- Докладывай урядник! – махнул рукой Мещеряков.

- Опоздали мы с Горловым.

- Как опоздали? – вскинулся большой начальник.

- Войдя в прозекторскую застали там доктора Соломатина, который кашлял и держался за горло, а на полу валялся труп Скварчелупе со скальпелем в шее. Доктор, когда прокашлялся и смог говорить, рассказал, что только он попытался сделать первый надрез, как труп ожил и схватил его за горло. Доктор оказался не робкого десятка и, спасая свою жизнь, воткнул свой скальпель в сонную артерию ожившего трупа. Одним словом прирезал доктор этого варнака Скварчелупе.

- Ну и слава богу! Главное доктор жив. Хорошо! Ступайте, урядник.

Подождав, когда урядник выйдет, Мещеряков обернулся ко мне. Я пожал плечами и произнес:

- Крепкие нервы у доктора Соломатина. Интересно, сможет он теперь делать вскрытия покойников?

- Сможет! – усмехнулся Мещеряков и сказав, что ему надо всё обдумать, поспешил со мной на сегодня распрощаться.

Василий Васильевич Верещагин, Письмо матери , 1901 год (Нарисовано во время поездки в САСШ)

Глава 14

Вопреки прогнозу Савватеевны я провалялся ещё три дня. На благотворительный концерт в пользу общества «хлопобудов» не попал. Жаль конечно, но ничего не поделаешь. Зато было время поразмышлять. С засланцами Голубцова надо было что-то делать, пока они тут не накуролесили. Может и правда попугать? Но с начала нужно с Горловым поговорить. Он уже наверняка наведался вместе с Савелием Рожневым к этим утыркам. Ладно, это не горит.

На третий день моего затворничества меня снова навестил Мещеряков. До этого он явно пообщался с Савватеевной и это пошло ему на пользу, вернее не столько ему сколько мне. Ведунье удалось немного промыть мозги большому начальнику, и он не стал слишком на меня наезжать. Договорились, что он посмотрит, на сколько сбудутся мои предсказания относительно высочайших особ и если всё срастётся, то вызовет меня и знахарку в столицу. Я сказал, чтобы он слишком не спешил и что года через полтора я буду готов продемонстрировать столичным жителям летательный аппарат и привезти образец беспроводного телеграфа.

Потом меня навестила Сара-Серафима и отчиталась по благотворительному концерту. Женский комитет поработал на славу и концерт удался. Денег для «Общества попечения о начальном образовании» собрали больше десяти тысяч. Разволновавшийся Василий Константинович Штильке закатил речь. Отметились так же речами Господин Мещеряков и начальник Алтайского горного округа Журин. Я ещё раз пожалел, что мне не удалось поприсутствовать на столь знаменательном мероприятии и посмотреть на местное начальство в расслабляющей обстановке.

Проинструктированная мною заранее, Сара сумела заначить пару тысчёнок на прокорм артистов, и была полна энтузиазма и дальше нести не слишком высокую культуру в городские массы. Спросил её как там дела у нашей художницы. Оказалось, что и Дарья Александровна тоже имеет успех, как художник и даже получила заказы от местных купцов и чиновников на портреты, чему немало способствовал выставленный в зале портрет красавицы Аннушки.

Правда ложку дёгтя в эту елейную патоку внес некий, хвативший лишнего купчина, и начавший приставать с недвусмысленными предложениями к звезде нашего «балета» Адели Жемчуговой, ещё недавно отзывавшейся на имя Фроська Метёлкина. И только совместными усилиями моих парней и городового Горлова удалось успокоить перебравшего горячительных напитков купца. Поэтому Сара всерьёз обеспокоилась безопасностью своих артисток.

- Серафима Исааковна, я тебя услышал, - постарался успокоить партнёршу по шоу-бизнесу. – Решим мы и эту проблему.

- Хорошо бы, а то твои ребята могут только напортить если не того кого можно отлупят, - произнесла Сара и стала прощаться.

- Выздоравливай! – наклонилась и поцеловала в щёку. Потом повернулась и вышла.

- И что это было? – пробормотал я вслух.

«Действительно. Что это было? Хорошо хоть не в лобик поцеловала» - ухмыльнулся я. Пора, пожалуй, и встать, но вошедшая Савватеевна заставила меня снова выпить отварчика, от которого я вырубился и проспал до следующего утра.

Проснулся вполне здоровым и бодрым. Вставать было лень и, нежась в постели, вдруг вспомнил свой сон о мамонтах. А что если они в этой реальности ещё не вымерли окончательно и где-нибудь бродят по северной тайге. Надо будет у деда поспрашивать. Вдруг он что-то про них слышал. А если слухи подтвердятся, то и экспедицию организовать, а там и общество по спасению мамонтов замутить. От этой мысли развеселился, ведь под это дело можно не хило денежек срубить.

Кстати, интересно, что там в Сосновке? Женил дед Митьку или нет, и когда они в Барнаул переберутся, а то весна уже не за горами. Да и ещё парочку крыльев надо сшить, а то желающих полетать прибавляется. Без Машки Лучкиной я с изготовлением параплана не справлюсь.

Так лениво размышляя о всякой не обязательной чепухе, провалялся ещё полчаса, пока организм не потребовал подниматься. Пришлось вставать и после необходимых процедур снова включаться в суету обыденной жизни.

После завтрака решил было навестить лавку Охрима, который засветился торговлей самодельными матрёшками, но уже привычный посланец высших городских сил городовой второго разряда Горлов, прибыл к нам в дом, чтобы в очередной раз отконвоировать меня в полицейский участок. Попросив городового немного подождать, оделся и, взяв в руки неизменную трость, зашагал по уже знакомому маршруту бок о бок с Горловым.

- Игнат Степанович, а вы на Петропавловскую улицу к Ховрину заходили?

- Были мы там с Савелием. Купец из Томска квартирует с приказчиками. Только вот те ребятки на приказчиков не похожи, вот на варнаков очень даже смахивают. Ну и Савелий их немного постращал и сказал, что присматривать за ними будет.

- Это хорошо! Но если они снова хвостом за нашими родственниками таскаться будут, то я вам сообщу. А вы их тогда уж приструните.

- Ничто! Рожнев службу знает, не даст варнакам разгуляться.

В знакомом кабинете застал Мещерякова и Граббе. Уважительно поздоровался с обоими. Слишком мариновать меня начальники не стали, предложили присесть. Мещеряков, коротко поинтересовавшись здоровьем, перешёл к сути:

- Мы тут с Карлом Оттовичем посоветовались и решили пойти тебе навстречу. Вот держи! – и он передвинул по столу бумажку.

«Паспорт» - догадался я и, взяв его в руки, радостно вздохнул. Наконец-то! Ибо теперь я, Щербаков Алексей Софронович, 25 января 1869 года рождения, могу самостоятельно заниматься коммерческой деятельностью и совершать любые сделки, не напрягая старого кержака.

Забавно, но в паспорте не было привычной мне фотографии. Не было даже и описания внешности, но что характерно, печати были проставлены и подпись должностного лица имелась. Задвинуть им что ли идею фотографирования личности на паспорт?

- Благодарю вас. Доверие оправдаю. Но господа, а почему бы не клеить на паспорт фотографию установленного образца? Тогда варнакам будет труднее скрываться по чужому паспорту.

- Фотографию? – заинтересовался большой полицейский начальник.

- Ну да! Фотографию. Вот здесь наклеить и потом печать поставить, - показал я на своём новеньком паспорте. – В конце концов, вы все равно к этому придёте. Так уж лучше начать пораньше использовать технический прогресс в благородном деле сыска.

Начальники на мой стёб не отреагировали и лишь переглянулись, и Мещеряков задумчиво произнёс:

- Пожалуй, в этом есть некий резон, а вы как считаете, Карл Оттович?

- Здравое предложение, Арсений Владимирович. Готов в порядке эксперимента осуществить эту идею в Барнаульском уезде.

- Только господа, фотография должна быть небольшая и её размеры четко определены в инструкции, - снова влез я.

- Это само собой, – сказал Мещеряков. – Да вот ещё! Итальянцы согласились заплатить «виру» родственникам убиенных.