– А, Врана, я как раз собиралась тебя звать. Ужин готов.

– Спасибо, Китти.

Китти зажгла на столе две свечи в чугунных подсвечниках – огоньки зашипели, вспыхнули. Врана уставилась на огромную коробку с пиццей на столе. Вместо обычного шеф-повара, подкручивающего усы, какого Врана привыкла видеть на всех коробках с пиццей, на этой красовался охваченный пламенем череп в поварском колпаке; череп подкручивал огромные усы.

– Не волнуйся, – рассмеялась Китти. – Лучшая пицца в городе. По этому поводу у людей и у мёртвых никаких разногласий.

Китти сняла крышку с коробки, откуда вылетели облако пара и пронзительный потусторонний вой.

Врана отскочила.

– Класс, да? – рассмеялась Китти. – Нико уже сотню с лишним лет печёт пиццу. Не знаю, как ему ещё не надоели эти глупые шутки.

Врана натужно усмехнулась и сглотнула, чтобы сердце вернулось на положенное место. Китти подала ей кусок пиццы на синей керамической тарелке со сколами.

– Очень вкусная пицца, – сказала Врана, держа кусок дрожащими руками и следя, чтобы соус не капал на блузку. – Я такой вкусной никогда не ела. Ну только… только мамину, конечно.

Китти протянула руку через стол, сжала ладошку Враны. Не будет Врана плакать у Китти на глазах. Пальцы у Китти были как наждачная бумага. Врана подумала: Китти стоило бы надевать резиновые перчатки, когда она делает в доме уборку, – мама всегда так поступала.

– Врана, я обещаю, что тебе здесь будет нормально, – сказала Китти, по ходу дела откусывая крошечные кусочки пиццы. – Совершенно нормально. Сочувствую тебе по поводу родителей. Отца твоего я не видела сто лет, но прекрасно помню семейные пикники, когда мы были маленькими.

Врана улыбнулась в надежде, что Китти говорит не просто так. Взяла ещё один кусок пиццы. Китти опустила корочку на тарелку.

– И про завтрашний день не переживай, – добавила она. – Подумаешь, школа. Ты отлично там приживёшься…

Врана запихала в рот побольше пиццы, чтобы не выдавливать улыбку.

– Мак Патель завтра возвращается на занятия. Я уверена, что вы с Маком подружитесь.

– Мак Патель?

– Мак, отличный мальчишка. Я иногда за ним приглядываю, когда папа его работает допоздна. Он несколько месяцев назад попал в страшную аварию. Только завтра снова пойдёт в школу. Так что вы, в определённом смысле, оба будете новенькими.

Китти вытащила смартфон, стала просматривать фотографии – на экран посыпались крошки от пиццы.

– Вот он, Мак, – сказала она, поднимая телефон повыше.

– Кошка у него замечательная.

– Это Тыковка.

У Мака были тёмные кудряшки и тёмно-карие глаза. Он сидел в инвалидном кресле, на коленях у него спала полосатая кошка.

– А что с ним случилось? – спросила Врана.

– Этого толком никто не знает. Страшная автомобильная авария. Машину вела Лейни, мама Мака.

– А сама она цела?

– А вот это странная история. Никто ничего не знает. После аварии она пропала. Полицейские считают, что ударилась головой и куда-то убрела.

– В смысле у неё амнезия?

Китти пожала плечами.

– Мы в Замогильнике, Врана. Тут много чего странного происходит.

– Я уже сегодня видела много странного. Лошадиных призраков. Бугимана с лабрадудлем, странную потустороннюю парочку в трёхколёсном автомобиле.

– Этот вечно своего пса выгуливает. Я-то тут выросла. И ты привыкнешь. Мне нравится жить по соседству с мёртвыми. С ними не соскучишься.

После ужина они сидели на розовом диванчике и обмакивали фиговые рулетики в чашки чая с молоком.

– Спасибо, что купили рулетики, Китти.

– Ким сказала, что ты их очень любишь. А я хочу, чтобы ты чувствовала себя как дома.

Только это не дом. Дом у Враны в Полянке. Папа работал учителем истории. Мама, ласковая и темноволосая, любила готовить и возиться в саду. Все подруги Враны очень любили мамину домашнюю пиццу и шоколадный торт. Врана доела четвёртый рулетик, и на неё навалилась усталость.

В ванной висело квадратное зеркало в рамке из ракушек и морских гребешков – самая подходящая вещь в городе у моря. Врана почистила зубы, умылась. Сделала всё, что привыкла делать дома перед сном.

Вернулась в свою новую спальню, надела пижамку со щенком на кармане. Пижаму ей подарили на прошлое Рождество, но она из неё вроде как уже выросла. Придвинула стул к зеркалу на дверце шкафа. Не забыть ежевечерний ритуал. Двадцать раз провести щёткой по волосам, как делала мама. Потом Врана легла в постель, свернулась калачиком. Посмотрела в телефон – с заставки на экране улыбались родители. Ни единой эсэмэски. Ей-то не забыть Полянку, а вот Полянка, похоже, про неё забыла. Уже сто лет никто из старых друзей ей не писал. Врана сморгнула слёзы – сердце её напоминало рассыпанную мозаику.

Луна блестящей треснувшей тарелкой висела в ночном небе. Свет её мерцал у Враны в волосах, а сама Врана впервые спала в своём новом доме на Цветочном Холме.

Солнце ласково погладило дорожки и ухоженные садики на Цветочном Холме. Сегодня Врана Маккей впервые пойдёт в школу в Замогильнике. Китти уткнулась носом в телефон. Врана оглядывалась по сторонам – розовый рюкзак с единорогом перекинут через плечо. Рюкзак ей был уже не по возрасту, но Врана не переживала. В предыдущей школе какая-то противная девчонка выхватила у неё её классный радужный рюкзчок с металлическим блеском и изрисовала его несмываемым маркером. Ким принесла ей на замену розовый с драконом, а Вране не хватило духу сказать, что вообще-то это рюкзак для маленьких.

Китти ещё несколько раз яростно провела по экрану, а потом подняла глаза.

– Прости, Врана. Я просто рабыня этой штуковины. – Она рассмеялась и засунула телефон в сумочку. – Да уж, шляпка у тебя фасонистая. И перо блестит.

– А ты видишь лиловый металлический блеск?

– Понятное дело.

– Это мой любимый наряд. Мама с папой говорили, что мне очень идёт. Вот я и буду так ходить, пока они не вернутся.

– Ну, это как тебе самой больше хочется, солнышко. Главное – не заставляй себя. Можно попробовать и что-то другое. – В сумке завибрировал телефон, но Китти не стала отвечать.

Они в тишине спускались с Цветочного Холма. Молчание было довольно уютное, а ещё Вране нравилось, что солнце светит в лицо. Чем дальше они уходили, тем сильнее менялись дома вокруг. На месте цветных – синих, красных и зелёных – появились белёные коттеджи и серые таунхаусы, кривоватые, заваливающиеся в сторону моря. У подножия холма дорога превращалась в широкий бульвар, который вёл к пляжу. От бульвара множеством щупалец ответвлялись улочки и переулки. Между петлистыми улицами и зданиями кое-где проглядывало море. Вот только Врана ждала, что увидит полоску дивного голубого цвета, а не серое отражение набежавших туч в грязном прибое.

Врана замедлила шаг. Впереди третья школа за полгода, она туда совсем не спешит. А кроме того, было ужасно интересно, что разные части Замогильника совсем не похожи друг на друга. Видимо, они направляются к Взморью – в смешанный район, где бок о бок живут и работают живые и мёртвые. Китти поёжилась под своим тёплым красным кардиганом.

– Меня в этой части города всегда холод пробирает, – созналась она. – Хотя Взморье не такое холодное, как Город Мёртвых, – там мне приходится одежду в три слоя напяливать. Впрочем, я там редко бываю. Челы дальше Взморья редко забираются.

– Челы? – переспросила Врана и встала, разглядывая скелет, который курил перед продуктовым магазином.

– Не пялься, Врана, это невежливо. Да, челы. Мы то есть. Ты чел – вернее, чела. Я чела. Так в городе называют живых людей. – Когда они проходили мимо, скелет приподнял кепку, Врана разглядела сигаретный пепел сквозь вздымающуюся грудную клетку. На другой стороне улицы, в небольшом аккуратном скверике, пожилой чел играл в карты с зомби. Пёс-призрак пытался схватить за пушистый хвост рыжую белку. На продуктовом рынке начиналась торговля. Деловитая чела – каштановые волосы убраны в аккуратный узел, платье прикрыто голубым фартуком – раскладывала на лотке фрукты и овощи. Врана уставилась на бочки с красными яблоками, огромными оранжевыми тыквами, на разноцветные кабачки, баклажаны, золотистые луковицы и бананы.