Она едва не выронила трубку.

– Пожениться? – пискнула Трейси. – То есть, я имею в виду, примите поздравления. Рада за вас. В самом деле, очень рада.

Однако Том моментально осознал скрытый подтекст ее слов.

– Наверное, ты несколько ошарашена новостью, но, думаю, я поступаю правильно. Джулия знает, что ей нужно, и дело в том, – закончил он с нервным смешком, – что ей нужен я.

«Она знает, что ей нужно, – подумала Трейси. – А я не знаю». Она умудрилась выговорить все традиционные поздравления, когда ее поразила внезапная мысль.

– И долго вы встречаетесь?

После паузы Том ответил:

– С тех пор, как мы с тобой расстались.

– Я вижу, ты времени зря не теряешь, а? – Трейси усилием воли сдержала готовые пролиться слезы. – Так я полагаю, она не знает о наших маленьких – как ты их там называл – «трах-праздничках»?

– М-м… нет. И это совсем другое дело, Трейси. Больше мы с тобой не можем так поступать. Я собирался тебе сказать, только между нами все было так круто, что я не мог собраться с силами и порвать с тобой…

– А теперь все кончено.

– Да, теперь – кончено.

– Что ж, спасибо, что дал мне знать. – Трейси резко повернулась и локтем опрокинула на стол открытую бутылку с водой. – Черт возьми! У меня тут пролилась вода. И мне надо идти. Пока.

Трейси бросила трубку и поспешила на кухню за бумажным полотенцем, чтобы вытереть стол. Хорошо еще, на столе не было документов, немного воды пролилось только на клавиатуру компьютера.

«Ты ведь не хотела выходить за него замуж, – напомнила она себе. – Ты должна радоваться, что он нашел кого-то еще, женщину, которая его полюбит».

«Я рада за Тома, – яростно думала Трейси, вытирая стол, пока бумажное полотенце не расползлось в ее руках. – Я просто разволновалась».

Гангстерс вновь рвал и метал. Он созвал собрание отдела гражданских процессов вчера вечером. Восседая во главе стола с кипой компьютерных распечаток под руками, Гангстерс систематически оплевывал весь отдел. Никто не избе жал его карающего внимания. Грегори Кой, младший партнер, оказывается, не отрабатывал достаточно часов. Кристина могла бы с легкостью выиграть ходатайство поиску о ДТП, если бы не «сваляла такого дурака». Митчу Янгеру следовало бы посвящать меньше времени «благотворительности» и поактивнее шевелить задницей. И не важно, что часов у Митча насчитывалось едва ли не больше всех в фирме, – он был сущая рабочая машина в образе человека и тратил уйму времени, представляя интересы жильцов с низкими доходами в полемике с собственниками недвижимости.

– Посчитайте доходы, Янгер! – рычал Гангстерс. – У фирмы нет времени для вашего идиотского доброхотства.

Кейт видела, что Митч, чрезвычайно редко поддающийся на подначки в любых ситуациях, побагровел. Он обвел языком губы, будто собираясь что-то сказать, но передумал.

– И наконец, Кейт. – Гангстерс перевел на нее взгляд поросячьих глазок. – Куда девалась перспективная молодая сотрудница, пришедшая к нам несколько лет назад? Похоже, в последнее время ее занимают вещи поинтереснее работы. Например, расписание тренировок в спортзале.

– Неправда, – горячо возразила Кейт.

Гангстерс и еще несколько юристов пораженно воззрились на нее. До сих пор никто не осмеливался прерывать Гангстерса, когда тот садился на своего любимого конька. – Раз неправда, то чем вы объясните, что ваши рабочие часы в последнем квартале снизились на семь процентов? И это сейчас, в трудный для фирмы период, когда нам дорог каждый доллар?

Кейт смотрела в свой блокнот. Она не собиралась давать Гангстерсу новых боеприпасов для стрельбы в нее; спорить же с ним было бесполезно. Не важно, кто победит – все равно именно ей предстоит выйти отсюда по уши в дерьме.

– Так что скажете? – издевательски спросил Гангстерс. Остальные юристы избегали смотреть на Кейт.

– Думаю, цифры говорят сами за себя.

– Вот именно, говорят.

Не в первый раз Кейт подумала, как же сильно она ненавидит Гангстерса. Терпеть не может. Не выносит. А ведь однажды – возможно, через два-три года – она станет его партнером. От одной мысли Кейт передернуло. «Может, он раньше уйдет из фирмы», – с надеждой подумала она. Или его прикончит разозленный клиент. Или пристрелит уличный маньяк. Или задавит пьяный водитель. Способ убийства не имел значения.

Правда, мечты о скорой и мучительной смерти Гангстерса не решали проблемы. Конечно, подобный исход доставил бы Кейт кратковременное греховное удовольствие, но в итоге все равно пришлось бы спросить себя: хочет ли она на самом деле работать здесь до конца жизни?

Кейт все время просматривала объявления о работе, иногда заходила на monstcr. com, но до сих пор не нашла ни одной должности, которая бы хоть сколько-нибудь ее устраивала. А ведь ей уже двадцать девять, Боже! Тридцатник на носу! Хорошо бы хоть до круглой даты найти свое место в жизни. Предыдущие десять лет она посвятила карьере, от которой ей было тошно, так сколько можно грести против течения, стараясь не сойти с ума? Некогда Кейт радовало, что она работает двести часов в месяц. Теперь радость миновала. Не получалось больше и гордиться собой, когда она сообщала кому-нибудь – разумеется, очень скромно, – что работает юристом в крупной фирме. Исчезло и чувство удовлетворения после написания ходатайства, в котором невозможно отказать, или удачного выступления в суде.

Позже, вечером, Кейт придумывала, что ей следовало тогда ответить Гангстерсу. Например, можно было сказать, что тренировки помогли бы и ему порастрясти отвратительные жировые запасы, хотя, к сожалению, лысеющую башку уже не исправить. Так почему она не дала отпор? Сказала бы ему: «Сунь себе в задницу свои гребаные рабочие часы!» А потом встала бы и ушла, хлопнув дверью. Или тут же положила бы на стол заявление об уходе. Это дало бы ей хоть какое-то удовлетворение, разве не так?

Кейт обсудила происходящее с Недом. Да, они теперь здорово сблизились. При встрече она не была уверена на счет флюидов, зато теперь они проявились в полной мере. В некотором смысле Нед стал ее первым мужчиной – первым взрослым человеком, с которым она встречалась. С Недом оказалось очень просто. Он никогда не злился, что Кейт работает допоздна, не жаловался, что она думает о своем во время их встреч. Нед не атаковал ее вопросами типа предпочитает она кормить будущих детей бройлерными цыплятами или фермерскими и нужно ли покупать после свадьбы двуспальную кровать. И в отличие от большинства ее прежних парней Нед ни разу не поинтересовался, сколько она зарабатывает.

Нед относился к жизни иначе, чем почти что все знакомые Кейт. Ему нравилась его работа, и при этом он не при давал большого значения деньгам. «Время важнее денег, – часто говаривал Нед. – Что толку зарабатывать шесть штук в месяц, если нет возможности заниматься чем хочешь?» Иногда Кейт дразнила его, называя Йодой. Впрочем, ей нравился образ мыслей Неда. Кейт уважала его за то, что он не зависел от «всемогущего доллара», как большинство ее знакомых мужчин.

А еще был секс. Кейт сама не знала, чего ожидала от него. Может быть, она думала, что Неду все наскучило в его годы. Вообще-то она не особенно размышляла на эту тему, прежде чем оказалась с ним в постели, после чего открыла новый уровень занятий любовью.

Трудно объяснить, в чем именно заключалось блаженство. Казалось бы, и раньше Кейт не ощущала недостатка в хорошем сексе – как, собственно, и в плохом. Она знала, что такое трахаться, и что такое заниматься любовью (хотя последнее случалось реже), и что такое секс ради секса, когда вся суть заключается в чесании определенных местечек на теле. Случалось ей воплощать различные сексуальные фантазии – от нежных и чувственных до совершенно извращенных, – и все для того, чтобы достичь оргазма. Неду же требовалось лишь прикоснуться к ней, ласково погладить по волосам или тихо положить ладонь ей на грудь – и ее сердцебиение учащалось, а все мысли о работе, деньгах, тренировках и о том, что же она собирается делать со своей жизнью, мгновенно вылетали из головы.