Повозка медленно подскакивала на каждом ухабе, её скрип и лязг казались здесь единственными звуками, нарушающими дневное безмолвие. Эш сидел на краю, глядя вперёд с упрямой сосредоточенностью, словно ожидал увидеть храм за каждым поворотом дороги. Рядом тихо лежали Лия и Юфке, а Люмьер, сидя впереди, держал поводья, но всё время оглядывался, чтобы проверить, как они там.

Спустя несколько минут он, видимо, решив развеять тишину, которая успела повиснуть между ними, неуверенно прочистил горло. Его голос прозвучал немного хрипло, будто он давно не разговаривал:

— Я слышал, что в этом храме есть древние фрески. Я бы… очень хотел их увидеть. Говорят, они рассказывают старинные легенды, про те времена, когда…

Но он не успел договорить. Спокойствие поездки внезапно взорвалось глухим, яростным рёвом, раздавшимся где-то вдалеке. Грохот был настолько внезапным и мощным, что Эш и Люмьер оба вздрогнули и замерли, затаив дыхание. В сторону, откуда, как они думали, находился храм, прокатилось эхо, словно сама земля содрогнулась.

Люмьер обернулся к Эшу, его лицо стало бледным.

— Ч-тто это было? — прошептал он, словно не решаясь говорить громче, будто боялся, что этот звук вот-вот повторится.

Эш мрачно прищурился, глядя туда, где вдалеке поднимался черный столб дыма.

— Похоже, что кто-то добрался туда быстрее нас, — сказал он холодно, жестом показывая Люмьеру продолжать путь. — Давай вперёд, и побыстрее.

Глава 8

«Громкое молчание»

Дорога к храму Ерифея напоминала границу между двумя мирами. Луга и зелёные поля, где группа провела последнее время, остались позади, будто потерялись в воспоминаниях. Земля становилась всё твёрже и холоднее: высокие травы сменялись редкими, низкорослыми кустарниками, которые вскоре и вовсе исчезли, уступив место обнажённым скалам. Пейзаж был суров, словно сам воздух здесь отказывался признавать мягкость равнин. Он пах минералами, сыростью и ледяными потоками, текущими где-то за пределами видимости.

Повозка катилась по ухабистой дороге, издавая скрип на каждом каменистом выступе. Люмьер, сидя на облучке, крепко сжимал поводья, его взгляд то и дело метался между тропой и острыми линиями скал. Иногда он замирал, прислушиваясь — шорох камней, упавший камешек, слабый раскат ветра, скрывающий что-то более угрожающее. Люмьер с усилием подавлял в себе тревогу, но это плохо удавалось: он был словно струна, натянутая до предела.

В кузове повозки сидел Эш. Он молчал, пристально наблюдая за окружающим миром. В его глазах читалась напряжённость, скрытая за привычной маской лёгкого равнодушия. Ветер развевал его волосы, и он будто впитывал холодный воздух, позволив мыслям унестись далеко от дороги. Но что-то в его прямой осанке и остекленевшем взгляде выдавали: он начеку.

Лиа и Юфке всё ещё оставались без сознания. Цвет их лиц стал немного ярче благодаря зельям, которые использовали для лечения, но состояние Юфке внушало беспокойство. Его рана потемнела, распространяя под кожей пугающую тень, которая, казалось, пульсировала отравленным дыханием. Даже на расстоянии чувствовалась чуждая энергия, обволакивающая раненого — тяжёлая, давящая, угрожающая. Люмьер краем глаза бросал взгляды на моряка, но старался не смотреть слишком долго, будто боялся, что пристальное внимание лишь усилит тревогу.

Когда дорога выровнялась, их взглядам открылся храм. Сначала он казался далёкой, неясной тенью на фоне гор — как мираж, созданный игрой света и воздуха. Но по мере приближения очертания становились всё более чёткими. Массивные стены, вырубленные из серого камня, возвышались над скалистым холмом. Башни, тянущиеся к облакам, завершались сияющими золотыми куполами, которые отражали бледный свет пасмурного неба. Гладкие поверхности стен искрились отблесками магической энергии, будто сам храм был живым, охраняющим свою тайну.

Перед храмом раскинулся военный лагерь. Ровные ряды палаток, укреплённые баррикады из грубо обтёсанного дерева, повсюду разбросанные ящики с оружием. Здесь кипела жизнь, но она была полна напряжённости: солдаты сновали туда-сюда, большинство из них держали оружие наготове. Баррикады носили следы битвы — глубокие царапины от когтей, обугленные доски, из которых всё ещё слегка тянулся запах гари. Чуть в стороне от основного лагеря стояла туманная дымка, где среди металлических обломков можно было различить останки какой-то разрушенной конструкции.

Повозка замедлилась у главного входа в лагерь, где их встретили двое стражников. Один из них поднял руку, требуя остановиться, а другой шагнул вперёд, с явным намерением заглянуть внутрь.

— Стойте! — резко выкрикнул первый, выставив ладонь перед собой. — Кто такие и зачем прибыли сюда?

Люмьер судорожно сглотнул, прежде чем ответить. Его голос прозвучал немного хрипло, но достаточно громко, чтобы его услышали.

— Мы… путники. Эти люди, — он махнул рукой в сторону повозки, где лежали Лиа и Юфке, — ранены. Им нужна помощь. Пожалуйста, пропустите нас.

Второй стражник, скрипя бронёй, шагнул ближе и внимательно осмотрел пассажиров. Его взгляд задержался на девушке, её слабом дыхании, бледном лице и… теле. Затем он медленно поднял глаза, встретившись с Эшем. Солдат слегка напрягся, его руки чуть вздрогнули, когда он внезапно отвёл взгляд, словно заметил в лице Эша что-то, от чего почувствовал себя неловко.

— Вы вообще в курсе, что это не ночлежка? — буркнул стражник, приподнимая бровь. — Здесь военный объект, а не госпиталь для бродяг.

Взгляд Эша стал холодным и пристальным, как у хищника, примеривающегося к своей жертве. Лениво облокотившись о край повозки, он собирался что-то ответить, но его опередил звонкий голос со стороны лагеря:

— Эй! — раздался уверенный окрик. — Это, в первую очередь, священное место, где рады каждому.

На площадку вышла девушка, и её появление мгновенно привлекло внимание. Она не была похожа на обычную послушницу. Её одеяние — чёрное, с изящными золотыми узорами — больше походило на церемониальное, предназначенное для торжественных обрядов. Узоры поблёскивали в слабых лучах солнца, будто оживали при каждом её шаге.

Короткие чёрные волосы развевались на ветру, подчёркивая остроту её черт. Но настоящим центром притяжения были её глаза: золотистые, сверкающие, как два солнечных диска, они излучали такую силу и уверенность, что даже самый стойкий собеседник, вероятно, задумался бы, стоит ли вступать с ней в спор. Она двигалась с грацией, которая одновременно выдавала дисциплину и природную свободу, как будто эта бурная местность была её домом, а не чужим и суровым пейзажем.

— Не встревай, послушница, — скрипнул зубами первый стражник, пытаясь вернуть себе власть в разговоре. — Храм передан под управление армии южного региона, а значит, мы решаем, кому здесь рады.

Она не замедлила шага, приближаясь к повозке, а её движения были полны такого спокойствия и уверенности, что стражник, казалось, почувствовал себя неуютно. Её взгляд задержался на нём чуть дольше, чем это было необходимо, и в этом взгляде читалась привычная твёрдость того, кто знает, как поставить оппонента на место, даже не повышая голос.

— Этим путникам нужна помощь, — сказала она, её голос звучал мягко, но с едва уловимой ноткой строгости. — Они ранены и изнемождены. Храм всегда помогал тем, кто в этом нуждается.

Стражник отвернулся, его плечи напряглись. На какое-то мгновение казалось, что он собирается возразить, но затем его взгляд упал на бессознательное тело Юфке, и что-то в его выражении смягчилось. Или, возможно, сдалось.

— Командир Тордок сделает меня раненым и изнемождённым, если я не буду следовать приказу, — пробормотал он, словно оправдываясь перед самим собой. Но его голос звучал неуверенно, и он продолжал переводить взгляд с повозки на девушку, будто надеясь, что ситуация разрешится сама собой.