— Мне просто нужно знать, что ты четко понимаешь, что мне нужно. — Он подходит ко мне, его руки на виду, оружия нет. — Он не может умереть быстро.

У Холтона Лавелли красивая жена. Ходят слухи, что она завела себе любовника — Ника Карпелла, гангстерского игрока экстра-класса, — и Холтон ни черта не может с этим поделать.

На одного из Карпелла не нападешь, если только у тебя нет желания умереть.

Вам нужен призрак.

В обычной ситуации любой человек захотел бы сделать это сам, отрезать член урода и скормить его тому, кто трогал его жену. Но Холтон — деловой человек, и к тому же умный. Через Примо мы заключили сделку.

Одно кровавое истребление Ника Карпелла в обмен на чистую собственность одного из его ночных клубов.

Мне не нужны деньги. У меня есть деньги. Я могу сам вложить деньги в клуб, но мне нужен не просто клуб. Мне нужен клуб, который принадлежал моему брату до того, как Карпелла украли его у него.

Холтон купил клуб год назад и до сих пор платит взносы Карпелла, но частью нашей сделки будет то, что он будет продолжать платить взносы, а я буду управлять бизнесом за кулисами.

Мне нужно открыть магазин, а Холтону — отомстить.

Поскольку я заинтересован в уничтожении Карпелла, все складывается как нельзя лучше.

Я делаю шаг к Холтону и протягиваю руку.

— Они не смогут опознать тело, когда я закончу, так что я позабочусь о том, чтобы прикрепить к нему табличку с именем. — Он прищуривается, но затем на его лице появляется медленная улыбка. Он принимает мое рукопожатие.

— Тогда договорились.

* * *

Когда я вхожу в двери своего дома, уже за полночь, и я слишком взвинчен после встречи, чтобы думать о сне. Я направляюсь в кабинет и откупориваю графин с бурбоном.

В доме тихо. Жуткая тревога пробирает меня до костей. После приезда девушки я приказал своим людям использовать для ведения дел гостевой дом на территории особняка. Раньше особняк наполнялся шумом из бильярдной, планы разрабатывались и дела решались в этом самом кабинете.

Но я ни за что на свете не позволил бы девчонке бродить здесь, когда за ней наблюдает толпа твердолобых бандитов. Я бы не смог думать, постоянно следя за ублюдками, чтобы никто ее не тронул.

Я наполняю бокал и делаю долгий глоток, чтобы погасить пламя, лижущее мою кожу.

Тишина заставляет меня слишком хорошо осознавать ее присутствие.

С теплым гулом в венах я иду по коридорам, проходя мимо пустых стен, где раньше висели портреты и предметы искусства. Призраки в виде воспоминаний преследуют этот дом, их духи заперты в моем сознании. Когда управляющий перевел все на мое имя, я распорядился изъять большинство ценных предметов и поместить их в хранилища.

Если я потерплю неудачу и Карпелла сожгут мой семейный дом, эти вещи будут защищены.

Кроме того, вы можете чувствовать боль, только если позволите напоминанию о себе задержаться.

Четкий, ясный план и его выполнение не требуют отвлечения.

Я поворачиваю за угол к своему крылу и останавливаюсь, глядя в темный коридор, где находится ее комната. Теснота в груди тянет меня к ее двери, и, вопреки здравому смыслу, я следую этой адской тяге.

Я останавливаюсь по ту сторону и прислушиваюсь, не услышу ли я ее дыхания.

С этого момента она тоже станет призраком в этом доме.

Наблюдать за ее танцем сегодня было издевательством над самыми темными и развратными частями меня — и это было ошибкой.

Она безумно манящая. Ее тело создано для греха и просто умоляет, чтобы его сломали. Я хотел навязать ей свою боль, осквернить красоту ее рода, которая не должна существовать.

Но искушение — это обманчивая замануха, ведущая к гибели.

Если я уступлю желанию и в итоге задушу в ней жизнь, то развяжу кровавую войну, а этого не должно случиться. Не сейчас.

Нет, прежде чем поднять на нее руку, я сначала вытесню из ее вен мерзкую кровь Карпелла.

Глава 7

Прикосновение и Капитуляция

Виолетта

Я ненавижу эти стены.

Я смотрю на них уже несколько дней. Они все одинаковые. Пустые, скучные, холодные. Как будто Люциан выпотрошил свой дом и теперь не знает, что с ним делать. В этом особняке нет ничего личного, нет отпечатка или истории человека, который здесь живет.

Когда он здесь жил.

Он отсутствовал последнюю неделю. Что должно заставить меня вздохнуть свободнее. По крайней мере, мне не придется проводить время с человеком, за которого меня заставляют выйти замуж. Маленькие милости.

Мэнникс был моей тенью. Молчаливой, задумчивой тенью, которая много смотрит. Думаю, он злится, что ему досталась роль няньки. Я видела других людей Люциана из окон, когда они приходили и уходили из гостевого домика на заднем дворе. Иногда несколько человек пробираются в главный дом, но Мэнникс рыком приказывает им уйти.

Нора — единственная, кто со мной разговаривает. Она рассказывает о своем взрослом сыне и его семье. О внуках. У нее был муж, но он скончался от сердечного приступа много лет назад. Она выросла в Дублине, переехала сюда, чтобы работать у родителей Люциана в этом самом доме, так что она знает его почти всю жизнь. Но она не дает мне никаких сведений о человеке или его организации. Впрочем, я и не спрашиваю. Иногда скука маскируется под любопытство, и я поддаюсь искушению исследовать бильярдную, чтобы попасть в его часть дома, но потом я занимаюсь примеркой платья с Норой или даже помогаю ей убирать и организовывать.

Я не совсем понимаю, чем она на самом деле занимается. Она не горничная и не повар, но она заботится о нуждах Люциана, следит за тем, чтобы кладовая была заполнена, а персонал выполнял свою работу. Вроде как управляющая домом, но больше похожа на мать. Думаю, она заботится о нем на таком же уровне. Я часто вижу, как ее серо-зеленые глаза затуманиваются от грусти, когда она упоминает о нем. Тогда на меня наваливается груз вины, хотя рационально я понимаю, что виноваты организации и их алчные войны, а не я.

И даже не Люциан.

Мы можем либо выбрать нести ли нам грехи наших семей в будущее, либо выбрать новый курс.

Люциан утверждает, что у меня есть выбор, но он лишил меня его, решив взять возмездие в свои руки. Курс, которого я так хотела для себя, был разрушен его ненавистью.

Вот о чем я думаю, когда лежу без сна по ночам и жалею, что у меня не хватило смелости противостоять ему. Может, у меня будет такая возможность, если я увижу его снова до свадьбы.

Поэтому я восприняла его приказ не танцевать в его присутствии как угрозу, произнесенную в пылу во время сеанса пыток. Очевидно, его не волнует, чем я занимаюсь, настолько, чтобы проверять меня, и поэтому мой выбор — танцевать, когда, черт возьми, захочу.

Странно, но с той ночи, когда он заставил меня танцевать до тех пор, пока я почти не сломалась, я не смогла исполнить ни одного из своих номеров. Я побродила по дому в поисках достаточно просторного помещения и нашла танцевальный зал. Настоящий танцевальный зал, который, похоже, был закрыт. Все шторы были задернуты, а на обитой тканью мебели осела пыль.

После долгих уговоров Нора дала мне маленький устаревший радиоприемник, который она хранит на кухне. Я установила его в холле и свернула ковры.

В моей жизни всегда были решетки. По сути, я всегда находилась в клетке. Жизнь дочери, родившейся в криминальной семье, сопряжена с оковами и жесткими ограничениями.

Но, несмотря на все это, балет освободил меня от этих оков.

Может, это была наивность или отрицание, когда я верила, что буду жить своей собственной жизнью, вдали от смерти, преступлений и крови. Сейчас я жалею, что мне так и не дали взглянуть на этот мир, что отец не разрешил мне посещать танцевальную труппу.

Невозможно оплакивать потерю того, о чем ты даже не подозревали.

И все же я не могу не вернуться к своей последней ночи на сцене… как близко я была…

Пока Люциан не заманил меня в свою позолоченную ловушку.

— Черт, — ругаюсь я, когда мой пируэт проваливается. Я выдыхаю, убирая волосы со лба, и наклоняюсь, чтобы размять подколенное сухожилие.