- Чего тебе?

- Немтырь! Там! – он указал на остановившиеся внизу сани. – Иностранцы там в санях.

- Почему ты так решил? – выразил сомнения я.

- Когда я их пугнул, они лаялись не по-нашему. Ну как те. Помнишь?

Ещё бы не помнить, недавно только про них вспоминал.

- Ты уверен?

Архипка пожал плечами. Мол, я сообщил, а ты уж решай.

- Екатерина! – негромко позвал я. – Катюха, давай облачайся. Когда будешь пролетать вон над теми санями, крикни что-нибудь по итальянски.

- А чего крикнуть? – спросила Катюха улыбаясь.

- Ну крикни «Добрый день» или «Счастливого пути», или вообще что в голову взбредёт. Главное кричи по итальянски.

- Ладно! Крикну! – пообещала девчонка и одела шлем. Я застегнул и проверил на ней сбрую. Услышал от Тохи с Грином «Норма!» и дал добро на взлёт.

Под восторженные крики женщин и детей, наша бесстрашная аэронавтка поплыла к дороге.

- Алексей, вы тоже также летаете? – неожиданно подошел с вопросом Сергей Петрович.

Увлечённый наблюдением за Катькиным полётом и ожиданием подтверждения Архипкиных подозрений, я не сразу понял, о чём спрашивает инженер.

- Простите! Не понял?

- Вы тоже летаете, как эти двое?

- А вот вы о чём. Как они летать я не могу. Эти двое прирождённые пилоты и то, что у них получается без особого труда, мне и этим двоим, – указал я на Антоху и Платона, внимательно следящим за полетом нашей малолетней валькирии, - приходиться добиваться многократными повторениями.

- Но ведь это опасно, а вы не имеете права так рисковать, – ошарашил меня неожиданным заявлением инженер.

Ничего себе заявочки! Я даже на некоторое время дара речи лишился.

- Что за странные мысли приходят вам в голову, Сергей Петрович. И чем же, по вашему я так отличаюсь от своих друзей, что даже и рисковать не имею права?

- Ваши знания… - начал было Сергей Петрович, но я его невежливо перебил:

- Да грош цена всем этим моим знаниям! Если хотите, то вон та девчонка ценнее меня и моих знаний в несколько раз, – показал я на подлетающую Катюху.

Инженер хотел что-то возразить, но я его уже не слушал.

- Извините, Сергей Петрович, подискутируем в следующий раз, – сказал я и поспешил к приземлившийся Екатерине.

- Ну что? – нетерпеливо спросил я девчонку.

- А вы разве не слышали?

- Да не слышно тут! Ветер и ребятишки вон как вопят, тебя приветствуют.

- Итальянцы это! Один мне там по итальянски ответил.

- Ладно! Молодец Катюха!

Я сегодня летать не собирался, но Катькина уверенность, что глазеющие на нас снизу люди – итальянцы, беспокоила и заставляла задуматься. Я, конечно, предполагал, что ватиканские попы на письмо среагируют, но не ожидал что так быстро.

- Архипка, дай-ка мне свою балаклаву, – обратился к другу.

Тот, не возражая и не удивляясь, стянул головы вязанную шапчонку и протянул мне. Чтобы не терять время, я не стал после миниатюрной Катюхи, подгонять под себя наш единственный шлем, а просто натянув на морду балаклаву, нахлобучил сверху свою шапку и отправился в полёт.

Захотелось рассмотреть этих итальянских чертей поближе, и я снизился метров до сорока. Один из путешественников, молодой парень при виде меня, что-то закричал и подбросил вверх свою шапку. Остальные смотрели молча. Вглядываясь в обращенные ко мне лица, почувствовал легкий укольчик беспокойства и страха. Никак приобретённая чуйка сработала? Если так, то это по мою душу ребята пожаловали. Но ни Фальконе, ни Пизаконе среди них не было. Видимо вняли предупреждению.

Черт! А мне ведь не подняться на самый верх, придётся покрутиться, чтобы восходящий поток вынес меня. Я стал закладывать плавные виражи, стараясь не слишком приближаться к склону. Когда до вытоптанного места приземления оставалось метров двадцать, закладывая очередной вираж, слишком перетянул клеванту и свалил купол вправо. Не успев ничего сообразить, ухнул в глубокий снег. Когда отстегнул сбрую и выбрался из сугроба, то первым кого я увидел, был злой и одновременно испуганный Архипка. Увидев, что я цел и невредим он заорал:

- Немтырь! Я сколько раз тебе говорил: не дёргай резко ручки! А ты как баран ничего не понимаешь!

- Да ладно тебе, Архипка, – примирительно сказал я. – Обошлось же всё. Помогите лучше параплан наверх затащить.

Платон с Катюхой увидев, что я цел, засмеялись, а Антон язвительно выдал.

- Ну кто из нас в снегу купается? Ты или я.

- Я, Тоха, я! Но болтать некогда! Хватайте параплан - наверх попрём.

- Зачем его на руках тащить. Ветерок хороший, можно и так подняться, – сказал Архипка.

- Ну попробуй, – я протянул ему, снятую с головы балаклаву.

Архипка впрягся в сбрую, мы растянули купол и лучший парапланерист планеты взмыл в воздух и, ловко закладывая виражи, стал набирать высоту.

- Я ещё кружок сделаю? – крикнул он мне сверху.

Я разрешающе махнул рукой, и мы полезли наверх. Там я, отряхнув с одежды снег, сказал глядящим на меня зрителям:

- Господа вы только что видели, что может случиться с неопытным аэронавтом. Но это неважно. Чувствую, что шашлыки готовы и пора отпраздновать начало ещё одной эры – эры аэронавтики!

Все весело подхватили идею отпраздновать начало «новой эры» и, проголодавшись на морозце, набросились на шашлычки и алкоголь. Шашлыка хватило всем и даже ещё осталось несколько шампуров. Я, глянув на переминающихся в стороне ямщиков, хотел было пригласить их присоединиться к веселью. Но вовремя сообразил, что это может кой - кому из присутствующих не понравиться. Поэтому взял со стола две бутылки водки, шашлык и двинулся к ним.

- Мужики, угощайтесь.

Те недоверчиво на меня уставились. Потом один, не слишком бородатый водитель кобылы, отмер и принял у меня водку и шашлык.

- Благодарствуем, барин!

Уверять их, что я не барин не стал. Вернулся к столу и вернулся вовремя, потому как Антоха с Платоном налили себе по рюмашечке и готовы были употребить.

- Отставить! - рявкнул я. – Вы летать сегодня собираетесь?

- Ну собираемся! А чё? – недоумённо выдал Тоха.

- А раз собираетесь то пить вам нельзя. Да и рановато вам еще водку пить, подрасти малость надо.

- А сам-то зачем пьёшь? – взялся меня изобличать Платошка.

- Когда это ты видел, что я пью?

- Да вот только что за новую эру пил.

- Если за новую эру, то тогда конечно, но только ту что я пил.

Я поискал свободную рюмку и налил из бутылки, которую привез сюда самолично. Подвинул рюмку изобличившему меня парню.

- На Грин, хватани за «новую эру»!

Тот, чувствуя какой-то подвох, взял тару, посмотрел на свет, осторожно понюхал и, ничего не унюхав, выпил. Потом непонимающе посмотрел на опустевшую рюмку, на бутылку в моих руках:

- Ну как? – спросил я.

- Так это же вода! – дошло, наконец до хлопца.

- Вода! – подтвердил я. – А ты чего думал? Ладно, вон Архипка уже на третий круг пошёл. Крикните ему пусть жрать идёт. И сами готовьтесь. Отлетаете, а там посмотрим.

Парни отправились встречать хулигана Архипку, а я, отыскав в стайке смеющихся женщин Савватеевну, дал ей понять, что хочу поговорить. Отойдя с ней в сторонку, спросил:

- Тебе Катька сказала уже про итальянцев? – указал я на нашу валькирию, возле которой стояли два Ивана: Гехт и Сухов, а Ярошенко что-то рассказывал смеющейся Катюхе.

Вот шуты великовозрастные! Они что, малолетку клеят? Блин! Катюха – вот ещё одна проблема на мою голову. Хотя нет! Пусть это у Савватеевны голова, по этому поводу болит, а мне бы со своими проблемами справиться. Проследив за моим взглядом, знахарка насмешливо спросила:

- Что на Екатерину поглядываешь, никак ревнуешь?

- Ты это о чем, Савватеевна, она ж ещё ребёнок, просто беспокоюсь за неё. Возраст у неё сейчас самый противный. Надо ей учителей найти, пусть учится, а любовь подождёт.

- Не бойся за неё. У меня не забалует, а вот насчёт учёбы надо будет озаботиться, но это после, как с приезжими разберёмся. Меня теперь как бабушку врасплох не возьмёшь, – блеснула сталью во взгляде ведунья.