Амир внимательно посмотрел в лицо своей подчиненной:

– Я помню, с кем имею дело. Но вашу позицию не разделяю. Эти женщины уже и так наказаны несвободой, невозможностью видеться с близкими, суровым бытом. Нельзя их ставить в еще более бесчеловечные условия. Мы ведь с вами люди, а людям необходимо сострадать друг другу. Поэтому пока я руковожу лагерем, здесь все будет двигаться в сторону улучшения условий содержания арестанток. А за грехи, как вы выразились, пусть каждого карает Бог всех Богов. На этом у меня все. Спасибо. Можете идти.

***

Начальство приняло план Амира, только при условии, что его проект не потребует дополнительного финансирования. Интенданта это вполне устраивало. По документам все девять лошадей, купленных Курумом, принадлежали системе, а не ему лично. «Удивительный человек. Неужели он рассчитывал оставаться на своем посту всю жизнь?»  Но поскольку этого не случилось, его преемник, долго не раздумывая, продал пять лучших коней. А на вырученные деньги приобрел целый скотный двор: четырех коров, двух свиней, одна из которых должна была вот-вот опороситься, и целый выводок потешных суетливых кур.

У обитательниц лагеря появились новые обязанности: уход за животными. И каша на молоке по утрам …

Амир на этом не остановился и продолжил отправлять доклады в центр, рассказывая о бедственном положении его подопечных. Еще спустя месяц он добился небольшого дополнительного финансирования на закупку рыбы и других морепродуктов у рыбаков в селениях, которые жались к скалам на побережье острова.

Вся эта активность, вместе с привлекательной внешностью и сдержанностью поведения, превратила его в настоящего героя в глазах арестанток.

Даже Габриэлла нет-нет, но забывала об осторожности и украдкой, с любопытством наблюдала за интендантом. После того короткого тревожного разговора в бараке, он ни разу не заговорил с ней. А сама она старалась держаться от начальства подальше. У нее была другая забота. Дерна, единственная из надзирательниц, с большой подозрительностью следила за тем, как в свободное время утром и вечером 320-я бегает в «домик». Другим хватало объяснения, что арестантка просто помогает Дивал с детьми по собственной инициативе. Но только не Дерне.

Как-то вечером уже около барака она перегородила ей дорогу и схватила за локоть.

– Куда это ты шастаешь перед отбоем, а? – грубые пальцы все сильнее сжимали тонкую руку арестантки.

– Я в туалет ходила, – соврала Би.

Дерна нависла над ней и не ослабляя болезненной хватки, дернула ее к себе.

– Врешь. И Дивал врет, покрывает тебя. Но не надейся, рано или поздно я выясню, почему ты так воспылала любовью к этим слюнявым ублюдкам, – она оттолкнула ее. – В барак! Чтобы я тебя не видела до утра на территории!

В ту ночь Габриэлла долго не могла заснуть. Надзирательница напугала ее не на шутку. Все еще ноющая рука только усиливала тревогу. Что будет, если Дерна выяснит и доложит Амиру? Он залезет в ее дело и не найдет там никаких записей о ребенке. А если обновит ее данные, их с Илиасом дни будут сочтены. «Боги! Умоляю! Укройте меня и сына! Не оставьте! Virtu viva, miabitu rondo…»

***

«Войдите!», – Амир перевел взгляд от монитора с отчетом на дверь. После робкого стука на пороге появилась одна из арестанток, с подносом, накрытым пестрой салфеткой.

– Что вам? – нетерпеливо спросил он. Через четверть часа расширенная планерка, а у него статистика не загружена в систему. Не хватало только сейчас еще каких-нибудь проблем вдобавок.

Молодая женщина вошла в кабинет. В воздухе поплыл дразнящий аромат куриного бульона. Она поставила угощение на стол.

– Сир не обедал, поэтому Ли решила принести еду прямо сюда. Сегодня вы ни за что не поверите тому, что приготовила кухня, – улыбаясь начала она.

Интендант внимательно посмотрел на непрошенную посетительницу. Немного раскосые глаза, тонкий нос и чуть крупнее нужного рот, собравшись вместе на одном лице, не делали канонической красавицей его обладательницу. Но нельзя было игнорировать что-то притягательное, запоминающееся в ней. Что-то, от чего не хотелось сразу отвернуться. Восторженное выражение, с каким она на него смотрела, Амир давно научился узнавать в женщинах. И сейчас оно было очень не к месту.

– Я доставку еды не просил, – строго отдернул он ее и приказал. – Немедленно унесите все в столовую. Я занят.

– Сир так много работает, так старается улучшить здесь жизнь. Ли просто хочет отблагодарить господина интенданта…

– 215-я! Унесите все обратно! Вы мне мешаете, – сказал он не терпящим возражений тоном. Его раздражала назойливость женщины и действительно вкусный запах еды. Он встал, пересек небольшой кабинет и распахнул дверь.

Ли обиженно подхватила поднос и поплелась к выходу. Проходя мимо него, она остановилась и подняла свои карие глаза, полные слез.

– Извините, Ли не хотела вас рассердить…

Час от часу не легче! С каменным лицом Амир проигнорировал попытку разжалобить его и с облегчением закрыл за ней дверь. Держать дистанцию с арестантками для него стало такой же важной задачей, как и забота о них.

С одной стороны, его внешность слишком будоражила женщин, и на этом фоне любое его неосторожное слово могло быть истолковано двусмысленно. А с другой… он до сих пор злился сам на себя за то, как в первый же день после приезда своим любопытством напугал эту бедняжку под грифом «ЗЕРО». Каждое утро на побудке она смотрела на него своими огромными серыми глазами, в которых таились настороженность и тревога. Сулем не привык ловить на себе испуганные женские взгляды. И ему становилось не по себе при мысли, что эта симпатичная женщина замирает от страха в его присутствии. Как мог он старался больше не смущать ее. Но проходя по утрам вдоль стройных рядов обитательниц лагеря, он все чаще подавался порыву задержать взгляд на лице Би 320. Всего на несколько секунд дольше обычного… Он и сам не мог понять для чего. И было бы проще, если бы она отвела глаза. Но она не отводила. Никогда. И от этого хотелось искать их в толпе арестанток снова и снова.

С большим трудом Амир собрался с мыслями к совещанию. Наскоро сделал доклад и выключив микрофон ждал заключительного слова шефа. Тот всегда подводил итоги и раздавал указания кому считал нужным.

– На будущей неделе пройдет большой пресс-тур по лагерям системы. Журналисты и общественники хотят посмотреть, как содержатся арестанты. А для нас это шанс рассказать о насущных проблемах и выбить дополнительное финансирования из казны, – неожиданно объявил шеф. – Амир! Твое поднебесье тоже включили в программу. Будете последним в их вояже пунктом назначения. В среду жди.

Интендант очнулся:

– Какие будут указания? Что показывать, что нет? Я бы вообще конечно все показал, как есть…

– Вот как есть и покажи. Проведи везде. Расскажи, что уже сделали и что еще необходимо.

***

Перспектива раструбить о проблемах «Инноса» на всю империю Амира очень воодушевила. Утром назначенного дня он с нетерпением поглядывал в окно, из которого хорошо просматривалось центральный КПП. Конечно дежурные бы сразу вышли на связь и доложили о приезде гостей. Но он все равно нервничал. Наконец у ворот началось какое-то движение. Видно было как через створ у кого-то невидимого пока глазу принимает документы начальник смены.

В этот момент заверещал внутренний селектор. Амир подскочил к столу, торопясь скорее выяснить кто звонит и выйти встречать прессу. Не успел он поднести трубку к уху, как в нее раздался нервный голос шефа:

– Амир, ты уже впустил к себе журналистов?

– Нет, они только к КПП подъехали…

– Немедленно! Беги и разворачивай их восвояси. Вам только что присвоили статус сверхсекретного военного объекта! И не спрашивай меня. Сам не понимаю, что происходит, тьма с ними! Но если снимут хоть кадр, мы с тобой первые под трибунал пойдем.

– Понял!

Интендант выскочил на улицу. Ворота уже были открыты и в них показался белый нос большого наземного автобуса. Добежать он не успевал. «Вот идиот! Рация!»