Я сходила с ума…

Его губы, руки, даже само дыхание, лишали возможности нормально мыслить. Смещались всё ниже, не оставляя и шанса на иное. В груди уже не просто пекло, там пылало невыносимо жгучее пламя. Сильнее него было только растущее внизу живота ощущение ноющей пустоты.

Нежную плоть опалило чужое дыхание, пальцы мягко провели по ней, раскрывая, и моё тело предательски дёрнулось навстречу новой ласке. Попыталась уйти от прикосновения, но тихий рык остановил. А среди громких ударов сердца послышалось хриплое:

– К чему сопротивление, если ты хочешь этого не меньше моего?

Его пальцы аккуратно толкнулись в меня до упора.

– Такая мокрая уже…

Через миг к ним добавился язык. Ещё через мгновение я стонала и извивалась под ним, подобно самой распутной деве из всех.

Да будь он проклят!

И я вместе с ним.

Потому что вместо того, чтобы воспользоваться моментом и оттолкнуть мужчину от себя, я ухватилась за простынь под собой, ища в ней поддержку и опору для окончательно покидающего меня рассудка, едва сдерживая желание начать умолять его о большем. Спасало от этого опрометчивого действия лишь врождённое упрямство. Да и оно постепенно сходило на нет, уступая место просыпающейся жажде.

Откровенные ласки больше не казались чем-то неправильным и постыдным. Наоборот, я желала их как ни что другое. И уже сама практически насаживалась на его пальцы. Кусала губы от нетерпения. Крепче сжимала в кулаке тонкую ткань простыни, то и дело срываясь на неподконтрольные стоны. Окончательно сдавшись мужскому напору.

Лишь однажды это безудержное море наслаждения разбавила мимолётная боль, когда он толкнулся в меня уже совсем иначе, и тут же пропала, сметённая чем-то новым и удивительным, отчего пальцы на ногах поджимались.

Руки скользнули по могучим плечам, оставив на них новые царапины, но едва ли я это заметила, поглощённая тем, как глубоко и немного грубо врывалось в меня мужская плоть, опять задевая какую-то невидимую точку во мне, отчего меня выгибало навстречу каждому новому движению.

– Mon Dieu! – слетело с губ в особенно острый момент.

В этот момент Уайетт являлся не только богом для меня, а самой жизнью, что вдыхал в меня вместе с каждым толчком. Уайетт снова и снова доводил меня до грани, толкая за неё и возвращая обратно, чтобы снова столкнуть. Я затерялась в ней. В нём. Во всех даримых мне им ощущениях. Они разливались во мне подобно изумрудному сиянию в его потрясающих глазах. Взрывались фейерверками в крови с каждым нашим поцелуем. Наполняли тело невероятной эйфорией. Пока не поглотили целиком и полностью. Даже когда всё завершилось, а мой скандинавский бог поднял меня на руки и понёс в соседнее помещение. И когда он вместе со мной опустился в ванну, которая тут же принялась наполняться водой через сенсорные отверстия в ней. Эйфория и тогда не спешила покидать моё тело. Я лежала на нём, чувствуя невероятную лёгкость в теле, думая о том, что, кажется, я только что проиграла не только ему, но и самой себе. Или не кажется. Ведь следом он сказал то, отчего сердце и впрямь сбилось со своего ритма, чтобы забиться куда быстрее.

– Моя. Ты только моя, малышка Адель. Никому тебя не отдам.

Мне конец. Эта девушка меня прикончила. Убила. Разрушила. В тот миг, когда с громким протяжным стоном запрокинула голову, закатила глаза, немыслимо выгнулась и сжала собой мой член на пике своего наслаждения, а я осознал, что не видел и не испытывал ничего более охренительного в своей жизни. Будто бы и не существовало ни одной другой до неё. Аж перед глазами померкло, пока кончал вместе с ней. Позвоночник ошпарило волной нахлынувшего оргазма, а я откровенно сдох. И воскрес. Опять вместе с ней. Вместе с её новым судорожным вдохом. Она словно прокляла меня им. И пусть на задворках моего одурманеного разума я ещё вроде как помнил, что человек оборотню не пара… плевать, зверь не согласен.

Моя.

Только моя!

Никому не отдам.

И не отпущу!

О том и заявил ей, не видя смысла отрицать очевидное и тянуть с оглашением вынесенного приговора для нас двоих. В конце концов, все знают, волк выбирает себе избранницу раз и навсегда, его не волнуют условности и запреты, отказаться уже невозможно, хоть реально умри, всё равно иначе не станет.

Все, да не все…

На мои слова малышка Адель растеряла всю свою расслабленность и отняла голову от моего плеча, на котором до этого прятала своё лицо. В голубых глазах вновь воцарились испуг и недоверие. Смотрела на меня теперь так, словно я только что в красках признался ей, что я серийный маньяк, а она моя последняя жертва.

– Что, считаешь, я спятил? – усмехнулся невольно. – Или скажешь, что тебе не понравилось? – прищурился, пристально глядя на неё.

Девичьи щёчки тут же окрасил румянец смущения, хотя настороженность из глаз так никуда и не делась. Что только подтолкнуло меня продолжать. Уровень наполненности ванной к этому моменту достиг почти половины, частично скрывая наши переплетённые вместе тела, и я, не скрывая своего предвкушения, прочертил пальцами путь по её бархатной влажной коже от затылка до поясницы и ниже, скользнув под воду, накрывая округлые ягодицы, чтобы продолжить ласкать уже там. Это простое действие отозвалось болезненным импульсом в паху. Пусть мой организм и получил недавно разрядку, а взбесившиеся на фоне попытки побега девушки инстинкты больше не затмевали полностью разум, этого всё равно оказалось мало, чтобы я насытился.

– Скажешь, ты недостаточно быстро кончила в моих руках? Недостаточно искреннее стонала подо мной, пока я был в тебе? Стоит это исправить? – добавил, склонившись ближе к истерзанным мною губам.

Последнее напомнило о том, какая же она хрупкая и нежная, насколько осторожным стоит быть с ней, иначе могу случайно сломать или непоправимо навредить ей. Несмотря на то, как старательно я зализал каждую царапину, оставленную мной в жажде утоления лютой похоти, на нижней губе всё равно осталась трещина. Ведомый этим открытием, я и потянулся ещё ближе к ней, чтобы всё исправить. И тут же недовольно рыкнул, когда она резко шарахнулась прочь.

– Не надо, – выдохнула в испуге.

Мысленно чертыхнулся. А на деле всего лишь поймал свою добычу, обхватив за затылок и вернул дистанцию между нами в прежнее положение.

– Болит? – только и спросил.

Девичье смущение стало сильнее, отражалось теперь не только на щёчках, но и перешло на шею. Но всё же она тихонько выдохнула:

– Да.

Вновь рвущееся наружу рычание я сдержал в последний миг. Но её затылок не отпустил. Наоборот. Усилил хватку. В том числе и второй руки, что покоилась на её упругих ягодицах, которые я с удовольствием сжал.

– Где? – выдохнул хрипло, одним рывком притянув девушку ещё ближе к себе, чтоб никакого расстояния между нами совсем не осталось. – Покажи.

Встречной реакции дожидаться не стал. Знал, что не скажет. По крайней мере, не сразу. Ответ мне придётся вытащить из неё самому. И это лишь обостряло желание заполучить её.

– Здесь? – добавил, лизнув ранку на нижней губе.

Адель вздрогнула, а из приоткрытого ротика вырвался судорожный вздох. Тогда я и позволил себе повторить содеянное. На этот раз гораздо медленнее, неторопливо, позволяя ей в полной мере осознать, что именно происходит. Трещинка, сдобренная моей слюной, затянулась, и вряд ли моя добыча не могла этого заметить.

– Всё ещё болит? – поинтересовался.

В глазах цвета антарктических ледников сперва появилось смятение, затем пришло осознание, которое тут же сменило неверие. Адель тронула пальцами свои губы, глядя на меня с замешательством.

– Ты… Что ты сделал? – вмиг позабыла обо всём своём смущении и упрямстве, продолжая недоверчиво водить пальцами по отсутствующей ранке на губе.

– А на что это похоже, по-твоему? – улыбнулся.

Уж больно забавной в своей наивности она выглядела в этот момент. Так бы и зацеловал всю… и непременно так и сделаю. Чуть позже. Сперва стоило закончить с расстановкой приоритетов, чтоб я не получил какой-нибудь новый сюрприз в виде вилки в плечо.