Глава 4: Шепоты о непристойности
Первоначальная эйфория от их незначительной победы над Вейном угасла, сменившись мрачной реальностью стоящей перед ними задачи. Они погружались в темные глубины жизни мертвеца, человека, который, несмотря на свое высокое положение, оказался гораздо более сложным и гораздо менее добродетельным, чем предполагал его публичный образ. Шепоты уже начались. Аларик их услышал. Казалось, что Торн был более коррумпирован, чем им изначально представлялось. Он, возможно, даже не был лоялен Империи и, возможно, был вовлечен в еретические сделки с теми, кто представлял угрозу всему, за что ратовал Аларик. Торн, возможно, даже имел дело с теми, кто был у власти, правящей элитой города, которая сама по себе представляла угрозу, с которой, как знал Аларик, он должен был справиться осторожно, но с праведной яростью.
Аларик, Аурелия и Каст, вместе с горсткой «эскортов» Вейна (которые, несмотря на предыдущие угрозы Аларика, казалось, задерживались на каждом шагу, как стервятники, ожидающие, когда тушу обглодают дочиста), начали свой тщательный поиск личных покоев губернатора Торна. Каждый предмет, каждый планшет данных, каждая, казалось бы, незначительная деталь были тщательно изучены, классифицированы и проанализированы. Они искали скрытый ключ, который мог бы объяснить, почему он умер и, что не менее важно, чьей рукой он встретил свою гибель. Это было устрашающее предприятие. Хотя изначально эти покои казались Аларику скудными, было ясно, что Торн провел здесь много времени, усердно работая в течение многих месяцев, с записями, которые указывали, как долго он сохранял эту роль. В этой комнате было бесчисленное множество фрагментов информации, которые, даже если они не были связаны с поставленной задачей, могли быть использованы для какой-то гнусной цели, возможно, даже для раскрытия отношений между Торном и его убийцей, кем бы они ни были.
Аурелия, чьи психические чувства были настроены на самые слабые отголоски эмоций, двигалась по комнате, как призрак, ее руки парили над поверхностями, ее глаза были закрыты в сосредоточении. Аларик наблюдал за ней, и в его животе промелькнула тревога. Он доверял ее способностям, он был свидетелем их эффективности воочию, но опора на такие силы всегда оставляла его немного неуютным, напоминанием о том, насколько ненадежной была их борьба на самом деле, постоянная борьба не только с материальными врагами, но и с эфирным, невидимым. Они, как и Сам Бог-Император, боролись за само выживание и душу самого Человечества.
«Здесь есть остаточные следы сильных эмоций», – сообщила Аурелия, ее голос был тихим и напряженным, «следы многих людей, предполагающие бесчисленное множество людей, которые могли посетить Торн здесь. Боль, страх, гнев… и что-то еще… что-то более темное… приторная сладость, как перезрелый фрукт…» Она замолчала на мгновение, затем продолжила: «Их слишком много, чтобы я могла четко определить в данный момент». Она вздрогнула, открывая глаза, слабый блеск пота выступил на ее лбу. Казалось, ей было трудно различить эти эмоциональные остатки. Аларик тут же вспомнил, что Кси'ф'елл поделился своими видениями. Может, она уловила какой-то остаточный намек на этот «Хор», кем бы они ни были? Что это могло означать для источника потенциальной порчи, которую они чувствовали распространяющейся по всему городу? Мог ли Торн вступить в контакт с этими сущностями и, в конечном счете, заплатить за это? Может ли это быть какое-то действие, совершенное против него из-за брошенного любовника или кого-то, кто искал большего физического удовольствия через то, что было источником этих отголосков удовольствия?
Каст, всегда практичный, сосредоточился на физических доказательствах. Он тщательно осмотрел содержимое стола Торна, его мозолистые пальцы обводили края планшетов данных, его глаза сканировали аккуратно сложенные документы. Члены СПО, назначенные ему, помогали, их движения были точными и эффективными, следуя его примеру отработанным образом. Этот человек был явно опытен в своей задаче, и Аларик был рад, что кто-то вроде него, кто знал тонкости этого мира, его людей, его обычаи, был назначен для его расследования. Хотя Аларик никогда не уклонялся от своего долга перед Императором, помощь тех, кто знаком с тонкостями мира, тех, кто мог знать секреты, которые его население пыталось скрыть, или знал тех, кто был ответственен за их сбор, была полезным инструментом в арсенале Священника-следователя. Он прекрасно понимал, что это расследование может легко занять много недель или даже месяцев в таком густонаселенном мире, как Кузняград. Даже ограничение их расследования ульем Сибелиус в одиночку окажется сложным. Для Аларика это может стать вызовом, с которым даже его многолетний опыт не справится.
"Губернатор Торн был дотошным хранителем записей", заметил Каст, держа в руках планшет с данными, заполненный зашифрованными файлами, каждый из которых был заперт с использованием протоколов безопасности, известных только для тех, кто в свите Торна, и на взлом которого, возможно, уйдут дни, используя инструменты, доступные Аларику и его собственным последователям. Были способы ускорить это. Аларик мог, как и имел право, связаться с другими организациями в Империи и получить доступ к специалистам, более знакомым с криптографией и поиском данных. Единственный риск такого действия заключался в возможности того, что это привлечет нежелательное внимание и, таким образом, помешает Аларику свободно действовать в этом городе, потенциально предупредив тех о его присутствии и заставив их бежать или подготовиться к дальнейшему конфликту, таким образом, позволив им избежать имперского правосудия. «Все классифицировано, перекрестно связано и защищено несколькими уровнями шифрования. Этот человек был организован и вполне способен». Тем не менее, несмотря на все это, в этих записях Священник-следователь должен был обнаружить что-то еще, некоторые другие детали, которых им не хватало. «Почти слишком организованно. Вы не занимаете высшую должность в таком мире, как Кузняград, не зная, как обойти несколько правил и пойти на несколько уступок. Вот почему это кажется необычным. Это кажется почти слишком чистым, слишком идеально организованным. Что этот человек не записывал здесь? Что он записывал в другом месте и с кем, интересно?» Именно этот уровень цинизма, рожденный годами наблюдения за самым худшим в Империи и его многочисленных слугах, либо гарантировал, что Кастус проживет достаточно долго, чтобы помочь Аларику завершить это расследование, либо мог потенциально подорвать эти усилия, слишком быстро придя к ложному выводу.
Аларик кивнул, его взгляд был устремлен на, казалось бы, безобидный участок стены, который изучала Аурелия. Он слышал его даже сейчас: низкий гул, почти неуловимый. Это был звук, который он был уверен, что узнал. Что это было, задавался он вопросом? Его разум, отточенный бесчисленными миссиями по всей галактике, изо всех сил пытался определить это. «Там», сказал он, указывая. «Скрытый отсек. У Торна были секреты, которые он хотел сохранить даже от своего собственного персонала, от своей свиты». Даже мертвых можно, в конце концов, заставить раскрыть все, особенно тех, кого Аларик часто обнаруживал, кто так отчаянно пытался скрыть эти же секреты при жизни. Эти самые скрытые секреты часто представляли собой самое худшее из того, что могло предложить Человечество, и те самые вещи, которые Бог-Император Человечества поручил Аларику и его коллегам-Священникам-следователям очистить и уничтожить. Им, как группе, потребовалось бы определить, где Торн, работая на Империя Человечества, предал его.
Потребовалось несколько минут, но им удалось открыть скрытый отсек, открыв небольшой запертый сейф. Внутри, среди нескольких личных безделушек, казалось бы, малоценных (детская игрушка, выцветшая фотография женщины, возможно, какая-то семья), лежал одиночный, ничем не украшенный планшет данных, его поверхность была гладкой и невыразительной, и, как ни странно, лишенной каких-либо идентификационных знаков. Это было крайне необычно, так как на нем не было никакой информации, связанной с человеком, которому он принадлежал, или с организацией в Империи Человечества, к которой он мог принадлежать. Это также предполагало уровень секретности, который мало кто в этом Улье мог даже понять, не говоря уже о том, чтобы увидеть практикуемым.
