Девушка остановилась прямо перед ним, выдержав короткую паузу. Её взгляд был спокойным, но острым, а губы слегка изогнулись в лёгкой улыбке.

— Думаешь, Тордок будет больше рад узнать, что его подчинённые по ночам вывозят казённое имущество из лагеря? — тихо, но с игривой ноткой сказала она, наклоняя голову чуть в сторону.

Эти слова заставили стражника побледнеть. Он обменялся встревоженным взглядом со своим напарником, и тот выглядел не менее ошарашенным. Рука первого стражника замерла на рукояти меча, но он не решился среагировать.

— Л-Ладно, — прорычал он, отступая на шаг. — Но если будут спрашивать, я скажу, что это была твоя идея.

Не дожидаясь ответа, он махнул рукой, разрешая группе проехать.

Люмьер, сидящий за поводьями, быстро кивнул девушке, как бы благодаря её за вмешательство, хотя явно не знал, как реагировать на происходящее. Девушка чуть улыбнулась и медленно отошла в сторону, давая повозке возможность продолжить путь через ворота.

Стражники, оставшиеся позади, проводили взглядом повозку, а затем с явным раздражением посмотрели на девушку.

— Играешь с огнём, послушница, — процедил один из них тихо, его голос звучал злобно и угрожающе.

Она словно не заметила его слов. Её движения оставались лёгкими, безмятежными, как у человека, который привык быть в своей стихии. Подняв руку, она послала им воздушный поцелуй, изящным жестом развернувшись к лагерю. Её чёрное с золотом одеяние мелькнуло на фоне баррикад, прежде чем она скрылась за палатками, оставив после себя ощущение, что эта сцена развивалась ровно так, как она и планировала.

Я не мог сдержать улыбки, наблюдая за происходящим. Девушка оказалась поистине умелым игроком в своих маленьких интригах. На первый взгляд — беззаботная, грациозная, но в её словах и действиях скрывалась острая точность. Она знала, как ударить там, где больнее всего.

— Послушники Ерифея все такие дерзкие? — спросил я с лёгким смешком, добавляя в голос толику весёлого сарказма. Я был уверен, что Архив оценит это зрелище по-своему.

Лакрима, парящая рядом со мной, моргнула, будто размышляя.

— Такое поведение не должно быть характерным для последователей Господина, — ответил он своим ровным, бесстрастным голосом. Но в интонации я уловил тень неодобрительного любопытства. — Однако, нужно признать, это… эффективно.

— Нарушать правила иногда бывает полезным, — усмехнулся я, глядя на экран и бросив эту мысль скорее в пространство, чем в сторону Архива.

ИИ не ответил, но лёгкое свечение лакримы стало ярче на мгновение, словно он обдумывал увиденное. Его молчание выдавало, что ситуация заинтересовала его больше, чем он хотел показать.

Тем временем группа продолжала движение. Лагерь занимал всю площадку перед храмом, и чем ближе они подходили, тем больше деталей открывалось.

Ряды палаток вдоль восточной стороны выглядели как-то небрежно, словно их возводили в спешке. Из некоторых клубился густой дым — солдаты, похоже, согревались у костров или готовили еду. Оружие лежало у каждой палатки в небрежной куче: мечи, копья, арбалеты и даже магические посохи. Всё это напоминало о постоянной готовности, но в то же время выдавалось чувство усталости и упадка.

Солдаты бродили по лагерю — некоторые с оружием, другие без него. Кто-то выглядел откровенно измотанным: лица серые, глаза пустые, движения замедленные. Но даже среди них были те, чьи взгляды излучали решимость, пусть и смешанную с тревогой.

На краю лагеря раненых лечили прямо на земле, под грубо натянутыми пологами. Женщина-солдат с перевязанной рукой стиснула зубы, пока медик осторожно закреплял бинты. На её лице застыла смесь боли и стойкости, но её глаза — яркие, напряжённые — говорили о том, что она выдержит.

В воздухе витала напряжённость. Ощущение надвигающегося шторма, который все чувствовали, но не могли объяснить.

Позади лагеря, где лежали обломки, наконец рассеялась дымка. Там стояли двое мужчин, которые разгорячённо спорили. Их голоса перекрывали общий шум.

Первый из них, облачённый в алую рясу с чёрными полосами, сразу привлекал внимание своей осанкой. Его голос был громким, уверенным и обличающим. Ряса выглядела необычно: плотная ткань, будто пронизанная нитями магии, слегка светилась.

— Вы что, совсем спятили⁈ — его крик прогремел над лагерем, заставив обернуться нескольких солдат. — Эта пушка едва не разнесла лагерь на куски! Вы хоть понимаете, что произойдёт, если она взорвётся на стенах храма? Вы рискуете уничтожить всё!

Ему противостоял мужчина в пыльных доспехах, с густой бородой, которая скрывала половину лица. Его голос звучал тише, но его хриплый тон был наполнен раздражением и сталью. Он держал шлем в одной руке, а другой жестикулировал, словно пытаясь объяснить очевидное.

— И что ты предлагаешь? — огрызнулся он. — Сидеть сложа руки и ждать, пока эти твари прорвутся к нам? Без пушки мы даже не продержимся неделю. Ты думаешь, что твои молитвы и магия смогут остановить орду монстров из этих проклятых гор⁈

Позади него стоял молодой солдат с бледным лицом. Он нервно теребил рукоять меча, его взгляд метался между спорящими мужчинами, словно он боялся, что в любой момент ему придётся вмешаться.

Проповедник, не обращая на него внимания, шагнул вперёд, его глаза сверкали.

— Узел храма — это не просто источник энергии для ваших орудий! — прогремел он, обращаясь к бородатому военному. — Это основа равновесия, основа защиты всего этого мира. Если вы повредите узел своими экспериментами, нам не нужно будет ждать нападения монстров. Мы сами уничтожим себя!

В его голосе звучала не просто ярость, но и что-то похожее на отчаяние.

Группа, продолжая двигаться, заметно сбавила скорость. Повозка остановилась неподалёку от центра лагеря, прямо в пределах слышимости.

Эш, сидя на краю повозки, скрестил руки на груди и внимательно смотрел на спорящих мужчин. Его лицо было непроницаемым, но я знал, что он уже оценивал каждого из них.

— Если вы продолжите возиться с этой штуковиной, храм просто рухнет! — выкрикнул проповедник. Его лицо покраснело от ярости, голос звучал надтреснуто, но с неподдельной страстью.

— Рухнет не храм, а мы, если на нас снова нападут! — огрызнулся бородач, не менее громко. Он махнул рукой в сторону повреждённых баррикад, где всё ещё виднелись следы когтей и ожогов. — Хотите размахивать молитвами перед этими тварями? Удачи! А мы будем сражаться!

Эш отвёл взгляд. Эти разговоры, наполненные конфликтом и взаимными обвинениями, его, похоже, резко перестали интересовать. Не дожидаясь развязки спора, он ловко спрыгнул с повозки.

— Сможешь её поднять? — спросил он у Люмьера, кивнув на Лию.

Люмьер, уже несколько минут тревожно поглядывающий на раненую, выдавил:

— Д-д… да. Думаю, смогу.

Его тон был неуверенным, но он тут же потянулся к девушке. Застенчивость читалась в каждом его движении.

— Постарайся хотя бы не уронить, — добавил Эш, усмехнувшись, но его голос прозвучал мягче, чем обычно.

Люмьер взял Лию на руки, но стоило ему сделать шаг, как он слегка покачнулся, отчего только крепче стиснул зубы, явно стараясь скрыть свои усилия.

Тем временем, из-за их спин появилась та самая девушка, послушница, что помогла им пройти через ворота. Она двигалась бесшумно, словно тень, но её присутствие сразу заставило обратить на себя внимание.

— Вашим друзьям нужна помощь, — её голос звучал мягко, но в нём была такая уверенность, что оспаривать её слова просто не имело смысла. Она сложила руки перед собой, затем указала в сторону храма. — Я проведу вас в лазарет.

Эш молча кивнул. Люмьер, чуть заметно выдохнув, следовал за ним.

Послушница шла впереди группы с уверенной грацией, Её шаги по каменной лестнице звучали едва уловимо. Эш и Люмьер двигались следом, осторожно неся своих товарищей.