Он неспеша закончил подписывать документы, отложил ручку и встал со своего кресла. Маша стояла у соседнего приставленного стола и раскладывала бумаги по мере их срочности, по алфавиту, по дате начала намеченных работ и по дате отправки курьером, отмечая про себя, что сколько Вику не учи, а свою голову не вложить и делать поручения та всё равно будет как бог на душу положил, а не как можно легче генеральному. Конечно, конкретно сейчас это были чисто Машины тараканы уже и работали они сообща на автомате. Кто ж виноват, что они такие скурпулёзные ей достались?

Только она закончила свою сортировку, как почувствовала его руки на талии. Он водил носом по шее, вызывая волнение в животе и теснее прижмал её к себе.

– И соскучился, и согрешил уже в своих фантазиях раз двести, Мария Олеговна. И не только на этом столе, – почти шёпотом ответил Азаров, – Брючки кожаные не треснут на твоей прекрасной попке, рыжесть моя?

Ой, а что там на десерт сегодня на обеде подадут? А можно его на блюдечке? Она ещё со вчера занимала. И ведь знает как её взбудоражить руками своими крепкими, подлец какой.

– Вы за мою попу так переживаете, босс. Это радует меня, – как можно невозмутимо ответила она. Слабо получилось, конечно. Какой там, когда тут такой экземпляр трётся об тебя всеми своими…палатками.

– Просить вас пощадить меня своими нарядами бесполезно, так хоть мужчин в коллективе пожалеете, может?

Он начал гладить её груди через блузку, соски ныли от удовольствия. Попу припекало от его горячего паха. И вот как, спрашивается, работать в таких адски тяжёлых условиях? Раньше морально, теперь ещё и физически трудных. Невозможно просто! Поцелуи от шеи переместились к её щеке, подбородку и нашли губы. Он повернул её голову и начал целовать так, как будто она – его единственная любовь. С напором и каким-то отчаянием. Маша не устояла перед таким натиском и буквально впитывала каждую ласку и прикосновения Азарова. Дверь незаперта, пронеслось у неё в голове и он знает об этом. Значит, ему наплевать, что их застукают. Это, несомненно, хорошая новость. Правильно. Пусть все знают, чей он. И всем руки при себе держать! А то Маша устроит тут апокалипсис.

– Никак ревнуешь, Севушка? – промурлыкала она, не успевая прийти в себя.

– Коллег жаль, помрут от приступа в разгар карьеры, – да он сама невозмутимость. А она тут почти помирает от желания. У неё всегда такое либидо было? Не припоминается что-то. И о чём сейчас речь вообще?

Она посмотрела со злостью на него. Он улыбался широко, аж дыхание перехватило. Такое впервые для неё случилось и он ещё красивее, оказывается, когда несерьёзен. Но мог бы и соврать ведь, что ему не всё равно и он жутко ревнует. Какие к чёрту коллеги и приступ? Издевательство просто. Это просто выбесило её не на шутку.

– Знаете что, Всеволод Антонович? Идите-ка вы… – он замер и приподнял брови, желая услышать куда же ему идти, – к коллегам своим, мужского пола, раз уж они вам так дороги. Много дел у меня. А вы работать не даёте.

Ну вот, как обычно, сама придумала – сама обиделась. И назад не отмотаешь. Шеф отпустил её нехотя, но продолжал стоять сзади, подпирая стол обеими руками. А улыбка не сходила с лица. Как же его забавляют её реакции.

– Идите, Мария Олеговна. Попрошу подбить все дела и обучение закончить до февраля. Маша резко развернулась к нему.

– А что такое? – она ожидала хотя бы его досады, но нет. Спокоен и невозмутим.

– Поедем в командировку с вами на неделю.

Ох, Маша, торопыга ты несносная. У него-то планы какие, оказывается.

– Да, мой босс, – она провела рукой от живота вниз и потрогала его почти твёрдый член через брюки и облизала ему ухо, – как же сильно вы по мне соскучились. Позвольте поинтересоваться, в поездку ваш младшенький меня запрашивает или вы сами хотите?

– Мы оба были бы в восторге, Машенька. Иди, работай, а то Викторию грехопадением своим напугаем, – он перехватил её руку, запрещая продолжать дальше. Ну вот, а так хорошо могли рабочий день начать, с пользой и удовольствием для обоих.

Маша взяла документы и пошла из кабинета, открыла дверь и, передумав, тут же прикрыла, тихо сказав:

– Ваш младшенький, всё-таки, пищит от восторга при виде моих нарядов, Всеволод Антонович, а вы его порывы душите на корню. Нехорошо и опасно для здоровья.

Закрывая дверь, она услышала его приглушённый смех. Ну вот, теперь можно и работать. Настроение и себе и ему подняла, день уже не зря прожит.

Зря Маша надеялась расслабиться в командировке. Азаров как заведенный работал. Встречался с партнёрами, заставлял её переделывать до полуночи документы, придирался к малейшим недочётам. Как же она ошибалась, думая, что он привёз её с собой в личных целях. Лучше бы уж она тогда на работе оставалась и то больше бы отдыхала, хотя Ире не до чаепития. Но с другой стороны, ей льстил тот факт, что он доверил важные дела именно ей. Всё здесь требовало скорости, чёткости и внимательности. Приятно было, что в ней он не только заметил, но и оценил компетентность и не стал брать ту же Вику, хоть работа здесь больше по её части.

На третий день, то ли видя её хмурый унылый вид, то ли сам устал, Азаров решил принять приглашение от одного из своих партнёров на фуршет в честь юбилея холдинга. Когда он сообщил об этом Маше, ожидаемой радости не случилось. Он увидел, как она ещё больше расстроилась и недоумевая, спросил в чём причина, ведь они, наконец-то, немного отдохнут за эти дни. Маша проворчала, что он мог бы предупредить о мероприятии, она бы взяла с собой хотя бы что-то из своих нарядов, а теперь за три часа нужно что-нибудь сообразить, иначе выглядеть ей "как задрипанка", чтобы это не значило. Он молча выслушал всё и предложил ей съездить прикупить платье, которое она хочет, на что она прям оскорбилась и высказала ему:

– Вы собираетесь меня одеть и обуть на свой фуршет, Всеволод Антонович? Так вот, радости такой я вам не предоставлю, как вереница ваших содержанок.

А чего она, собственно, кипит? Ну отказалась бы вежливо. Нет же, надо обязательно было "спалиться" перед ним и исполнять начать.

– Поразительная осведомлённость моей личной жизнью, Мария Олеговна, – спокойно ответил шеф. Её колкость отскочила от него, он даже бровью не повёл.

– Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы ваш образ жизни знать Всеволод Антонович, – начала вредничать она, сама не понимая почему её эта ситуация так злила, – Наряд я себе сама куплю, вы мне прилично платите. Но буду позже, ждите на фуршете уже. Я приеду сама.

Ох, Севушка, ты сам себе яму вырыл, тебе в неё и попадать. Раз он над её чёрными нарядами, точнее их частотой забавляется, Маша и в этот раз не будет оригинальной. В третьем бутике она нашла подходящее чёрное бархатное платье в пол с открытыми плечами, длинным боковым разрезом до бёдер, оголяющим одну ногу. Волосы собирать не стала, сделав слегка волнистые ниспадающие локоны и завершила образ своим любимым голливудским макияжем: чёрные стрелки на глазах и алая помада.