— Доброе утро, Зорбас. Я только прибыл домой из санатория и чрезвычайно занят. Чем я могу вам помочь?

Он не предложил присесть и не протянул руку в качестве приветствия. Алек не подал виду.

Было время, когда от одного имени Эстета на глаза Алека падала кровавая пелена. Нет, он ничего не крушил и даже не кричал, но душу будто выворачивало насквозь. Зная это, Варрон не поставила его главным следователем по делу о Грануле — холодная голова в этом деле всегда лучше горячей. С тех пор утекло много воды, Алек стал спокойнее и куда флегматичнее к собственным эмоциям.

— Я не задержу вас надолго, — произнес он спокойно. — Давно пытался связаться с вами.

— Я был на курорте в горах, лечил кашель. Из-за моря и жары здесь слишком влажно, доктора посоветовали сухой и более прохладный воздух.

— Почему же вернулись так срочно? Погода у нас не улучшилась, как видите.

— Ох, а вы не знаете? — Эстет хмыкнул, поправил уложенные назад белоснежные волосы. — Большая часть моих сбережений лежит в Центральном банке. Я взволнован произошедшим вчера, и думаю, вы здесь за этим же. Узнать, известно ли мне что-то.

— Вы совершенно правы. А вам известно?

— Пока нет. Я приехал всего шесть часов назад, удивительное везение, что вы застали меня дома, — он изошелся кашлем, но быстро взял себя в руки.

— Я крайне удачлив. Вам знаком некий сын Дома Медведя, известный как Сизый?

Алек внимательно всматривался в лицо собеседница, выкрутив на максимум все звериные инстинкты. Ласкарис глянул на протянутый портрет и даже не дрогнул:

— Нет, я никогда не видел этого человека.

— Странно, ведь говорят, что это приближенное к вашей семье лицо.

Ласкарис ухмыльнулся:

— Многие вокруг говорят, что приближены к нашей семье, надеясь, что это откроет им какие-то двери. Не уверен, что это срабатывает. На самом деле, у нас очень тесный круг друзей.

Он держался хорошо: говорил уверенно, с легкой ленцой в голосе. Эстет располагал к себе с первого взгляда, смотрел прямо и твердо.

— Послушайте, Александр, — Ласкарис приподнял чуть подрагивающую руку, останавливая следующие вопросы Алека. — Давайте начистоту. Вы копаете не туда. Наша семья давно завязала с любыми делишками, которые вы могли бы счесть грязными. Проверьте нашу бухгалтерию, поговорите с людьми — нам нечего скрывать. Я больной пожилой человек, к тому же, меня не было в городе два месяца. И сейчас я в последнюю очередь думаю о том, чтобы ругаться с полицией. Мы занимаемся аграрным бизнесом, лето очень жаркое, и посевы высыхают. Наш банк на грани банкротства. У меня куча проблем, которые нужно решать и без этих глупостей. Понимаете?

— Я ни в чем вас не обвиняю, господин Ласкарис, — Алек с трудом проглотил фразу «пока не обвиняю». — Просто пытаюсь узнать, слышал ли такой человек как вы, какие-то полезные для следствия сплетни?

— Если услышу что-то, то обязательно поделюсь с вами. А теперь позвольте откланяться, дела не ждут.

Алек попытался спросить что-то еще, но спина Эстета скрылась за дверью поразительно быстро, особенно для человека с тростью. Понимая, что ловить больше нечего, Алек направился к выходу.

«Как минимум, теперь я знаю, что Эстет в городе, — недовольно констатировал он. — И что либо он действительно не причастен к ограблению банка, либо проворачивает какую-то денежную махинацию. Хотя для него это слишком топорно…»

На ступеньках, ведущих к стоянке, он поймал взглядом молодого парня, заводящего красный кабриолет. Алек был не знаком с ним лично, но узнал сразу. Высокий стройный шатен чуть за двадцать, модная стрижка, расхлябанного вида рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, легкая щетина. Ярко-голубой шейный платок, поблескивающий на солнце атласным светом. Алек тут же вспомнил, что и сам уже несколько дней не брился, но щетина превращала его в неприятного подозрительного типа, окончательно отдаляя от образа щеголеватого красавца.

Алек перегородил автомобилю дорогу и оперся на капот с вежливой улыбкой.

— Добрый день, Александр, — без удивления сказал Ласкарил-младший. Они не встречались лицом к лицу уже несколько лет, хотя Алек постоянно так или иначе следил за ним и его делишками.

Алек, замешкавшись на секунду, пожал протянутую руку. Ладонь шатена была мягкая, но сильная.

— Срочно нужно ехать по делам бизнеса, на поле был пожар, я крайне спешу. Я чем-то могу помочь?

— Один вопрос. Тебе знаком этот человек?

Алек протянул Ласкарису портрет, тот на секунду задержал взгляд и покачал головой.

— Увы, нет. Это преступник?

— Да, — Алек весь превратился в слух, но чуйка так и не дала знака. Никакого подвоха в этом разговоре не было. — Благодарю за помощь.

Ласкарис младший кивнул и вырулил на дорогу. Перед тем как уехать, Алек скинул пиджак и жилетку и расслабил узел галстука. Уже отъезжая, он заметил дрожащие шторы в окне второго этажа, но не подал виду.

«Жаль, что после перестрелки в доках у меня нет никаких улик, которые можно было бы ткнуть старому интригану под нос и послушать чуйку», — ветер обдувал волосы, не принося прохлады, и Алек продолжал задумчиво следить за дорогой.

Младшему Ласкарису хотелось верить, честные глаза и открытая манера держаться очень располагали. Так было всегда, мерзавец был крайне харизматичен с самого детства. Вот только Алек никому не верил, особенно семье Эстета. От него стоило ждать многоходовой партии, сложных схем и махинаций, но звериное чутье Алека ни разу не забило в набат.

«Ладно, посмотрим, что там нарыл Руфин», — решил Алек и прибавил газу.

Ехал долго. Центр города перекрыли забастовщики: завод по переработке мрамора объявил о сокращениях и уменьшении смен, и улицу наводнили злые до одури рабочие. Пришлось бросить машину в одном из дворов и дойти пешком, лавируя между скандирующими мужчинами и женщинами. То тут, то там мелькала полицейская форма, но пока всё проходило довольно мирно, хоть и очень шумно.

Алек прокрался в здание Городской Полиции с черного входа, чтобы не нервировать толпу, и, миновав несколько переходов, оказался в крыле Бюро.

Туллия курила в открытое окно прямо у входа в кабинет.

— Отлично, что ты здесь, — вместо приветствия Алек слегка хлопнул её по плечу. — Объявляю общий сбор по делу Центрального банка. Соберём все, что удалось нарыть, я тоже кое-чем поделюсь.

— Обязательно. Сейчас разберемся с нашей гостьей и сразу начнем.

— С какой гостьей?

Глава шестая

— Ой, какая ты растрепанная. Там что, ураган? — Лейла захихикала над своей шуткой. Она сидела в гостиной с пяльцами в руках. Огненно-красная шелковая нить летала вверх-вниз, оставляя на ткани тонкие штрихи.

— Да, — Дина рухнула в кресло, скинула туфли-лодочки, стала медленно вытаскивать шпильки из волос. Потом откинулась на спинку и замерла. Служанка с подносом, на котором стояла одна чашка, застыла в нерешительности в дверном проеме.

— Принесите госпоже Дине тоже чашечку.

— Никчему, — пробурчала она. — Отец дома?

— Да, у себя в кабинете.

— Бросай все и пойдем.

— Я не могу. На кухне износилось кухонное полотенце, которым мы согреваем тепло блюд. Я решилась помочь, пока нет заказов, а то потом…

— Пойдем! — чуть резче, чем следовало, бросила Дина. Лейла поджала губы и встала, без единого слова последовав за босоногой сестрой по лестнице и по переходу в мастерские. Одинокая мастерица красила нитки в дальнем углу. На их шаг она подняла голову и крикнула:

— Госпожа Дина, индиго почти кончился, осталось на один раз!

— Спасибо, — процедила Дина со странной смесью благодарности и сарказма в голосе и добавила себе под нос. — Индиго, скотина. Самый дорогой краситель, как назло…

Отец, зарывшись в бумаги, поднял на них красные от усталости и недосыпа глаза, улыбнулся:

— Ну как, Диночка? Все удалось?

Дина закусила губу и рассказала, как есть. На моменте с выстрелами Лейла охнула и закрыла рот рукой, отец сцепил руки перед лицом, уткнувшись в них, как в щит.