У Дашули есть папа. Он должен бросить все и примчаться, вызволить дочь. Ведь так?

– У меня нет мужа, – признается Вера чуть позже.

– Ты мать-одиночка? – удивляюсь. Я почему-то даже подумать о таком раскладе не мог.

– Не совсем, – девушка мягко уходит от прямого ответа. – Давайте не будем портить настроение в новогоднюю ночь.

В ее голосе столько горечи, что я решаю дальше не залезать со своими расспросами. Всем не поможешь, для начала в своих бы проблемах разобраться. Уверен, Илона мне устроит просто феерический развод.

Вспоминаю про жену и на сердце появляется горечь. Дура ты, Илонка! Такое счастье упустила.

Смотрю на сидящую в коляске малышку и понимаю, как все-таки оказался прав.

Я хочу детей. Очень сильно! И если мне нужно будет найти суррогатную мать и няню для своего ребенка, так пусть будет так.

Жаль, что не получается у меня обеспечить нормальную семью. Придется довольствоваться тем, что смогу дать.

– У меня есть салат, – вдруг предлагает девушка. – Хотите?

– А давай! – соглашаюсь без запинки. – Когда еще в лифте поем.

Прекрасно понимая, что в ближайшее время ждать помощи абсолютно бессмысленно, хоть Рома и сказал, что нас вызволят, но я-то понимаю, никто не придет. Если, конечно, среди его друзей нет профессиональных спасателей, которые вызволяют людей отовсюду. Чего, естественно, нет.

Не выглядит Рома как человек, имеющий такого рода знакомых.

Вот если бы Настин Андрей не был бы сегодня на службе, то можно было б его попросить. Но увы… Муж подруги будет на работе до восьми вечера и дома появится в лучшем случае часам к десяти.

А дергать его по такому пустяку, как застревание в лифте, я не стану. У нас не экстренная ситуация, Андрей привык работать с ситуациями гораздо сложнее.

Поэтому я с чистой совестью расстегиваю свой пуховик, снимаю с Дашеньки шапку, расстегиваю куртку и после непродолжительного размышления принимаю решение ее тоже снять. Мне совершенно не нужно, чтобы доченька вспарилась. Не хочу потом бежать до остановки и ждать на улице автобус с взмокшим ребенком. А ведь именно такой станет малышка после длительного нахождения в тепле в уличной одежде, увы.

В лифте становится душно.

– Сейчас достану салат, – отвечаю мужчине. – Правда, придется немного подождать.

– Ничего страшного, – спокойно произносит он. – Я не тороплюсь.

Его последняя фраза вызывает у меня улыбку. Рома еще и издевается над ситуацией! Вот же… приколист.

Все-таки быть оптимистом просто прекрасно. Смотрю на мужчину и понимаю, что он не возмущен.

Не задумываясь о своих действиях, провожу параллель с Олегом и понимаю, что передо мной стоит абсолютно другой типаж.

Рома прекрасно сложен, спортивен и мускулист. Мужчине даже не требуется снять куртку и демонстрировать свою силу, ведь та без каких-либо усилий с его стороны видна и так.

Не то, что некоторым…

Олег бы уже изнылся и оборался, бил ногами по металлу и психовал, достал бы своими звонками диспетчера. И если раньше я считала это проявлением силы, то сейчас четко вижу, что была не права. Роман ведет себя совершенно иначе.

Он спокойно стоит неподалеку от нас, но я постоянно ловлю на себе его заинтересованные взгляды. Не пошлые и не похотливые, нет! Он наблюдает за мной и готов в любую минуту предложить свою помощь.

Где-то на глубине сердца зарождается слабость. Та самая, которую может позволить себе женщина, если находится в обществе настоящего смелого мужчины.

– Занимайся ребенком, – добавляет спокойно.

Поднимаю голову и робко ему улыбаюсь.

– Благодарю, – едва заметно киваю. – Не против, если я дочке включу мультики? – спрашиваю, надеясь на нормальный ответ.

Если скажет, что не согласен, то пусть сам тогда развлекает дочку! Потому что я уж точно не смогу.

– Нет, конечно, – говорит таким тоном, словно это само по себе разумеющееся. Я выдыхаю.

– Спасибо, – все, что могу сказать.

Радуясь, что мой смартфон заряжен по полной, я нахожу место в лифте, где ловит мобильный интернет и включаю Дашеньке ее любимые мультики.

– Смотри, – нажимаю на кнопку воспроизведения и показываю малышке мультфильм про озорных веселых котят, пусть смотрит.

Она радостно улыбается, акает и тянет ручки вперед. Я же пристраиваю телефон так, чтобы дочка до него не дотянулась, выключит ведь все и начнет плакать.

При данном уровне стресса моя психика слишком чувствительна к детским слезам. Они для меня сейчас под запретом.

Достаю пакет с воздушными гречневыми палочками, открываю его, вставляю трубочку в пачку с яблочным соком. И то, и другое ставлю рядом с доченькой.

Дашенька тут же берет две палочки из пакета, одну сразу засовывает в рот и жует. Вторую пихает, не успев проглотить первую.

Отлично. Ребенок занят.

Теперь можно заняться собой.

Наклоняюсь и достаю из багажника коляски так старательно засунутый туда пакет. Открываю и смотрю не слишком ли сильно помялось.

– У меня есть оливье и мимоза, – озвучиваю Роме выбор салатов. – Какой будешь?

– Оба можно? – спрашивает, робко улыбаясь. И эта его улыбка окончательно разбивает мою оборону.

– Конечно, можно, – отвечаю ему, чувствуя в груди небывалую легкость. – Правда у меня вилок нет, – виновато пожимаю плечами.

– У меня есть ложка, – мужчина достает из кармана куртки маленький мужской набор, в котором чего только нет. Но самое главное, там действительно есть ложка.

– Ух ты, – изумляюсь. – Тогда держи, – протягиваю Роме контейнер с салатом.

Он быстро стреляет глазами в разные стороны и хмурится.

– А ты? – спрашивает открыто.

– Я не хочу, – нагло вру.

Мой желудок, как назло, начинает урчать.

– Я вижу, – произносит с усмешкой.

Открывает свой инструмент, достает ложку и протягивает мне.

– Дамы вперед, – показывает на контейнер. – Кушай.

Скажи мне кто пару часов назад, что я буду сидеть в лифте с посторонним мужчиной и уминать с ним из одной тарелки, одной ложкой за обе щеки приготовленный на новогодний стол салат, я б рассмеялась.

Но сейчас я сижу, ем и понимаю, что ничего смешного здесь нет. Если бы Рома не нашел ложку, то нам бы пришлось кушать руками.

Есть хочется просто дико, я ведь не обедала, лишь покормила дочь. А потом произошла вся эта ссора с Олегом.

– Вкусно-то как, – с неподдельным восхищением произносит Роман. – Давно я такой вкуснотищи не кушал.

– Он у меня немного не вышел, – признаюсь. – Я не успевала сделать домашний майонез и пришлось покупать. С домашним майонезом все гораздо вкуснее.

– Верю, – кивает. – Моя матушка готовила его в детстве, когда в магазинах он был едва ли не деликатес.

Оу… Да мы с ним не так сильно различаемся в возрасте. Не ожидала.

– Вот и моя, – говорю в ответ. – После ее майонеза покупной не вкусный.

– Ну да, – соглашается. – Ни один ресторан с тем майонезом из детства не сравнится.

Сидим, разговариваем ни о чем и вдруг я себя ловлю на мысли, что мы с Ромой очень похожи.

Для меня подобное замечание становится самым настоящим открытием.

– Мимозу? – предлагаю, показывая на второй контейнер.

– А хлеб есть? – спрашивает открыто.

– Точно! – вспоминаю про половину белого, что не сожрал Олег. Он, видимо, его не заметил.

Я вчера испекла в хлебопечке целую буханку белого хлеба и половину обернула вафельным полотенцем и убрала чуть дальше. Сегодня меня это спасло.

А то ведь могла остаться без нормального хлеба.

Лезу в пакет, достаю половину и показываю Роме.

– Белый будешь? – спрашиваю у мужчины. Он с интересом смотрит на буханку и я ловлю удивление во взгляде.

– Только не говори, что ты и хлеб сама испекла, – произносит, находясь в шоке.

– Не сама, – говорю честно. – Пекла хлебопечка.