Ей дети не нужны. Совершенно! Ни свои, ни чужие – вообще планирует жить без детей и наслаждаться жизнью. Не напрягаться, не переживать, не ставить интересы детей превыше своих интересов, не думать ни о ком помимо себя.

– Кис, ну зачем нам они? – меня до сих пор коробит от ее тупого ответа. – Радости минимум, но зато горы проблем.

– Радости минимум? – в очередной раз удивляюсь. – Это ж один сплошной клубок счастья и смеха. Разве не так? – вопросительно выгибаю бровь.

– Кисуль, ну не готова я, – наигранно жмется, чем вызывает лютое отвращение.

– Не готова? – сверлю ее взглядом. – Да тебе как бы уже не поздновато! Тридцать пять через месяц. Ты до скольки собираешься еще тянуть? – спрашиваю в лоб.

– Ну почему сразу тянуть, Кис, – извивается, словно уж на сковородке. – Я не буду рожать.

– Погоди… – я тогда находился в полнейшем шоке. Никак не готов был услышать подобный ответ. – Значит, ты не будешь рожать?

– Ты что! Нет, конечно! – фыркает и отмахивается рукой от моих слов. Ей осталось лишь перекреститься и поплевать через плечо, чтоб наверняка уж.

– Окей, – тяну медленно. – Суррогатное материнство? – предлагаю.

Мы с Илоной вместе давно и хоть у меня к ней практически не осталось чувств, но мне с ней комфортно. Я ее знаю от и до.

Или думаю, что знаю…

– Я не собираюсь ни с кем возиться, Кис, – наконец-то озвучивает свои истинные намерения. – Нам с тобой ведь и без детей хорошо. Ну правда же? – строит мне глазки, соблазняя.

Не ведусь.

– Ты же сама мне говорила, что мечтаешь иметь большую семью, растить детей и посвятить жизнь материнству, – недоумеваю. Она же мне все уши прожужжала этим! Мы даже дом на побережье купили, чтобы Илона на лето туда могла с детворой уезжать.

Наш загородный особняк был построен с расчетом, что там будут расти дети. Дизайнеру вынули весь мозг, но он совершенно все для этого предусмотрел.

Даже розетки на окне для гирлянд и выключатели снизу, чтобы ребенок мог дотянуться. Все опасные приборы были подняты наверх.

– Хотела, – кивает. Ну хоть спасибо на том, что не стала ничего отрицать.

– И что же изменилось? – опять уточняю. Мне надоели ее вечные недомолвки.

– Ром, ну куда нам детей? – она в очередной раз пытается убежать от ответа.

– Стоп, – отрезаю. – Я задал прямой вопрос, – начинаю давить на нее.

Илона смеряет меня недовольным взглядом, но озвучивать причину своего решения не собирается. А меня уже начинает крыть.

– Либо ты мне немедленно все рассказываешь об истинных причинах твоего отказа от материнства, либо мы разойдемся, – ставлю ультиматум.

Я детей хочу. Очень сильно!

Это же так прекрасно быть отцом.

– Илона, я задал вопрос и хочу услышать на него ответ, – требую от жены. – Почему ты передумала и больше не хочешь иметь детей? Не хочешь сама рожать, не проблема. Найдем суррогатную маму.

– Никаких детей не будет! – заявляет категорично. – Ни от суррогатной матери, ни от меня!

– Почему? – пытаю ее взглядом.

– Потому что после аборта мне было слишком фигово. Понятно? – психуя, срывается на меня. – Я после него вообще на детей не могу смотреть. Особенно, на мелких. Фу, – кривится вся.

– Аборта? – я просто охреневаю. – Какого? Когда?

Она никогда не говорила, что была беременна. Не понимаю.

Может быть, от другого? Но тогда при чем здесь я.

С момента знакомства мы с ней не расставались, везде и всюду вместе. Поэтому заявление про аборт прозвучало словно гроза на чистом небе.

– Полгода назад, – заявляет со злостью, чем окончательно заставляет меня разочароваться в себе. – Когда я ездила в санаторий.

Так вот зачем она уезжала поправить здоровье… Знал бы я тогда…

– Этот ребенок был моим? – спрашиваю единственное, что меня сейчас волнует.

На самом деле ответ не важен. В любом случае, я уже все решил.

– Естественно, твоим! – вспыхивает, словно от пощечины.

И делает своим заявлением мне гораздо больнее, чем я мог представить. Не думал даже, что так хреново вычеркивать людей из своей жизни.

А придется, ибо это не жизнь.

– Чудов, ты реально не понимаешь? – произносит надменным тоном, подаваясь вперед. – Нам не нужны дети, – пытается в очередной раз убедить меня.

– Ты права, – соглашаюсь. – Нам, – особенно выделяю это слово. – Не нужны.

– Ну вот видишь, – заметно расслабляется. – Давай уже выпьем вина, – предлагает, поднимая бокал.

– А давай! – соглашаюсь. – Давай выпьем за наше с тобой расставание, – чекаюсь с бокалом Илоны. Свой выпиваю одним махом до дна. – За наш развод!

– Олег! – без стука врываюсь в комнату. Я в гневе.

Это ж каким мерзавцем нужно быть, чтобы лишить ребенка обеда? Совсем обалдел. Эгоист!

– Что надо? – недовольно спрашивает бывший муж.

Залетаю в комнату и останавливаюсь. От ужаса увиденного ноги просто врастают в пол.

На ковре нет ни единого свободного места. Вместо белого полотна с высоким ворсом, на котором так любит играть моя дочка, расположена груда мешков, сумок и пакетов. Такое ощущение, будто их предварительно изваляли в пыли.

Осматриваю комнату и поражаюсь. Из красиво украшенного в новогодней тематике пространства она превратилась в самый настоящий свинарник.

Как можно было за столь короткое время устроить в ней такой сильный бардак?

– Что надо?! – внутри все пылает. – Ты совсем обалдел?! – не могу скрыть свой шок. – Исчез на полгода без предупреждения, бросил меня и дочь, не дал ни копейки! Даже не потрудился узнать, как мы здесь выживаем. Одни! Без тебя.

– Но ведь выжили же, – бросает.

– Выжили, – заявляю, упрямо вздернув подбородок. – Обошлись без твоей помощи.

– Ну вот видишь, какая ты молодец, – кидает с сарказмом.

Смотрю на него и не могу поверить, неужели это тот человек, которого я когда-то любила? Тот, за кого согласилась выйти замуж? Тот, от кого родила?

Передо мной его ужасная копия… Альтер это какое-то.

– И тебе даже не интересно, как у меня это вышло? – ахаю. – Ты даже не хочешь посмотреть на свою дочь?

– На мою? – цедит зло. – Это твоя дочь. Ты ее нагуляла!

– Что? – от шока я не сразу нахожусь что сказать. – Нагуляла?

От переизбытка эмоций у меня аж голос сел. Я охрипла и не могу нормально говорить.

– Как я вижу, ты не бедствовала, – произносит издевательским тоном, окидывая украшенную комнату. – Даже мужика себе нашла, – бросает то, от чего у меня уши в трубочку сворачиваются.

Олег не в себе.

– Совсем крышей поехал? – во все глаза смотрю на него. – Какой мужчина? Ты в своем уме?

Какой-то сплошной сюрреализм. Я словно уснула и попала в дурной сон, из которого никак не могу выбраться. Все мои кошмары решили собраться и стать единым целым.

Ох, что за беда…

– Это ты крышей поехала, дорогая, – бывший муж цедит со злостью. – Если считала, будто я буду терпеть в своем доме присутствие постороннего мужика.

Каждое слово пропитано ядом. Ненависть из Олега льет бурной рекой.

Понятия не имею, что такого ему сделала и чем заслужила подобное отношение, но терпеть выходки уже бывшего мужа в свой адрес не намерена. В конце концов, я теперь в ответе не только за себя, но и за дочь.

Дашенька не должна видеть, какой оказался гавнюк ее папаша на самом деле. Редкостная сволочь, которая так и норовит превысить себя за счет унижения близких.

Думает, что я стану терпеть все это? Нет уж!

Тут он глубоко ошибается.

Меня бомбит.

Открываю рот, чтобы высказать свои мысли. И закрываю.

Опять открываю.

Я в шоке. Слов просто нет.

– Ну ты и сволочь, – говорю открыто. Ах, как же горько становится на душе.

Пользуясь случаем, пока Дашенька играет на кухне и не видит происходящего ужаса, подхожу к наряженной елке, выдергиваю из розетки гирлянду и приподнимаю главный символ праздника.