- Ты думаешь, что они просто так уедут, после того, что здесь произошло? – произнёс Мещеряков.

- А почему нет? Что вы можете им предъявить? Да и нужно ли что-либо им предъявлять, тем более у них наверняка найдутся в столице защитники и покровители. Немного их здесь покошмарте, заставьте откупные заплатить родственникам погибших Степана Хорькова и Алексея Забродина, да и пусть едут с богом.

- Откупные? – удивлённо засмеялся Мещеряков. – Да как же их заставить?

- А пусть им Артемий Николаевич расскажет о нравах живущих здесь страшных «кержаков». Мол, спать не будут пока не отомстят за убийство родственников. Кровная месть или «вендетта» для них, мол, дело святое, но есть возможность, откупиться, «виру заплатить». Если рассказ их не проймёт, могу маленько пугнуть. Устроить имитацию покушения на них, с вашего позволения, разумеется.

По мере того как я излагал соображение, как развести бедных итальянцев на кругленькую сумму, брови большого начальника удивлённо ползли вверх. Наконец он расхохотался самым неприличным образом. Просмеявшись, спросил:

- И кому же они должны заплатить «виру» за убиенного Алексея?

- Мне! Алексею Щербакову тысяча восемьсот шестьдесят девятого года рождения. Именно я как самый младший взрослый в семье должен отомстить за убийство племянника.

- Значит, Алексей Щербаков двадцати или двадцати одного года!

- Лучше двадцати одного, то есть совершеннолетний, - уточнил я.

- Ну что ж, выправить тебе паспорт на имя Алексея Щербакова вполне возможно, но что ты можешь предложить взамен.

- Информацию разумеется. Да собственно вы её уже получили. Всё, что я рассказывал итальянцам происходило в том мире и вполне может произойти здесь. Лично про вас я сведений не имею, а вот начальнику вашему перлюстрация письма бразильского посла к некой даме может стоить карьеры.

- Что ты имеешь ввиду? – не понял Мещеряков.

Я рассказал анекдотический случай, произошедший с Петром Николаевичем Дурново в моём мире, когда тот по долгу службы прочитал письмо бразильского посла к некой даме, которая была любовницей самого Дурново. Прочитав послание Пётр Николаевич вспылил и устроил скандал. В результате с должности директора Департамента полиции его попросили.

Мещеряков улыбнулся и сказал:

- Петр Николаевич человек вспыльчивый, придётся его предупредить. Кстати а когда в вашем мире произошёл этот инцидент?

- Точно не помню, но еще при жизни Александра Третьего, - сказал я и поразился перемене в облике Мещерякова.

- Ты сказал при жизни….

- В нашем мире Император Александр Третий умер в 1894-ом году от почечной недостаточности. В моё время версий по поводу причины смерти Его Величества было несколько. Одна из них, что он был отравлен английскими агентами. Другая, что он надорвался когда держал крышу вагона во время крушения императорского поезда.

- Ты ещё об этом кому-нибудь говорил? – глядя на меня спросил Мещеряков. Этот взгляд не сулил мне ничего хорошего. Я пожал плечами и ответил как можно равнодушнее:

- Да никому не говорил.

- Точно!

- Никто этим вопросом не интересовался. Вы первый, – соврал я, припомнив, что говорил что-то подобное Савватеевне. Но Савватеевна дама не болтливая и вряд ли с кем поделилась этими сведениями. Так что про знахарку умолчим.

- Вот и помалкивай! Целей будешь, - пригрозил мне Мещеряков.

- Кстати! Есть возможность, если не вылечить императора, то, по крайней мере, продлить ему жизнь ещё на несколько лет, ну и великому князю Георгию Александровичу помочь.

- Как это? – как волк перед прыжком подобрался Мещеряков.

- Феодора Савватеевна не только суровая женщина, она ещё и целительница не из последних и наверняка смогла бы помочь. Но кто ж её допустит до царя.

- Ты это серьёзно?

- Очень серьёзно. Именно она дважды спасла меня от смерти.

- Хорошо! Я этот вопрос обдумаю, - после недолгого размышления сказал Мещеряков.

- Вы также над моими записками поразмышляйте, - напомнил я.

Тот рассеянно кивнул и вдруг спросил:

- А для чего тебе столько денег? Ты же с итальянцев двадцать тысяч получил.

- Хорошо, что напомнили. Вы не в курсе, куда делись ассигнации, которые оставались на столе. Их ещё Поцци в сторону отложил?

- По моему приказу отдали в «Горную аптеку» проверить на яд.

- Ну прямо камень с души! Не хватало, чтобы кто-нибудь траванулся. А насчёт денег? Двадцать тысяч это не деньги. Мне в течении трёх-пяти лет нужно раздобыть миллион, а лучше два. Я, знаете ли, в ближайшие пять лет три завода построить собираюсь.

Мещеряков скептически оглядел меня и, усмехнувшись, сказал:

- Вот даже как! И какие же заводы, если не секрет?

- От вас Ваше Превосходительство у меня секретов нет! А заводы будут называться «Моторный завод», завод транспортного машиностроения или сокращённо «Трансмаш» ну и «Радиозавод».

Я, конечно, немного стебался, называя барнаульские предприятия, реально существовавшие в том мире до «перестройки». С другой стороны, а почему бы мне и не назвать так свои заводики, которые я хочу здесь построить, после отмены кабинетских ограничений. Плохо, что не помню когда их отменили в том мире. А что если здесь ускорить этот процесс с помощью заместителя директора Департамента полиции господина Мещерякова? Скорее всего ничего не получится, но как говаривал один не безызвестный персонаж: «Попытка не пытка». А между тем, немного подвисший от моей технической продвинутости заместитель директора разродился вопросом:

- Что же ты собираешься выделывать на этих заводах?

- Выделывать - в смысле производить? – постарался уточнить я суть вопроса.

- Пусть будет производить, - согласился с моей трактовкой забавного слова «выделывать» Мещеряков.

- Моторный завод будет производить естественно моторы, в том числе и для самолётов. На «Трансмаше» будут делать первые в России автомобили. Прототип уже пытаются сделать местные инженеры. Радиозавод будет делать аппараты беспроволочного телеграфа.

- Но ведь вы его ещё не изобрели! Ты же говорил, что работы только начаты.

- Изобретут! Не сомневайтесь! Нечего там особо изобретать. Ничего сложного в той аппаратуре нет. Главное представлять, что это такое и вовремя тем изобретателям подсказать. Тут другая сложность. Работать на тех заводах будет некому. Какая никакая квалификация нужна. Поэтому у меня к вам будет предложение.

- Предложение? – неподдельно удивился Мещеряков.

- Да предложение и по профилю вашего ведомства. Одним словом я, предлагаю в окрестностях Барнаула организовать миникаторгу.

- Что! Каторгу! – не по делу возбудился большой начальник.

- Не каторгу, а миникаторгу. То есть малую каторгу.

- Что за фантазии? Зачем она вам?

- Вы не дослушали. На эту миникаторгу вы ссылаете заводских рабочих, техников и инженеров, которые выступают против существующих порядков. А здесь на месте мы их примем, немного подержим в скотских условиях, а затем предложим работу по специальности и вполне человеческие условия существования, особо отличившихся будем награждать. Например - еженедельным посещением борделя или ещё как-нибудь. Одним словом заставим их ударно трудиться на благо Империи.

- Однако! – только и смог вымолвить Мещеряков.

- Я ведь эту схему не сам придумал, - стал убеждать я большого начальника. – В том мире перед второй мировой войной такая схема была опробована и дала вполне положительный результат. Противники существующего порядка хорошо потрудились над его укреплением. Вот и нашим поборникам демократических свобод не худо будет поработать над укреплением монархии. Только всяких либеральных болтунов к нам ссылать не нужно. Так что подумайте над моим предложением.

Мещеряков покрутил головой поморщился и, наконец кивнул, соглашаясь подумать. Ну и то хлеб. Дальнейшее наше общение было прервано появлением урядника Евтюхова.

- Разрешите доложить, Ваше превосходительство! – четко произнес он.