Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Мы столкнулись в дверях, – весело объяснил дядя Чарли. Его шутки всегда были немного грубоватыми, и Летти он не очень нравился. – Мы решили заявиться к вам, вместо того чтобы сразу идти в церковь. Смешно, что тебе, Уилл, пришла в голову точно такая же мысль. Вот мы и столкнулись в дверях, правда? Очень смешно. Какое смешное совпадение.

Мать, запыхавшись, вошла в гостиную, закашлялась и прижала ко рту платок. Внимание Летти на мгновение переключилось с мистера Дэвида Бейрона на мать, которая села на стул, стоящий между диваном и камином. Она выглядела, как маленькая мышка, которая только и хочет, чтобы побыстрее забиться в норку подальше от посторонних глаз. От навернувшихся слез у Летти защипало глаза, в горле встал комок. Она постаралась взять себя в руки, шмыгнула носом и закусила губу. Она не могла расплакаться на виду у всех, особенно в присутствии этого самоуверенного незнакомца.

– Мама, с тобой все в порядке? – спросила она и сразу почувствовала, что невольно привлекла к матери взгляды всех присутствующих.

Мейбл улыбнулась и встала со стула.

– Эти проклятые лестницы, – сказала она прерывающимся голосом. – Они всю душу из вас вынут.

Она даже сумела засмеяться, но это не уменьшило смущение гостей, понимавших, что их внезапный приход доставил ей неудобство, которого можно было избежать.

– Мы уже собирались идти в церковь, – продолжила она поспешно. – Пойду посмотрю, как там Винни. Сейчас за ней должна приехать карета. Артур, – она посмотрела на мужа, который все еще курил трубку, – оставайся с невестой и подружками. И не забудь, что тебе нужно будет провожать невесту.

Она всем улыбнулась.

– Слишком много хлопот, когда это в первый раз.

Она вышла, и неловкое молчание сменилось ненатурально оживленным разговором. Все решили, что пора идти, и стали подталкивать друг друга к двери, как взвод новобранцев, неуверенных, получили они команду или нет. Летти хотела побежать за матерью с нелепой мыслью извиниться, но мать, видимо, не считала, что ей есть за что извиняться. Летти осталась там, где стояла, недалеко от Люси и напротив Дэвида Бейрона.

Летти заметила, что он смотрит на нее, и поняла: он догадывается, что с ее матерью, хотя никто этого не мог ему сказать. О таких вещах не говорят. А если и говорят, то только в семье и только шепотом. Это слово как будто само не позволяет произносить себя громко.

Казалось, он также знает, что она чувствует, но она не нуждалась в его жалости, и ее первой реакцией было немедленно обидеться. Ей было неприятно, что совершенно незнакомый человек заглянул ей в душу. И хотя раздражение было совершенно неразумной реакцией, она все больше начала выходить из себя, ее лицо запылало.

– Что он о себе думает? – прошипела она Люси, но та в ответ только захихикала.

Летти рискнула посмотреть на него, когда родственники, наконец, стали спускаться по лестнице. Она увидела, что он направляется к ней, и ее щеки запылали еще сильнее. О Боже, что он собирается ей сказать? И что она сможет ответить? Он наверняка говорит как джентльмен, а она… она, скорее всего, будет выглядеть круглой дурой…

Дальше Летти действовала инстинктивно. Схватив за руку своего пятнадцатилетнего кузена, она громко произнесла:

– Давай пойдем скажем маме, что мы уходим.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Гости, собиравшиеся в этот предрассветный час уходить, наконец ушли. Звук их шагов гулким эхом раздавался по пустынной Клаб Роу. Летти закрыла за ними дверь.

– Я чуть не убила тебя, Люси, честное слово, – прошипела она, задвигая засовы с такой яростью, словно хотела выместить на них всю злобу, предназначенную сестре. – Слава Богу, он рано ушел! Он такой высокомерный. Такие, как он, обычно пьют чай, оттопырив мизинец, потягивают шампанское и едят пирожные «дамские пальчики».

Она не могла представить, что после этого вечера ему еще раз захочется приехать к ним в гости. Она его больше никогда не увидит. Уж слишком он джентльмен.

– И к тому же был женат!

Через заваленный товаром магазин, где всегда пахло плесенью, сестры прошли на лестницу, тускло освещенную газовой лампой. Оскорбленный взгляд Люси следил за неясным силуэтом Летти.

– Но сейчас он холост. Он пережил ужасное горе. Его жена умерла, а он еще так молод.

Летти поставила ногу на ступеньку и остановилась.

– Что ты называешь – молод? Он на десять лет старше меня.

Люси тоже остановилась.

– Когда он потерял жену, ему было меньше. Это случилось четыре года назад. И десять лет ничего не значат. К тому же он так красив.

– Мне не кажется, что он красив, – возразила Летти. – И с чего ты решила, что мне нужен чей-то бывший муж? У его жены был ребенок?

– Ребенок родился мертвым! – Люси внезапно вышла из себя. – Неужели ты такая бесчувственная, Лет? Потерять одновременно и жену, и ребенка! А ты думаешь только о том, что он был женат и что он на десять лет старше тебя.

На это Летти не нашла что ответить. Она так старалась избегать Дэвида Бейрона, узнав, что он был женат. Тогда она не осознавала, какую трагедию ему пришлось пережить. Сейчас это поразило ее, как удар в грудь, и ей стало ужасно стыдно. Но Люси, переполненная праведным гневом, не заметила этого.

– Десять лет – это не так страшно. У него отличные манеры, и он говорит так же красиво, как Джек. Ты сама не знаешь, чего ты хочешь, и в этом твоя беда. Джек только упомянул, что у него есть красивый друг, и я подумала…

– Хорошо! – раздраженно оборвала ее Летти и стала взбираться по лестнице. – Мне следовало быть с ним более приветливой.

На середине лестницы она остановилась.

– Все равно, мне не кажется, что он так уж красив. У него слишком длинный нос и морщинки в уголках глаз.

– Это морщинки от смеха, – объяснила Люси.

– Да? Что-то я не видела, чтобы он смеялся. Все, что он делал, это смотрел на меня.

Наверху лестницы они остановились и заглянули в гостиную, где за столом мужчины играли в «двадцать одно».

В центре стола, где раньше стоял свадебный торт, теперь помещалась причудливой формы керосиновая лампа, освещавшая напряженные лица игроков. Больше не было шума и смеха, как при игре в «ньюмаркет», в которой могли принимать участие даже дети, поставив монеты в четверть пенни, выпрошенные у родителей, на четырех королей, и в восторге сорвать куш, если под ними окажется дама соответствующей масти. Сейчас напряженную тишину прерывали отрывистые фразы: «Покупаю одно!» «Вист!» «Плачу двадцать одно!» «Банкрот!» – и звяканье падающих на растущую гору денег монет.

Свадьба удалась на славу. Те, кто умел играть на фортепьяно, играли. Остальные, сбившись в кружок, подпевали. Дядя Уилл, слегка перебрав со спиртным, читал стихи, а кто знал их лучше, подсказывали ему, когда он запинался.

Запас неприличных шуток дяди Чарли мог ошарашить кого угодно, и родственники Альберта сидели смущенные, а Винни была вся красная от того, что приходилось выслушивать. Она делала вид, что выше этого. Тетя Эльза, папина сестра, слегка подвирая, сыграла одну или две классических пьески, более с чувством, нежели с умением. Приятель отца пел: «Мы были вместе сорок лет, они промчались, словно день». Его глаза с любовью смотрели на его круглолицую жену.

Один из молодых кузенов танцевал чечетку, вызвав сентиментальные вздохи у женщин, другой, помоложе, декламировал поэму и был награжден даже большим количеством вздохов. Их старшая кузина довольно приятным голосом напевала арию из «Веселой вдовы» и удостоилась таких аплодисментов, что принялась петь арии из других оперетт и пела до тех пор, пока всех не утомила.

Счастливая пара наконец отправилась в свой новый дом, снятый на Виктория Парк Роуд. Вскоре за ними ушли родственники Альберта с Джеком и мистером Дэвидом Бейроном. А когда остались только близкие родственники и друзья, вечер превратился в порядочную пьянку.

Все пели, стараясь перекричать друг друга, от плясок сотрясался потолок в магазине; мужчины топали ногами, женщины задирали юбки.

4
{"b":"93412","o":1}