— Подтверждаю: энергид уничтожен, — ровно ответил Архив, его мягкий свет лениво мерцал в углу комнаты.

Я резко хлопнул по подлокотнику, пытаясь справиться с эмоциями.

— Он чуть не погиб, чёрт побери! Он чуть не взорвался вместе с этой пушкой!

— Уровни жизненных показателей аватара стабильны, — сообщил Архив тем же невозмутимым тоном. — На фоне ваших эмоций его энергетическая перегрузка выглядит куда менее впечатляющей.

— Ты вообще понимаешь, что он только что сделал? — вспыхнул я, поворачиваясь к голограмме. — Уничтожить энергида и выжить после этого — это, чёрт возьми, не «стабильно»!

Архив выдержал короткую паузу, а затем, возможно, ради приличия, заметил:

— Если бы у меня были эмоции, я бы согласился с вашей оценкой.

— Неужели тебя не волнует тот факт, что его смерть для нас с тобой обернется катастрофой? — парировал я, откидываясь в кресле и пытаясь прийти в себя.

Голос Архива стал на мгновение чуть более живым, возможно, это была его версия сарказма:

— Могу загрузить симуляцию эмоциональной реакции, если это поможет.

— Ладно, забудь, — я отмахнулся, понимая, что начинаю проигрывать этот спор. — Просто объясни, как он вообще выжил после такой перегрузки?

— Адаптация энергопотока аватара. — Картинка мигнула, переходя в аналитический режим. — Однако большая часть его ресурсов была потрачена на последний выстрел.

— Значит, он полностью истощён, — хмуро подвёл я итог.

— Его состояние можно охарактеризовать как крайнюю физическую усталость, — уточнил Архив. — Но, судя по вашей реакции, он пострадал меньше, чем ваш подлокотник.

Я сдержал раздражённое ворчание, бросив взгляд на треснувший подлокотник кресла.

Мой взгляд вернулся к экрану. На поле боя лагерь оживал после битвы: солдаты собирались вокруг тела павшего энергида, одни проверяли раненых, другие стояли, ошеломлённые масштабом произошедшего.

— Мы победили, — тихо выдохнул я, но в словах было больше усталости, чем радости. — Хотя почему-то эта победа оставляет привкус горечи.

Архив продолжил выкидывать сарказм:

— Если хотите, я могу составить список достижений этой миссии для поднятия вашего настроения.

— Даже не начинай, — я махнул рукой, не в силах скрыть раздражения.

Переведя взгляд на панель с параметрами, я отметил состояние Эша:

— Жизненные показатели ниже нормы. Это из-за перенапряжения?

— Верно, — подтвердил Архив. — Несмотря на значительную энергетическую нагрузку, его состояние остаётся стабильным. А восстановление идёт быстрее, чем ожидалось.

Я хмыкнул:

— Этот упрямый осёл даже сейчас умудряется сопротивляться всему, включая смерть.

На экране мелькнул Люмьер, склонённый над неподвижным телом Эша. Его голос, хотя и приглушённый, был полон отчаяния:

— Эй! Просыпайся! Эш! Ты не можешь просто так лежать!

— Надеюсь, он хотя бы встанет, прежде чем я разнесу ему голову за этот поступок, — пробормотал я, откидываясь на спинку кресла.

— Учитывая его текущее состояние, — сухо добавил Архив, — придётся отложить это наказание на несколько часов.

Люмьер пытался привести Эша в чувство, обмахивая его лицо рукой и похлопывая по щекам. Его движения замедлялись, усталость всё сильнее давала о себе знать.

Тяжёлые шаги прервали его попытки. Тордок подошёл ближе, его массивная фигура заслонила свет факелов. Присев рядом, он коснулся плеча Люмьера:

— Этот парень сегодня нас всех вытащил, — хрипло проговорил он. — Лекари скоро займутся им.

Люмьер едва кивнул, но продолжал смотреть на Эша. Его голос был тихим, почти неслышным:

— Я… я бесполезен. Он всё делал так уверенно… А я… только и мог, что надеяться на голос…

Воин нахмурился:

— Голос?

Люмьер поднял голову и чуть смутился, но, собравшись с мыслями, продолжил, боясь сказать что-то не так:

— Да, это… трудно объяснить. Мысли, которые вдруг становятся понятными. Я не знал, что делать, но кто-то подсказывал мне… не словами, а… ощущениями? Не могу выразиться точнее…

Тордок задумался, тяжело выдохнув:

— Это может быть магия узла. Иногда она делает странные вещи. Голоса, образы. Как бы там ни было, ты справился, молодец.

Люмьер опустил взгляд на свои руки, испачканные краской и грязью:

— Спасибо… — пробормотал он.

Разговор прервал солдат, торопливо подошедший к командиру:

— Первая линия уничтожена, вторая серьёзно повреждена, уже начали её восстанавливать. Раненых много, но потери минимальны.

Тордок распрямился, его лицо, уставшее от битвы, на мгновение обрело твёрдость. В голосе прозвучала уверенность:

— Минимальные потери — это уже победа. Передайте, чтобы все выжившие собрались у лазарета. Раненых эвакуировать немедленно.

— Есть! — солдат отдал честь и поспешил выполнить приказ.

Пока Тордок раздавал распоряжения, к пушке подбежали лекари. Они быстро окружили Эша, вытирали пот с его лица, проверяли дыхание и пытались стабилизировать состояние.

Люмьер, который всё это время сидел рядом, поднялся на ноги. В его движениях чувствовалась тревога, а взгляд нервно скользил по лагерю. Тордок бросил на него короткий взгляд, но ничего не сказал, лишь оценивающе посмотрел на юношу.

Над лагерем сгущались тучи, плотные и тяжёлые. Небо уже давно скрывалось за чёрными облаками, из которых шёл мелкий дождь, перемешанный с мокрым снегом. Капли хлестали по лицам солдат, оседая на доспехах и превращая землю в месиво грязи. Факелы на баррикадах то мерцали, то почти гасли под порывами ветра.

Солдаты, казалось, оживали после сражения. Кто-то помогал раненым, кто-то проверял снаряжение, а некоторые просто молча стояли, переваривая пережитое. Напряжение всё ещё витало в воздухе, будто сама природа предупреждала о новой угрозе.

Тордок неподалёку от разрушенных баррикад осматривал лагерь. Тело поверженного энергида лежало среди грязи, его густая алая кровь, похожая на расплавленный металл, растекалась по земле, поднимая лёгкий дым.

Люмьер стоял неподалёку, теребя блокнот дрожащими руками, словно это могло его успокоить. Его взгляд скользнул к дымящейся пушке. Её искалеченный корпус с поблёкшими рунами выглядел совершенно бесполезным.

— Похоже больше не постреляет, — пробормотал он себе под нос, обхватив плечи руками, будто пытаясь согреться.

Повернувшись обратно к Эшу, который лежал под плащами лекарей и тихо, ровно дыша, художник, на мгновение, почувствовал облегчение, но вскоре внимание юноши привлекло что-то другое.

Люмьер всматривался в лес, будто зачарованный. Тени между деревьями казались живыми, но лес молчал. В этот момент по лагерю раздался громкий крик:

— Там что-то движется!

Солдаты замерли, инстинктивно хватаясь за оружие. Лучники натянули луки, маги, несмотря на усталость, начали занимать свои места.

— Остатки волкарей, — проговорил Тордок, шагнув вперёд. Его голос был твёрдым, хотя в напряжённом взгляде читалась тревога. — Всем приготовиться. Они быстрые, но мы не уступим.

Люди, хотя и испуганные, выстраивались в ряды. Люмьер, наконец, оторвал взгляд от леса и осторожно приблизился к баррикаде. Напряжённая тишина повисла над лагерем, прерываемая только хрустом мокрого снега под ногами.

Из густой тени медленно вышел олень. Его стройное, почти грациозное тело резко контрастировало с разрушенным полем. Осторожно ступая, он огляделся и, убедившись в безопасности, опустил голову к земле.

— Это всего лишь олень, — прошептал кто-то из солдат, и напряжение начало спадать.

Тордок тихо фыркнул.

— Слабонервным придётся попозже объяснить разницу между волкарем и дикой живностью.

— Командир, но это же вы сказали… — начал один из солдат, но осёкся под тяжёлым взглядом командира.

Олень продолжал спокойно щипать траву, не обращая внимания на лагерь. Его движение казалось странным на фоне напряжённой тишины, нависшей над полем битвы. Солдаты начали расслабляться, кто-то позволил себе нервно усмехнуться.