Ричард подошёл к отцу, заглянул в колыбельку. Маленький мальчик, лежащий в ней, совсем не плакал. Только удивлённо и любознательно смотрел не потолок зала.
– Этому миру давно нужны перемены. И ты станешь символом этих перемен, – сказал король Нолан сыну. – Тебя будут звать Август. Как первого из нас. Того, кто положил начало возвышению нашей семьи. Будь таким же сильным, как он.
Непроизвольно на губах у Ричарда вновь заиграла улыбка. Одним взглядом он спросил отца и, получив его кивок, протянул руки и достал брата из колыбельки. Прижал к груди.
«Я никогда, никогда тебя не брошу. Пока ты будешь вести наш мир к светлому будущему, я буду защищать тебя от всех угроз. Я знаю, что ты сможешь спасти нас всех, Август», – прошептал он. А, может быть, это был только голос в его голове?
***
Удар деревянным мечом заставил семилетнего Ричарда упасть на одно колено. Мальчик закусил губу, стараясь не выдать своей боли. В носу закололо, но он не заплакал. Справился.
Встал. Поднял повыше своё оружие. Простой деревянный меч был слишком тяжёлым, даже чтобы только держать его. Что уж говорить о том, чтобы сражаться. Но отец, стоявший напротив, не давал мальчику никаких поблажек. Раз за разом Ричард падал. Раз за разом с трудом сдерживал слёзы.
Когда тренировка закончилась, мальчик переоделся и пошёл в свою комнату, не теряя равнодушия на лице. Но, только за ним захлопнулась дверь, принц осел на пол и заплакал. Тяжело. Обречённо. Но абсолютно молча. Издаст хоть один звук – придут люди. Лучше уж сдерживать себя, но не быть под постоянными взглядами. Хотя бы в своей комнате хотелось иметь возможность побыть наедине с собой.
Был уже вечер. Ричард просидел в одной позе практически час. Окончательно стемнело. Тогда мальчик встал, слегка покачнувшись.
«Не сломаюсь. Выдержу», – решил он, сжимая руки в кулаки так, что ногти больно впились в ладони.
Открыл дверь и тихо, как мышь, спустился на первый этаж замка. По дороге видел часовых, но все пропускали его без вопросов. Перечить наследнику было себе дороже. Только на улицу его выпускать не хотели. Но мальчик посмотрел на одного из рыцарей, стоявших на входе, своими чёрными глазами, такими же, как у отца, и тихо, с едва уловимой угрозой, проговорил:
– Откройте дверь. Я не выйду за территорию замка.
Знакомая интонация, такая же, как у короля, заставила рыцаря подчиниться. Он послушно открыл мальчику дверь, и Ричард быстрым уверенным шагом вышел во двор.
Меч лежал всё там же, где мальчик его оставил. В небольшой пристройке, в которой хранилось всё оружие. Взяв его, маленький принц прошёл на тренировочную площадку.
Взмах. Удар. Взмах. Удар! Изо всех сил он оттачивал технику на манекене, стоявшем на площадке для тренировок. Оттачивал те движения, которые так легко получались у отца во время урока. Те, которые Ричарду давались с невероятным трудом. Но всё же давались.
И так продолжалось каждый день. Утром уроки с нанятыми отцом преподавателями. Вечером тренировки по владению мечом, боль, сдерживаемые слёзы. Ночью – самостоятельные занятия и попытки овладеть всем тем, что показывал отец. Пока в какой-то момент у Ричарда не начало получаться. Меч больше не дрожал в руке. Движения стали увереннее, сильнее. И, наконец, когда мальчику исполнилось девять, он начал побеждать отца в бою.
Когда это произошло, отношение короля Нолана к мальчику неуловимо изменилось. Он не стал мягче, не начал относиться к нему, как к равному, даже скорее наоборот. Начал давать принцу всё более сложные задания, с которыми не смог бы справиться практически никто. Но Ричард справлялся. Справлялся, потому что поклялся себе, что выдержит. Поклялся, что станет для отца тем идеальным сыном, которого тот хотел видеть. Принц не может позволить себе слабости. Принц не может позволить себе с чем-то не справляться. Это он усвоил ещё с раннего детства.
Один раз отец позвал его во двор, сказав, что мальчик должен выполнить очередное задание. Это могло быть всё, что угодно. Тренировка, экзамен по военной стратегии, просто урок от отца. Но то, что мальчик увидел, когда вышел во двор, повергло его в настоящий шок и ужас. Оказывается, он всё ещё мог испытывать эти чувства.
Во дворе стояли люди. Трое мужчин, закованных в кандалы. Грязных, неприятных, страшных. Мальчик случайно встретился с одним из них взглядом. По телу пробежали мурашки, и Ричард отвернулся, не желая больше смотреть в эти жестокие глаза. Как у хищника перед атакой. Перевёл взгляд на отца, стоявшего рядом с мужчинами в сопровождении пяти рыцарей из личной королевской гвардии. Те, как один, сели на одно колено, приветствуя принца. И встали только после его равнодушного кивка.
– Ты видишь этих людей, принц Ричард? – спросил отец, вырывая мальчика из мыслей. – Они совершили преступление. Недавно эти люди проникли в дом одного из аристократов, охотясь за золотом. К сожалению, хозяин дома и его жена, вернулись домой слишком рано. Но это не остановило наших гостей. – Мужчина сделал акцент на последнем слове. Зубы его сжались от ненависти. Взгляд буравил мальчика, точно хотел прожечь в нём дыру. – Они убили вошедших и сами поспешили убраться из дома. Но на улице были схвачены рыцарями, случайно оказавшимися рядом. Скажи мне, принц Ричард, какое наказание должно ожидать этих преступников?
Сердце мальчика глухо забилось. Он помнил, что по закону грозило убийцам. Но, несмотря ни на что, не хотел этого. Встреча с пустотой… Что могло быть хуже этого? Чем больше людей умирало, тем хуже жила вся империя. И уж точно никакой пользы не было бы, если бы к Идрее сегодня отправилось пять людей, вместо двух. Но Ричард не мог противиться отцу. Не мог идти против всего королевства. Поэтому он сказал так ни разу не дрогнувшим голосом.
– Никакой пощады. За убийство человека ждёт смерть.
– Тогда сумеешь ли ты сам исполнить этот приговор, принц Ричард? – прозвучал над ухом тихий голос отца.
Глаза мальчика расширились от ужаса. Он смотрел вперёд. Но, вдруг, монолитная картина перед его глазами сменилась. Метрах в пятидесяти от них, скрытый от остальных за углом, стоял Август. Пятилетний мальчик во все глаза смотрел на разворачивающуюся перед ним картину, казалось, больше всего боясь как-то выдать своё присутствие.
Тук. Тук. Тук. Сердце колотилось так громко и часто, точно хотело вырваться из грудной клетки. Наследный принц отвернулся и посмотрел на осуждённых.
– Разумеется. Для меня это честь, Ваше Величество, – сказал он тихо.
Подошёл на шаг вперёд. Отец последовал за ним. Его жуткий голос зазвучал точно внутри головы мальчика.
«Убей. Они недостойны жить.»
Ричард достал из ножен, висящих у него на поясе, меч. Настоящий. Не деревянный. Его собственный.
«Убей. Убей! Убей!!!»
Короткий взмах, и голова мужчины, стоявшего к нему ближе всех, покатилась под ноги маленькому принцу. Взмах. Ещё одна голова отделилась от тела другого преступника. Остался один. Тот самый, со злыми глазами. Мальчик ещё раз, теперь уже без страха, посмотрел ему в глаза, и ему показалось, что они вовсе не были злыми. Напротив, из правого глаза мужчины медленно скатилась слеза.
Взмах меча Ричарда, и окровавленный меч опустился в последний, третий раз. Из груди рвался надрывный крик боли. Скорби по этим незнакомым погибшим душам. Но мальчик не издал ни звука и даже не изменился в лице. Только закрыл глаза.
Развернулся к отцу, принимая из его рук платок, чтобы вытереть оружие от крови. Посмотрел за угол, где прежде стоял Август и понял, что там больше никого не было. Почему-то с этим, последним фактом было намного тяжелее смириться, чем с тем, что он своими руками отправил людей в забвение.
***
В день коронации Ричард стоял у зеркала, пожалуй, дольше, чем когда-либо. Практически без мыслей. Только смотрел, смотрел… Аккуратный костюм с иголочки, сшитый специально для мероприятия. Волосы, уложенные намного более строго, чем обычно. Всё это как будто меняло черты лица. Делало его старше, жёстче, сильнее. Только руки дрожали, выдавая страх. Он понимал, что в этот день детству окончательно настанет конец. А было ли у него когда-нибудь это детство? Был ли он хотя бы когда-то в своей жизни похож на ребят, показанных в легендах? Тех наивных робких ребят, в жизни которых не было страха и боли? Даже если был, не помнил этого. Другое дело Август. При мысли о брате, на губах смутно знакомого юноши в зеркале появилась улыбка. Лёгкая, почти незаметная. Только чуть-чуть приподнялись уголки губ. Но Ричард улыбался глазами. Август для него был всем. Единственный человек, которого Ричард по-настоящему любил. Любил больше всего этого обречённого, пропащего мира. Больше, чем самого себя.
