IX

Все принялись расходиться, попутно обсуждая выступление своего дорогого шефа, из-за чего поднялся громкий гул, поскольку почти все стали одновременно разговаривать. Сергей Александрович был одним из немногих, кто шёл молча. Он думал только об одном: о том, чтобы как можно скорее сообщить информацию о планах Шляпника Дмитрию. Подполковник практически со стеклянными глазами неторопливо дошёл до ближайшей остановки. Когда автобус подошёл к остановке и Ветров сел в него, то, убедившись, что в автобусе нет никого, кроме водителя, Сергей немедленно позвонил Кацу.

– Алло! – добродушно сказал Кац, отвечая на звонок. Он в это время сидел у себя в кабинете вместе с некоторыми членами Совета и вёл обсуждение ряда ключевых вопросов, но тем не менее Дмитрий посчитал, что ответить стоит, и прервал свой разговор.

– Дим, привет.

– Здравствуй, Серёга. По какому поводу звонишь?

– Я хочу экстренно доложить тебе о том, что сегодня в полночь вы будете атакованы… – Ветров услышал, что Кац обомлел и лишь продолжил молча выслушивать друга, тогда Сергей добавил ещё пару слов к ранее сказанному: – Приказ об этом сегодня отдал Андрей Иванович, собрав нас у себя в особняке. Вы все должны быть во всеоружии, понимаешь?

– Да, Серёж, я понял тебя. Хорошо, спасибо тебе за информацию! Ты нас серьёзно выручил.

– Я рад, что хоть чем-то смог помочь. Знаешь, береги себя, может быть, мы разговариваем последний раз в жизни. Держитесь все там.

– Ну я бы не стал так уж пессимистично на это смотреть. Прорвёмся! Не переживай. Всё будет нормально.

– Звони, если что. До связи.

– Давай, удачи тебе.

Дмитрий Владимирович отключил свой телефон. Не говоря ни слова, он поднялся с места и продолжил стоять как вкопанный возле своего кресла, придерживаясь правой рукой об стол. Спустя полминуты Кац оглядел своих и на вопрошающие возгласы Петровича и Курикина «Что там?» принялся отвечать.

– Шляпник де-факто объявил нам войну. Сегодня он нападёт на нас, это уже точно. – сказал Дмитрий вполне спокойным, но в то же самое время напряжённым, голосом.

– Эм, но ты же говорил, что во время вашей последней встречи Андрей Иванович отнёсся к нам как отец. Разве не так?! – сурово вопросил Курикин, его глаза стали наливаться кровью от злости на Андрея Ивановича, который предал их.

– Оказался наш Отец не отцом, а сукою… – справедливо заметил Кац, вспомнив фразу из творчества поэта Александра Галича. – Ну, что же делать. Придётся воспринять этот факт как данность. Да, Андрей Иванович показал всю свою сволочную натуру. Волк, наконец, сбросил с себя овечью шкуру.

– И когда же готовится нападение? – поинтересовался Юрий Григорьевич, вставая с кожаного дивана.

– В полночь. Будем готовиться… – твёрдо и решительно произнёс Кац.

X

В одиннадцать часов Мафия так же, как и Шляпник тремя часами до этого, провела собственное экстренное совещание, на котором Дмитрий объяснил всем своим людям важность и значение предстоящей оборонительной борьбы против агрессора, который решил всё же нанести страшный и вероломный удар. Кац рассказал о плане подготовки к отражению удара перед тем, как банда Шляпника будет атаковывать резиденцию. Он предложил подогнать к резиденции множество самосвалов с бетонными блоками и мешками, после чего разгрузить все материалы на дорогу и построить бетонные укрепления и баррикады из мешков с песком.

Укрепления предусматривалось соорудить с двух сторон при въездах на Загородный проспект с Разъезжей улицы и Владимирского проспекта, отгородив таким образом квартал, где находилось ядро обороны в виде штаба. В ходе работ по строительству защищённых пунктов между самодельными баррикадами и непосредственно заездами были поставлены грузовики, создав таким образом первую линию обороны. Несложно догадаться, что вторая и третья линия будут в данном случае представлены мешками, которые были наложены плотно друг на друга, и расставленными бетонными блоками, что выполняли роль щитов.

Когда к шести часам вечера вся эта кропотливая и трудоёмкая работа была сделана, то члены мафии принялись создавать импровизированные огневые точки, с которых они будут стрелять по противнику, когда тот будет яростно наступать на их позиции. Огневые точки были сделаны в виде специальных подставок для автоматов и специальных окон в бетонной крепости, из которых предполагалось вести огонь по врагам. Когда и этот этап был пройден, начали минировать минами подход к дверям штаба. У них на складе скопилось огромное количество неиспользуемых мин, чего ж пропадать добру? Нужно всё использовать с максимальной пользой, извините за тавтологию. Мафиози это проделывали очень аккуратно, таким образом, чтобы их можно было быстро обойти, не навредив при этом себе.

Они плотно заминировали проход, расставив противопехотные и противотанковые мины по диагоналям. На этом их работа по созданию защитных рубежей была закончена, и они с чистой совестью отправились отдыхать в штаб-квартиру после работ под палящим солнцем. Все были грязные и насквозь мокрые от жуткого зноя. Вдобавок ко всем многочисленным трудностям, которые были испытаны при строительстве защитных сооружений, им пришлось ещё выслушивать от какого-то гражданина на дорогущем внедорожнике матерные вопли. Этот браток с наколками и татуировками на мерседесе был сильно возмущён «попранием его прав». Курикин доходчиво на могучем русском языке объяснил тому, куда следует запихать его права, и пригрозил расправой, после чего браток успокоился и, продолжая недовольно материться из окна своей машины, уехал восвояси.

– Хорошо поработали! – добротно сказал Вернер, проходя осторожно между мин к штабу.

– Вот это я понимаю, подготовились! – согласился с ним Шоташвили, доставая бутылку с минеральной водой.

– Пусть Шляпник выкусит! – дерзко произнёс Курикин. – Не позволим ему захватить нас.

– Да обломает зубы он об нас, чего уж скрывать. – зарядил всех Петрович своим оптимизмом.

– Уж хотелось бы верить! – верно заметил Сербинский, намекнув, что пока не стоит расслабляться и уж точно не нужно недооценивать грозящую опасность, что исходила от противника.

XI

Полвосьмого вечера все собрались в достаточно просторной комнате отдыха. Мафиози не только отдыхали, но и готовились морально к схватке. Многие расселись по диванам и по барным стойкам и разговаривали, причём, абсолютно на разные и порой отвлечённые темы. А что ещё оставалось делать, как не разговаривать? Тем более кто-то из них доживал последние часы своей жизни. Почему бы не подзадорить немного себя перед возможной смертью? Неужто нужно непременно умирать в мрачном настроении? Так не лучше ли провести последние часы перед смертью в кругу своих боевых друзей, которые будут биться за свободу, справедливость и за право остаться человеком. И ты при этом знаешь, что если ты поднимешь лапки кверху и сдашься на милость врагу, который хочет тебя поработить, вероломно и злобно смотря тебе в глаза, то тогда это будет хуже, чем если б ты просто погиб, дав бой противнику. Да даже если просто живёшь мирной жизнью, то лучше, чем общение в уютной компании друзей, и придумать что-либо сложно.

Эти четыре с лишним часа прошли практически незаметно. Когда Кац поглядел на часы, которые показывали уже 23:53, то немедленно крикнул своим: «Парни, нам пора вставать на позиции. Идём скорее!» Они все дружно вышли из здания штаба и стремительно подошли к огневым точкам. Со стороны Разъезжей улицы у своих позиций встали Резо, Курикин, Вернер, Дубровский, Майский, Савва, Жариков, Амфоров, Викторов, Доронин. Резо и Курикин решили взобраться на грузовики и уже с них рассматривать местность. Предположительно, бандиты Шляпника должны были пойти на штурм именно с этого направления.

С противоположного въезда на Загородный проспект непосредственно у огневых точек расположились Петрович, Маслов, Кременев, Лыков, Беляшев, Филимонов, Норманов, Олегов, Василевский, Никитин, Бородин, Дорожевский. Остальные мафиози засели в штабе, они также готовились к боям, если вдруг другие не справятся с натиском ладожской орды. Но Кац, например, остался внизу вместе с теми, кто отважился сражаться в первых рядах. Хотя, конечно, ему бы не стоило находиться в непосредственной близости от места стрельбищ, поскольку он запросто мог погибнуть. Но Дмитрия это не смущало, он знал, что должен поддержать моральный боевой дух у своих подчинённых. Он должен был показать, что ничего не боится и что готов наравне со всеми сражаться до последнего.