоучение отца. Может быть, он тоже начнет думать так. Страхи вновь выползли из своей клетки, наполняя меня.

Но неожиданно он сам вмешался в наш разговор.

– Вы не правы, – твердо сказал он. Джим больше не улыбался. Папа вскинул бровь, глядя на него в упор. – Эмилия спасла нас. Помимо того, что она дарит людям праздник и делает их счастливыми, Эм еще и обеспечивает множество крупных компаний. У нас весьма крошечный городок, и типографии здесь не было. Приходилось ездить за пределы. Но когда Эмилия открыла свой магазин, она выручила всех. От нее зависит весь город. К тому же, – Джим повернулся ко мне, – она самый чудесный и добрый человек, которого мне доводилось встречать. Она храбрая, очень. И смелая. Она в одиночку справляется с целым бизнесом. Все лежит на ней. И я очень горжусь тем, что она рядом со мной.