Когда ты будешь читать эти строки, я уже совершу то, что задумала. Я отправляюсь в страну амазонок, потому что не могу оставаться в Медиундоме. Прошу, не сердись на меня за это. Я не могу иначе. Я не хочу быть женой Ротбарта Кровавого, я люблю только тебя. Я отказываюсь от права на трон и не желаю быть первой из многих, если это означает страдание души. Я думаю, что только в стране амазонок обрету своё право на счастье, пусть даже вдали от тебя. Не беспокойся, я смогу выжить среди этих женщин. Если хочешь, можешь показать письмо родителям.
Твоя любящая сестра Флорентия.
Ещё раз прошу на меня не сердиться».
Таким было моё письмо, и я просила грума передать его только в том случае, если меня не поймают. Простолюдины не умели читать, а знать считала делом чести не вскрывать чужих писем, поэтому я могла не беспокоиться по поводу того, что его содержание станет доступным не для того, кому оно предназначалось.
Я двигалась в сторону гор и после замковых территорий сразу направила коня на королевский тракт – старую дорогу, которая одна только могла привести меня к ущелью, проникнув за которое, я сразу же окажусь в безопасности. По обеим сторонам дороги располагались поля и пастбища, и те немногие, кто работал и не пошёл на праздник, в ужасе шарахались от меня. Для них я представляла собой странное зрелище – юная дева, несущаяся сумасшедшим галопом, с развевающимися по ветру длинным подолом и фатой невесты, которые почти полностью скрывали круп коня. Я знала, что по моей заметной одежде преследователи легко отыщут меня, и мне оставалось надеяться только на скорость. Мне всего-то надо успеть добраться до гор, а там никто не рискнёт преследовать меня, страшась нарваться на разгневанных амазонок.
Я не знала, когда доберусь туда. Небо всё больше заволакивало тучами, а у горизонта они приобретали совсем уж зловещий оттенок.
Некоторое время я просто скакала, пустив мысли в свободный полёт и наслаждаясь движением. Я была свободна, груз, который ужасно давил на мои плечи, отпустил меня. Как-то не верилось, что все печальные моменты остались позади, что впереди меня ждёт новая и лучшая жизнь. Я будто освободилась от рабства. Прежде я не слишком любила верховую езду, занимаясь ею лишь по необходимости, теперь же мне хотелось мчаться на этом скакуне целую вечность. Это было первозданное чувство, словно я переместилась в Тёмные века, когда ещё не существовало никаких знаний о мире, и люди попросту выживали в суровых условиях.
Я заметила, что мой конь начал уставать, а до гор было ещё достаточно далеко. К моему ужасу, послышались голоса гончих, и я поняла, что по моему следу пустили собак. Я въехала на пригорок и оглянулась. Открывался отличный панорамный вид на местность внизу и замок, я заметила бегущих собак и клубы пыли от всадников, скачущих за ними. Через некоторое время они настигнут меня, а мой конь уже выбился из сил. Я закусила губу от отчаяния и огляделась, но по сторонам от меня располагались только необъятные поля. Здесь совершенно негде было укрыться.
Мой конь отчаянно хрипел, и пена появилась у него на губах, но я его всё подгоняла. Мне было жаль беднягу, я хорошо понимала, отчего он не желает слушаться поводьев. Собачий лай начал усиливаться, и мне оставалось только пожалеть, что я не захватила нож, чтобы лишить себя жизни в случае неудачи.
Неожиданно впереди показалась белая точка, быстро увеличивающаяся в размерах. Я немного ослабила поводья, потому что это мог быть кто-то из моих врагов и тогда мне следовало свернуть в поля. Я не знала, каким образом они оказались впереди меня, но решила бороться до последнего, пока меня не окружат, не позволяя сделать следующий шаг. Скоро я различила, что это белоснежный скакун без седока движется ко мне.
Из последних сил мой конь поспешил к нему, и, когда мы поравнялись, я остановилась, разглядывая прекрасного зверя. Это был самый настоящий боевой конь. Наши лучшие воины ездили на таких животных, они не только служили средством перемещения, но и участвовали в битвах. Очень крупные и массивные, эти лошади в броне из щитков и особого рога на лбу могли защитить своего хозяина от врага, если того сбросили, или даже нескольких воинов, затоптать или наколоть на рог неприятеля, при условии, конечно, что всадник и лошадь представляют собой единое целое. Не иначе как амазонки отправили мне своего скакуна на помощь.
Из-за полного отсутствия седла и сбруи, я не знала, как мне забраться на него. Словно прочитав мои мысли, белоснежный зверь подошёл вплотную к моему коню, и я перелезла на его спину, не спешиваясь. На этот раз я запуталась в подоле и фате, а без седла было совершенно неудобно расположиться на спине, и мне пришлось поджать ноги и вцепиться руками в гриву.
– Вперёд! – вскричала я, и белоснежный боевой конь бешеным галопом помчал меня к Синим горам.
Через некоторое время я оглянулась и не заметила никого за своей спиной.
– Мой спаситель, – прошептала я, прижимаясь сильнее к шее зверя. – Сальваторе.
2
Небольшой дождь начался, как только я подъехала к подножию Синих гор. Мой Сальваторе уже некоторое время назад перешёл на шаг, но я давно перестала переживать, что меня могут схватить. Дорога, которая вела меня в страну амазонок, сделалась значительно уже и превратилась в самую настоящую наполовину заросшую тропинку. Складывалось впечатление, что по ней давно уже никто не ходит. Последний раз явное и большое нападение женщины-воины совершили, когда мне было четыре года. Тогда они увели многих наших лучших воинов. Тропинка совсем сузилась, и мне пришлось спешиться (я буквально сползла вниз со своего Сальваторе), а умный конь последовал за мной как дрессированная обезьянка.
С каждым шагом становилось всё холоднее, потому что я поднималась в горы и воздух становился разреженнее, а мой свадебный наряд совершенно не грел. Он служил только для того, чтобы подчеркнуть мои чистоту и невинность, а не чтобы спасать от горного холода. Прошло уже довольно много времени с того момента, как я покинула храм, но сколь точно я не могла сказать, только мой живот давал знать о том, что трапеза давно должна была начаться. В общем, я ужасно жалела об оставленных седельных сумках на прежнем скакуне, в которых было всё необходимое.
Мой путь всё вёл меня вверх и вперёд, и я конца не видела ему, а хвойный лес даже не думал редеть. С каждым шагом я чувствовала всё большую усталость и голод, а накрапывающий дождь ухудшал положение. Я находилась на пороге отчаяния.
Вдруг Сальваторе тихо заржал, и я обернулась, чтобы узнать, чем он встревожен. Конь сошёл с тропы и углубился в лес. Я не знала, на что решиться. Если оставлю тропу, могу потерять дорогу в страну амазонок, если последую за Сальваторе, он может привести меня к дому и своей кормушке, или в иное нужное место. Он уже доказал мне, что очень умён.
Всё-таки я доверилась чутью зверя и последовала за ним, ступая по мягкому ковру из хвойных иголок. От сырости запах леса стал резче, и я вспомнила сад Магналию и свои посиделки с братом на яблонях, и запах перебродивших плодов, устилающих землю под деревьями за ненадобностью их сбора. Сальваторе тихо ступал по земле, а я следовала за ним, шурша подолом и тюлевой фатой. Мои сафьяновые белоснежные туфельки промокли и испачкались, но с этим я ничего не могла поделать.
Вскоре хвою сменили разноцветные дубы и клёны, напоминая о том, что осень в самом разгаре. Лес стал казаться волшебным и каким-то зачарованным, совсем как в тех сказках, что мне рассказывала в детстве старая нянька. Кроме дождя не было слышно ничего вокруг, все лесные обитатели словно вымерли, и только мы двигались в окружающей нас неподвижности. Всё было нереально и похоже на сон. Сальваторе подошёл к небольшому деревцу, нижние ветви которого почти что касались земли; подойдя поближе, я поняла, что он жуёт яблоко.
– Наверняка дикое, – подумала я, срывая красный плод и пробуя его на вкус.
Но плод оказался восхитительным, по вкусу он был точь в точь как те яблоки, что хранились в мешках в замковом погребе. Федр умел дырявить эти мешки так, что бы сразу было незаметно, и тогда мы воровали плоды, а потом лакомились ими на Круглой башне целую осень, а после, в середине зимы, кухарка ругала молодых поварят, убеждённая, что это они тайком уменьшают количество запасов.
