Но Габриэлла не собиралась так просто сдаваться. Ей было очень важно узнать о нем побольше.

– А воевал ты почему?

– Би, твой чай давно остыл, – он с улыбкой посмотрел на нее. – Скоро совсем рассветет. Давай не будем тратить время на разговоры о войне…

Он поднялся со стула и приблизившись к ней вплотную, стал медленно целовать сначала уголки глаз потом щеки, шею…

«Ладно, успеем еще поговорить», – подумала Габриэлла, подаваясь навстречу его губам.

***

С того дня жизнь арестантки БИ-320 изменилась. Она наполнилась порхающими взглядами во время утренних и вечерних перекличек, дразнящими, томными мыслями во время работ,  будто украденными поцелуями, объятиями, обжигающими прикосновениями к воспаленной от сладостного ожидания коже. Каждый день в течение последующей недели она просыпалась и думала, что это безумие пора прекратить. Но вся ее решимость осыпалась пеплом к ногам интенданта, как только встречались их взгляды. Он говорил: «Би, пойдем» и она готова была бежать за ним куда угодно. Амир ни разу не спросил о том, замужем она или нет. А она за все время в лагере столько раз отчаивалась и снова надеялась, столько плакала, мечтая, что вот-вот еще немного и Шан найдет ее, что теперь когда ее арестантская жизнь оказалась длиннее, чем супружеская, в сердце осталась только едкая злость на императора и обида на отца. «Хватит обманываться. Они смирились, оплакали и забыли меня. В лучшем случае. А в худшем просто убрали с глаз долой. Значит, и я теперь сама за себя».

Только любовь к сыну перевешивала внезапно обрушившиеся на нее чувства к интенданту. Илиас сдерживал ее порывы и возвращал к трудным мыслям о том, почему она оказалась на острове и как ей отсюда выбраться. Одной улыбкой малыш топил весь лед в ее сердце. Ради него она готова была обманывать, юлить, врать даже Сулему, испытывать терпение судьбы. Все ради его безопасности. Все ради лишней минутки рядом с ним.

В одну  из таких обеденных вылазок, Габриэлла  задержалась в «домике» дольше обычного. Она кормила и укачивала сына. А потом решила заодно и переодеть. У персонала детского дома, который состоял из нескольких вольных женщин, ушел на выходной. Постоянно жила с детьми только старая Дивал, а у нее руки до гигиенических процедур без помощников дойдут только к вечеру. Закончив и поцеловав на прощание ребенка, она пулей выскочила на улицу. Надо было возвращаться на смену как можно быстрее, пока никто из надзирателей ее не увидел.

– 320-я! Стоять! – грубый окрик нагнал ее почти сразу.

«О нет! Дерна! Пропала я!», – с ужасом подумал Би, но не подав виду, повернулась к надзирательнице.

– Почему не на смене? Отряд заступил десять минут назад! – рявкнула ей в лицо Дерна.

– Не уследила за временем, простите, – тихо, стараясь не смотреть на жуткую женщину, ответила Габриэлла.

– Думаешь, ты хитрее всех? Думаешь я не знаю, кого ты прячешь от начальства?

Арестантка испуганно подняла глаза. «Боги! Как она узнала? Только не Дерна!»

– За временем не уследила, говоришь?

Би осторожно кивнула.

– Ну так сейчас я твое чувство времени подправлю, – с этими словами надзирательница со всей силы наотмашь ударила ее по лицу, сбив с ног. Би упала, неудачно придавив собственным телом правую руку, но, не обращая внимания на боль, сразу попыталась сгруппироваться и встать. Потому что весь лагерь знал как любит это чудовище считать чужие ребра. Но как она не старалась, сапог надзирательницы оказался быстрее. Удар пришелся в живот, Би задохнулась и сжалась в комок, уткнувшись лицом в померзшую траву. «Вставай, вставай!». Еще один удар выбил из нее сдавленный стон. Она инстинктивно попыталась закрыться от побоев дрожащими руками.

Громкий окрик, заставил надзирательницу обернуться.

– Что?! Здесь?! Происходит?!

 «Слава Богам! Сулем!»

Интендант спешился с  вороного коня. Судя по тому, как тот тяжело дышал, он скакал сюда галопом с другого конца огромного двора. Издалека ему было не видно, кто именно попал под раздачу.

Амир наклонился, чтобы помочь арестантке подняться и в ужасе узнал в ней Би. Руки ее тряслись, а пульсирующая боль в животе не дала разогнуться, слезы блестели на щеках, правая скула моментально стала наливаться синим кровоподтеком.

– Дерна, что вы творите?! —рявкнул он, – Объяснитесь немедленно!

– Господин Амир, эта девка опоздала на работы на десять минут. Пошла кормить своего ублюдка и забыла о времени, – надзирательница злобно ткнула в сторону Би пальцем.– А недоноска своего она от всех скрывает. У меня нет отметок или справок от Лоры, подтверждающих ее материнство. Но ребенок у нее точно есть. Я видела.

Глаза королевы потемнели от желания свернуть шею этой кошмарной женщине.

На Сулема тоже было страшно смотреть.Губы превратились в тонкую линию, меж бровей пролегла морщина.  Казалось, он сейчас сам задушит свою подчиненную на глазах у всех. Но Амир, взяв себя в руки, тихо, угрожающим тоном, сказал:

– Дерна, я запрещаю применять вам физические методы наказания к любой из заключенных. Завтра ровно в семь утра я жду всех надзирателей у себя в кабинете на совещание. Вы лично отвечаете за стопроцентную явку. Можете идти.

Женщина угрюмо кивнула, и, не посмев перечить, пошла в сторону бараков. Вокруг уже толпились любопытствующие: несколько надзирательниц, свободные от нарядов лагерные и один конвойный. Сулем окликнул последнего и передал ему повод. «Отведи пожалуйста Ворона на конюшню и вели чтобы расседлали».

Затем повернулся к Би:

– 320-я за мной!

А потом уже совсем тихо спросил: «Ты можешь идти?»

Габриэлла за это время успела отдышаться и взять себя в руки. Поэтому молча кивнула в ответ и медленно пошла за ним к административному зданию. Сулем привел Би в кабинет. Сразу же опустив жалюзи на окнах, он обнял ее.

– Если еще раз кто- то посмеет прикоснуться к тебе, я застрелю на месте. Садись, – он кивнул на обитый темно-зеленой кожей небольшой диван. Би осторожно села, прислушиваясь к своему телу. Каждое движение отзывалось тупой болью в животе. Но по ощущениям, это был просто ушиб.

Сулем куда-то звонил по внутренней связи. «Алло, Лора, привет. Пришлите мне в кабинет с кем-нибудь из конвойных лед. Да, прямо сейчас».

– А теперь скажи мне, почему я до сих пор не знаю, что у тебя есть ребенок? – Амир отложил телефон и скрестив руки на груди хмуро посмотрел на нее.

Би вытянулась струной. Когда-то это должно было произойти, но она хотела подготовиться и подобрать удачный момент, чтобы рассказать ему об Илиасе. А сейчас  от страха не смогла ничего сообразить лучше, чем прикинуться дурочкой.

– Ты разве не знаешь?

– Как интересно я мог узнать? В деле у тебя отметки нет. Сама ты молчишь. На планерках спрашивают только о тебе…

– Спрашивают обо мне?! Кто спрашивает?

В дверь постучали. Вошел конвойный  и отдал Сулему сверток. В нем оказалась медицинская перчатка со льдом. Отпустив парня, Сулем присел перед Би и аккуратно приложил смешно раздутую резиновую ладонь к ее разбитой скуле. И без того бледное лицо Габриэллы стало совсем бескровным. Губы дрожали, глаза набухли слезами.Он погладил ее по плечу.

– Больно, да? Малышка, потерпи немного, а то гематома на пол лица разойдется.

Би внимательно посмотрела ему в глаза:

– Кому и что ты докладываешь обо мне? – спросила она срывающимся шепотом.

– Каждую пятницу у меня расширенная планерка с шефом Лиги наказаний. В конце доклада я всегда говорю, что объект ЗЕРО на месте, без изменений. Ты чего так всполошилась? Каждый раз одна и та же дежурная фраза.

– Это протокол для всех, у кого гриф «ЗЕРО»?

– Наверное. Я не уточнял таких деталей. Мне когда Курум сдавал дела, объяснил, что о тебе надо отчитываться отдельно. И всё.

Габриэлла положила свою ладонь ему на запястье.

– Сулем… –  тихо, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от страха, начала она. – Прошу… Не рассказывай ничего о моем ребенке. Пожалуйста…

Не выдержав, она заплакала. Сулем сел рядом с ней на диван. И продолжая держать осторожно лед, обнял за плечи.