А потом… Ему точно ужарили по голове. Он закрыл глаза и открыл уже совершенно по-другому. Сейчас, если он продолжит сидеть и нагонять на себя страх, ничего не изменится. Август вскочил и начал собираться. Так быстро, как только смог, надел первые попавшиеся вещи – те, в которых ходил целый день, для торжественной церемонии. Причесался и даже кое-как уложил волосы. Обычно это делали слуги. Взял мешок, в котором лежали отложенные на крайний случай деньги. Много. И выскочил в коридор, позабыв обо всём остальном. Августа не волновало, что он бы не смог никак помочь людям в сложившейся ситуации, не волновало больше ничего. Им двигал страх. Хотелось понять, что происходило. Хотелось найти брата. Ричард должен был со всем разобраться. Он бы справился с этим. Август это знал.
В коридорах творилась настоящая вакханалия. Люди, работающие в замке, сновали вокруг, стремясь убежать от других людей, вооружённых мечами. Один из них двинулся на Августа и юноша, не успев ещё ничего осознать, побежал. Справа от него горела лампа. Отстранённая мысль о ней непонятно как скользнула ему в голову: «Нужно её не задеть…»
Но юноша отвлёкся от этой мысли, услышав пронзительный женский крик со стороны. Лампа упала, стекло разлетелось по всему коридору, на время замедлив как преследователя (если за ним вообще следовали), так и принца. Август неловко уклонился и побежал дальше, спотыкаясь об осколки. Пока не увидел тень, скользнувшую чуть в стороне. Через секунду перед ним возникли Ричард и генерал Дирван.
Первый раз Август видел брата таким. На его лице смешались страх и ярость, его движения не были такими чёткими и уверенными, как обычно, а, наоборот, порывистыми, эмоциональными.
Как только Ричард увидел брата, он замер на месте, на его лице читалась попытка сказать брату что-то невысказанное за все эти годы. Молчаливая попытка. На секунду Августу даже показалось, что он видит в глазах Ричарда слёзы, но, наверное, это была просто игра света.
А потом Ричард пришёл в себя. На скулах заиграли желваки, а в глазах зажёгся огонь, который Август прежде видел только однажды, – когда случайно увидел, как брат убивал. Это было давно. Около четырнадцати-пятнадцати лет назад. Но это воспоминание прочно засело в голове юноши. Из-за этого Август всегда немного боялся брата.
Но теперь этот огонь не напугал его. То, что происходило вокруг было намного страшнее.
– Слушайте, – сказал Ричард тихо. – Бегите. Сейчас же. Меня они никогда не оставят в покое. Дирван, слышишь, – брат грубо схватил мужчину за плечо и посмотрел в глаза, – ты ценой своей жизни будешь защищать его. Расшибись в лепёшку, но не допусти его смерти. Понял меня?
Грубый тон, совершенно не сочетавшийся с должностью короля, с положением в обществе, с этим местом. Да и к Идрее, богине смерти, правила! Пусть пропадёт всё вокруг пропадом! Ему было наплевать. К тому же, Ричард не сомневался, что в эту ночь он перестанет быть королём.
Их обступили. Тогда старший брат вытащил меч из ножен, направив его в сторону противников и, снова сказав: «Бегите!», ринулся в бой. Его удары не достигали, наверное, и пятой доли той скорости, с которой сражался Маркел, но они были намного сильнее. Казалось, они были способны пробить любой доспей противника. Но этого Август уже не увидел, потому что господин Дирван, уверенными взмахами своего меча прорубая дорогу, заставил юношу бежать вслед за собой. Довольно быстро они освободили себе путь и свернули за угол.
– Совсем не умеете сражаться? – коротко спросил генерал.
– Нет, – практически прошептал Август, как никогда чувствуя свою бесполезность.
– Тогда нам придётся двигаться быстрее, Ваше Высочество.
***
Замок покинули, как в тумане. Августу казалось, будто только что они бежали по коридорам, и вот уже, увидев, что на конюшнях никого не было, взяли лошадей и свернули на них в лес, защищавший замок с одной стороны.
Только когда мужчина и юноша зашли достаточно далеко, Дирван позволил замедлиться.
Август поднял голову к небу. В его светло-карих глазах отразилась полная луна. Миг, и лицо перекосила гримаса ужаса. Он прикусил губу, стараясь скрыть дрожащую челюсть. А перед глазами то и дело вспыхивало лицо брата, осколки лампы, тёмные коридоры замка и кровь. Так много крови. Только сейчас Август осознал, что в эту ночь он лишился всего.
Глава 5. Я должен
Чувства – самый страшный недуг, который не излечить никакими лекарствами.
Ричард
Сложённые руки, вознесённый к небу взгляд. Слёзы на глазах, улыбка одними уголками губ. Руки дрожали. Не от страха, от восхищения. Первый раз Ричард по-настоящему осознал, что миров и правда три, было в тот день. Ему тогда было четыре года. Недавно у него родился брат и умерла мать. Отправилась в нижний, тёмный мир, обитель великой Идреи. До этого Ричарду много рассказывали о трёх мирах. В верхнем, самом прекрасном из всех, правил бог жизни и света, Террун, вместе со своими бессмертными учениками. По преданиям, они никогда не были людьми, но были созданы самим богом, в качестве помощников. Благодаря жителям верхнего мира, у людей, живущих в среднем мире и не обладающих никакими сверхъестественными способностями, рождались дети, менялись природные явления, горел огонь. Остальное же люди делали самостоятельно. Однако в некоторых легендах говорилось, что иногда Террун отправлял кого-то из своих детей в средний мир, чтобы помочь людям решить проблемы, с которыми они сами справиться не могли. Приход этих посланников каждый раз знаменовал начало новой эры. Поговаривали, что Август Первый, основатель империи, главой которой был отец Ричарда, был как раз таким посланником. Последним.
В нижнем мире жила бесконечно одинокая богиня смерти Идрея, сопровождаемая только своими прислужниками – гремами, которые, по приказу богини, забирали людей к себе, в нижний мир, когда подходил срок. Легенды гласили, что её мир был ничем иным, как абсолютной пустотой и забвением. Самой страшной карой на свете. Поэтому люди так боялись умирать. Чтобы не оказаться в пустоте, так точно отражавшей сердце её хозяйки.
До этого дня Ричард слушал наставников во всём и, так же, как и они, считал, что самым великим богом был Террун, создавший людей и все три мира. Воспринимал рассказы о нём, как прекрасные легенды, в правдивость которых, впрочем, никогда глубинно не верил. Но в тот день, когда он стоял в храме богини смерти на коленях, когда смотрел, вместе с отцом и советниками, на потолок, на котором были изображены прекрасные фрески, символизирующие верхний мир, он, неожиданно для себя, понял, что Идрея была намного более могущественной. Что бы ни происходило, какие бы достижения человек не получал, смерть всегда настигала его. И каждый попадал в тёмное царство, к его безмолвной повелительнице. Конец для всех был один. В отличие от воли верховного бога, Идрее было невозможно противостоять. В тот день Ричард, в первый раз в жизни, позволил себе в чём-то не согласиться с отцом. Может быть, и в последний раз. Но именно благодаря этому противоречию принц понял то, что всегда говорили его наставники. Три мира существовали. И он был их частью. Одним из тех людей, которые должны были промелькнуть серой тенью, перед тем, как попадут в нижний мир, выхода из которого уже не будет. Ведь, если бы он был посланником Терруна, если бы должен был как-то изменить мир и войти в историю, он бы знал это. Точно знал бы! Да и вообще, кто говорил о том, что посланникам из верхнего мира не была уготована та же участь в конце.
Ричард поднялся с колен. Горящий взгляд поймал вставшего на секунду раньше отца. Король Нолан обернулся недовольно посмотрел на сына. Подошёл. Грубая рука в перчатке коснулась щеки мальчика, вытирая слёзы. Он и сам не заметил, когда заплакал.
– Успокойся, принц Ричард. Будущий король никогда не должен поддаваться эмоциям.
Мальчик кивнул и закрыл глаза. Всего на миг. А, когда открыл, в них не осталось ничего, кроме ледяной корки.
Отец отвернулся, больше не удостоив его вниманием. Подошёл к колыбельке, стоящей в дальнем конце зала. Рядом с ней уже стоял мужчина, одетый в форму последователей Идреи. Новорождённых всегда отправляли в храм Терруна, чтобы поблагодарить великого бога за этот дар. Но в этот раз такой счастливый повод совпал с самым ужасным. Поэтому новорождённого принца отнесли в храм Идреи, вместе с матерью.
