Стерва, а? Какая красивая. Хочу поцеловать. И хрен кто помешает.

– Ага, – бурчу, проезжаясь подбородком по хрупкой ключице. – Ты меня уже душишь…

Смотрю туда, где наши тела сливаются в одно целое.

– Ан-тон… – стонет и дрожит.

Потом сама же пугается. Моего имени, блядь, пугается.

Агрессия по венам несется.

Целую поглубже – так, чтобы обо всем забыла. Обо всех. Фиксирую шею ладонью и вколачиваюсь в ритме марша. Сам стараюсь ни о ком не думать.

Она свободная, я тоже обязательствами брезгую.

Мы тут никого не предаем.

И мне пиздец как нравится. И голос ее, и дыхание сбитое. И то, как губы трясутся от желания.

Хочу, чтобы минет мне сделала. Этими губами.

В идеале сейчас. Ну… может, через часик.

После подзарядки.

Пока размеренно впечатываюсь в податливое тело, прикидываю варианты, как бы добиться желаемого. Я всегда добиваюсь того, что хочу. По-другому не бывает.

Возможно, стоило бы прикинуться хорошим мальчиком и получить условную пятерку в дневник, но все идет к коту в трубу, когда я снова, как дебил, пропускаю свой же гол. Хрен знает, это что-то природное. Кончаю в нее стремительно, накрывая хрупкое тело.

Улыбаюсь.

– Огнев, – разъяренно визжит Файер, впиваясь ногтями в спину.

– Бля-ядь…

Хер тебе, а не минет, старлей! Точно не сегодня.

– Погоди, блин, – зажмуриваюсь от удовольствия.

Тесно, влажно, просто огонь! Член благодарно откланивается.

Перекатившись на кровать, не отпускаю Есю ни на секунду. Такая сразу сбежит. Умной бабе – главное, не давать думать. Тогда у нас все как по маслу будет.

По-хозяйски оглаживаю грудь. Просто оторваться не могу. От ощущений этих и мягкости ее. Слабой дорожкой прохожусь по животу и касаюсь промежности. Пальцы утопают во влаге. Внутри фейерверки взрываются. Противопожарной безопасности – ноль.

Еся вздрагивает, ей, оказывается, немного надо. Поглаживая клитор, целую острое плечо и не могу отвести от нее взгляда, когда ее накрывает оргазм: лицо вытягивается, рот приоткрывается, а глаза становятся стеклянными.

Вибрируя всем телом, она обнимает мое запястье руками и просит остановиться.

Кайф. К себе подтягиваю.

– Ш-ш-ш… Лежи, не дергайся, – морщусь, переплетая наши ноги. – Иначе еще раз получишь.

Еся замирает у меня на груди.

– В первый раз такое вижу, – шепчет, разглядывая татуировку внизу. – Можно потрогать?

Я счастливо улыбаюсь. Вот он, шанс. Один из тысячи, твою мать. Правильно начкар говорит: «Антоша в рубашке родился».

– Можешь даже на вкус попробовать… – предлагаю, подаваясь бедрами в узкую ладонь.

– Вот еще, – усмехается она. – Перебьешься, Огнев.

Блядь.

Сложно ей, что ли?

– Это ведь ужасно больно, Антон, – ведет пальчиком по полунапряженному стволу, очерчивая ключ. – Ты совсем придурок, да?

Я пожимаю плечами. Может быть.

– Надеюсь, это на спор было хотя бы? – поворачивается ко мне, внимательно разглядывая лицо.

Смущается, когда я убираю длинные, светлые пряди ей за спину. Хочу смотреть на нее целиком.

– На спор? Типа того, – отвечаю неопределенно.

Лет в двадцать было дело, встречался с одной неформалкой. Она в тату-салоне работала. Предложила набить татуировку, правда, засомневалась, что я вытерплю. Я молодой был. До хрена самоуверенный. Сказал сделать там, где больнее всего. Она предложила веки или член.

Я же не совсем отбитый. Выбрал второе.

– Я, наверное, поеду, – говорит Фюрер.

Снова свой калькулятор включила. Достала.

Отпускаю ее ровно на четверть секунды, чтобы погасить свет. Тут же подтягиваю под себя и накрываю нас обоих одеялом.

– Спи, – раздраженно произношу.

Она послушно затихает.

Улыбаюсь.

– Слезь с меня. Немедленно…

Продираю глаза и откидываюсь на подушку.

По ходу карета превратилась в тыкву.

– Я отвезу, – проговариваю сонно. – Куда ты понеслась? Ты чаю хотела…

Хрипло смеюсь, разглядывая аппетитную задницу и узкую поясницу.

– Я просто перепила. А ты и рад, – оборачивается Еся.

Сердится.

– Я не пользуюсь пьяными девочками. Никогда.

– Как благородно, – шипит Фюрер, натягивая свой шелковый фартук. – Ты вообще очень благородный, Огнев. И друг отличный…

Кровь приливает к ушам.

У нас в пожарной части товарищество – не последнее слово. И чисто технически я ни в чем не виноват. Они с Саней расстались. Однако чувствую себя так, будто в душу кошки нассали. Погано.

– До тебя никто не жаловался, – лениво произношу.

Есения вспыхивает. Злая, как черт.

– Мерзкое животное, – свысока кидает напоследок и, задрав острый подбородок, вылетает из спальни.

Спускаю руку к паху и обнимаю внушительный стояк.

Сука…

В понедельник с самого утра зарядил такой сильный дождь, что пришлось отправить свою природную экономность в бан и заказать такси через приложение. Поэтому осталось время на завтрак с подругой в кафе неподалеку.

Взяв с прилавка свой капучино в картонном стаканчике и горячий сэндвич с лососем, иду к столику у окна. Ленка не спеша потягивает чай и смачно откусывает бургер.

– Так и знала, что вы переспите, – говорит она так громко, что девчонка за стойкой тут же вытягивается струной.

– Лена! – хмурюсь.

– Прости, – она снова оттяпывает кусок бургера зубами.

– Чтобы никому!..

– Ты че! Могила, – жует с наслаждением.

Я закатываю глаза, понимая, что вряд ли она кому-то расскажет. Ленке всегда можно было доверять. Она взбалмошная, громкая и вообще немного странная, но при этом честная. Я считаю ее самой близкой подругой.

– А как там…

– Я ничего не помню, – тут же ее предупреждаю.

– Как? Совсем ничего?

– Ничегошеньки, – зажмуриваю глаза и краснею.

В голове тут же проносятся горячие порнокартинки: Антон нависает надо мной, гипнотизирует своими глазами, облизывает грудь, потом жадно трахает.

Дважды. Каждый раз кончает.

У меня такого никогда не было. Я думала, так только в любовных романах бывает.

– Еся, – негодует Ленка. – Ты что, больная? Как можно было ТАКОЕ не запомнить?

– Значит, ничего там особенного, – фыркаю. – Как меня вообще угораздило? Я в шоке.

– А я знаю почему!..

– Знаешь? – пугаюсь.

– Конечно. Это элементарно, подруга. У тебя же Луна в Водолее!.. Тебе пить категорически запрещено. Ты под этим делом… как бы это сказать…

– Что-о?..

– Скажем так, твоя социальная ответственность под воздействием алкоголя стремительно падает, – хихикает.

– В смысле? – нагибаюсь к Ленке. – Типа я шлюха, когда выпью?

Это, конечно, многое объясняет. Я в гороскопы эти не верю. Никакая астрология не наука, одно шарлатанство и выкачивание денег.

– Почему сразу шлюха? Какая ты грубая, Есения Адольфовна. Просто ты становишься распутной… Держишь нефритовые ворота незапертыми… Выгуливаешь кормилицу… Отправляешь шубку в химчистку…

Ленка серьезно округляет глаза.

– Понимаешь, о чем я?

– Господи, слава богу, дело не во мне, – выдыхаю с облегчением, приступая к остывшему сэндвичу.

Мне начинает нравиться астрология!

Первый урок в седьмом «А», как обычно, пролетает быстро. Ученики сонные, полуживые, поведение идеальное. Мой родной восьмой «Б» на этой неделе не дежурит, поэтому короткую перемену провожу, забившись с телефоном в самый темный уголок в учительской.

Пропущенные звонки от Саши решительно удаляю. А вот в мессенджере меня ждут целых три сообщения, отправленные утром с незнакомого номера. Заметив, что он заканчивается на сто двенадцать, качаю головой.

Очень оригинально, конечно!

«Привет».

«Как ты?»

«Все хорошо?»

Подумав, печатаю ответ:

«Вы ошиблись номером. Если что-то продаете, я все равно не куплю».